Максим Есаулов - Недетские игры Страница 2

Андрей искоса посмотрел на товарищей. Они уже передохнули и готовы продолжать путь. А он? Сколько он еще выдержит?

– Надо разделиться, – предложил он. – Так больше шансов уцелеть. А потом в прокуратуре встретимся.

– Да? Кто ж тебя, дурачок, в живых оставит? В прокуратуре… Насмешил! – Витек сплюнул и поправил висящий на груди автомат.

– У меня брат в газете работает. Может, успеет шум поднять…

– Ага, и рванут его, как Диму Холодова.

– Кто это, Холодов?

Витек промолчал, ответил Ремезов:

– А еще брат в газете работает. Ну что, погнали?

Ремезов встал, привычно встряхнулся, как это делал всегда, чтобы проверить, как сидит снаряжение. Сейчас на нем снаряжения не было, только «калаш» на груди, но выработанная в боевых условиях привычка осталась.

Поднялся Витек. Андрей медлил, не зная, как поступить. С одной стороны – быть обузой не хочется; с другой – хрен его все-таки знает, как больше шансов выкрутиться, поодиночке или втроем. Если они вообще есть, эти шансы.

Так и не приняв окончательно решения, Андрей встал. И увидел метрах в трех от себя старую яму, узкую и глубокую, почти незаметную со стороны. Что ж, значит, судьба.

– Я здесь останусь, – сказал он, подходя к ней и заглядывая: места вполне достаточно, чтобы там разместиться, даже кое-какой запас пространства останется. – Засыпьте меня валежником.

– А собаки? – спросил Витек.

Андрей молча кинул ему пачку «беломора» и спрыгнул в яму.

Витек и Ремезов переглянулись. Чуть помедлив, Ремезов кивнул. Когда с валежником было покончено, Ремезов, маскируя насмешкой плохие предчувствия, посоветовал:

– Долго не сиди. Снег пойдет – замерзнешь.

– Угу, – донесся из-под земли приглушенный голос Андрея. – Удачи вам, мужики!

– И тебе так же…

Витек раскрошил вокруг несколько папиросин.

– Хватит, – остановил его Ремезов. – Перебарщивать тоже нельзя.

Витек убрал остатки «беломора»:

– Слышь, Санек, нам бы тоже чего от собак. Болото какое-нибудь или ручеек.

– Розыскных собак у них нет, одни караульные. А они по следу хреново работают. Оторвемся, главное, чтобы не подняли «вертушки».

Отдаленный звук летящего вертолета заставил обоих застыть. Бойцы переглянулись.

– Ничего, Витек, – Ремезов сплюнул. – Нас тоже не пальцем делали.

***

Над лесом кружил вертолет с армейскими опознавательными знаками.

Он шел на небольшой высоте, а приблизившись к озеру, опустился совсем низко, так что по воде побежали круги, и на некоторое время завис.

Стоя на берегу, Шилов разглядел через переднее стекло светлый шлем пилота и рядом нечеткий силуэт второго летчика. Он не мог этого видеть, но чувствовал, что они смотрят на него. Сперва – на него, потом – на площадку с дымящимся мангалом и накрытым столом, вокруг которого, кто на земле, а кто на раскладных стульях, устроились Василевский, Джексон, Егоров и Скрябин.

Ищут кого-то? Наверное. Не проходит недели, чтобы не сообщили об очередных дезертирах, а в этих краях много воинских частей. Обидно, если вояки испортят отдых. В кои-то веки всем коллективом выбрались на пикник! Надо было в другое место поехать; мало, что ли, озер вокруг Питера? Но Скрябин настоял, чтобы отправились сюда. Дескать, здесь живописно и мало бывает народу даже в жаркие дни, что уж говорить про конец сентября – сейчас они вообще будут одни, так что смогут отдохнуть на всю катушку.

Немного повисев, вертолет улетел. Поблескивали иллюминаторы, скользила по воде тяжелая тень, воздушные потоки от винтов гнали круги. Добравшись до противоположного берега, он пошел над самыми деревьями, чуть не задевая их толстым брюхом. В его полете было что-то тревожное, и Шилов, вернувшись к мангалу с охапкой дров, которые отходил собирать, взял с земли бутылку вина и основательно к ней приложился, глядя вслед удаляющейся «вертушке».

Ощутив на себе вопросительный взгляд Любы Егоровой, он сказал:

– Что-то вояки в выходной разлетались.

– Можно подумать, вы по выходным отдыхаете много.

– А сейчас мы, по-твоему, что делаем?

– Во-первых, это раз в сто лет. А во-вторых, еще не вечер. Сейчас накатите водочки и начнете говорить о работе. А то позвонят и дернут на очередную мокруху.

Шилов достал из кармана ветровки выключенный телефон:

– Видишь? Так что не переживай, никто нас не дернет.

– Все равно, как на вулкане.

– Когда он в тюрьме работал, – Шилов кивнул на Егорова, увлеченно рассказывающего Джексону и Василевскому очередную байку про зэков, – спокойнее было?

– Там другие страхи. – Люба помолчала, что-то припоминая, и без особой логики продолжила: – Я давно тебе хотела спасибо сказать, что ты его к себе взял.

– Он бы и без меня «взялся».

– Все равно спасибо, я ведь знаю, что это было непросто.

– А что в нашей жизни просто бывает? – Шилов перевернул шампуры, побрызгал на мясо вином. Посмотрел в лес, где среди деревьев мелькали фигурки Юли и Марины – девушки Василевского. Они собирали грибы. Марина кричала:

– Юлька, иди сюда, здесь белых куча!

– Ага, опять поганки покажешь.

– Как бы после их грибочков нам в живых остаться, – шутливо заметила Люба.

– Есть проверенный способ – стерилизация желудка, – Шилов взболтнул бутылку с вином, проверяя, сколько осталось, и сделал несколько глотков.

Из леса опять донеслись голоса и звонкий смех Марины.

– Вы с Юлей жениться не собираетесь? – спросила Шилова Люба.

Шилов на мгновение замер, потом неопределенно пожал плечами и снова приложился к бутылке, после чего с деланной озабоченностью принялся вертеть шампуры.

Люба мысленно себя обругала: куда лезет? Всем давно ведь понятно, что у Ромки с Юлей что-то не клеится в отношениях. Каждый из них, сам по себе, замечательный человек. Но вместе они – не пара. НЕ ПАРА. Никто ни в чем не виноват, просто они разные очень. Может, со временем и притерлись бы как-то друг к дружке, да только с Ромкиной работой времени на такое притирание нет. Муж говорит, что Шилов, с тех пор как вернулся в милицию, работает, как одержимый, буквально днюет и ночует на службе. Какая уж тут личная жизнь? Зря она прицепилась со своим дурацким вопросом…

За столом основательно поднабравшийся Скрябин произносил какой-то длинный тост. Про водку, про женщин. Про то, что путь к свету тернист. Мужикам, сидевшим с пластмассовыми стаканчиками в руках, надоело ждать окончания его запутанной речи.

– Слышь, философ, давай уже, – поторопил Егоров.

Скрябин сокрушенно покачал головой:

– Вот голос темных, непросветленных масс. Ну, за просветление души!

Все выпили. Шилов, продолжавший стоять перед мангалом, отсалютовал им бутылкой и тоже выпил.

– В Афгане лучше травка шла. Бухло все теплое, в глотку не лезет, – поделился воспоминаниями Джексон.

– А мы в школе клей «Момент» нюхали, – хмыкнул Василевский.

– Ничего, мужики, сейчас нам из лесу мухоморчиков принесут, так что догонимся, – сооружая бутерброд с жареной колбасой, высказался Егоров.

Скрябин окинул его неодобрительным взглядом, покачал головой и, прихватив бутылку, нетвердой походкой отошел к берегу озера.

– Шашлык готов, – объявил Шилов, снимая шампуры.

– Ур-р-а-а! – заорал Джексон.

Из леса его поддержали возвращающиеся Марина и Юля.

Шилов подошел к столу, передал шампуры Василевскому и Егорову. Посмотрел на Стаса, замершего у самой кромки воды:

– Вы тут пока раскладывайте, а я…

Василевский понял его:

– Точно-точно, командир, поговори с ним. А то он там… в одиночку… допросветляется.

Скрябин слышал шаги приближающегося Шилова, но не обернулся, продолжал смотреть на воду. Шилов встал рядом.

– Ты не в себе последнее время.

– Только последнее? – Стас отхлебнул из бутылки, предложил Шилову.

Шилов тоже сделал глоток. Достал сигареты:

– Случилось чего?

– Серегу взорвали. А так – ничего.

– Понятно. Не будет покоя, пока жив Джавдет.

Скрябин искоса посмотрел на Романа. Спросил с неожиданной злостью, то ли пьяной, то ли, наоборот, очень осмысленной:

– А тебе будет?

– Стас, у нас три десятка дел. Половина из них – на контроле в Министерстве. И работу по ним никто не отменял…

– Ты говоришь, как Громов тогда говорил.

– Спасибо. Можно продолжить? Так вот, на этого взрывника нет никаких зацепок. Мы что-то по нему упустили? Не отработали?

– Есть идея одна. Сегодня утром в голову пришла.

– Ну?

– Петруха.

Шилов недоверчиво покачал головой:

– Он ведь в полном отказе был. И на следствии, и на суде…

– Суд – это суд, а зона – это зона, – перебил Стас. – Тем более с его сроком. Поостыл, задумался… Вряд ли его там «греют». Может быть, мы с ним и договоримся.