Фридрих Незнанский - Незримая паутина Страница 2

— Тихо, — сказал киллер. — Сделаешь все, как велю, будешь жить. Вылезай из машины! — скомандовал он ей. — И быстро, быстро… Теперь открой заднюю дверь.

Риск, конечно, есть, думал киллер, пока женщина открывала фургон. Вдруг водила даст по газам и оставит меня с ней на дороге? Может, она не больно-то и нужна ему? Может, только будет рад от нее избавиться? Уж мне-то она и вовсе ни к чему. А время идет к дневной прогулке банкира на своем участке, которая, по наблюдениям, длится у него не более пятнадцати минут… Здорово придется гнать, чтобы успеть.

— Выключи мотор! — приказал он водителю. — И дай сюда ключи!

— Володя, сделай, как он говорит! — взмолилась женщина, хотя Володя, судя по всему, и не собирался сопротивляться.

— Давай ключи! — повторил киллер, протянув руку. — И не дури.

Володя понял это по-своему. Основательно вспотев, он сначала вручил дрожащей рукой киллеру ключи, потом начал вылезать из кабины.

— Да сиди ты, где сидишь! — остановил его киллер. И ткнул пистолетом в сторону покинутого сиденья. — И ты садись… — сказал он женщине.

Она бестолково стала кивать и полезла в открытую дверь фургона.

— На свое место! — не выдержал киллер.

Пришлось потерять еще несколько минут, чтобы отогнать «опель» в ближайшие кусты.

Оказавшись наконец в фургоне, киллер пробрался через коробки и мешки с продуктами к перегородке, открыл окошко и через него приставил в затылок Володе пистолет.

— Бери ключи и гони!

Когда подъезжали к поселку, предупредил:

— Только спокойно. Я здесь, не забывайте. Шлепну обоих, если вякнете. Как проедем, сразу сворачивай к участку Абрамяна. Понял, да?

«Рафик» затормозил перед воротами, и к кабине подошел охранник, лениво потягивающий пиво из банки.

— Аня, «Балтику» привезла, как я просил?

— А, да, Сереженька, она там у меня, в кузове. — Она открыла дверцу, собираясь вылезти.

— Да ладно, сиди, я сам найду…

— Нет-нет, лучше я, ты там не найдешь! — всполошилась она и проворно, насколько позволяла комплекция, выбралась из машины.

— Ты чего? — удивился охранник по имени Сережа.

— А что?

— Странная ты какая-то, — недоуменно сказал он. — Всегда я сам брал, а тут ты испугалась будто. Володь, чего с женой? Поругались, что ли?

— Критические дни, — буркнул тот.

— Так помоги, чего сидишь?

— Справится, — ответил Володя. Ему казалось, что он по-прежнему чувствует затылком холодный ствол пистолета, хотя киллер в это время неподвижно лежал под коробками и пакетами, стараясь не шелохнуться.

Аня тем временем приоткрыла дверь фургона, заглянула внутрь и, только убедившись, что нежеланного пассажира отсюда не видно, распахнула дверь фургона шире, влезла в его нутро, хотя ящик с пивом «Балтика» стоял рядом с входом.

Затем подтащила ящик к двери, подхватила его и поспешно захлопнула дверь фургона.

Киллер быстро выбрался из-под коробок, приник к окошку, передернув затвор.

— Молодцы. Теперь делайте все, как я скажу, — произнес он негромко. — Не торопясь, медленно двигай к дому Абрамяна.

Машина на малой скорости покатила мимо коттеджей, откуда Володе с Аней махали и кричали заждавшиеся жильцы.

— Э-эй! Аня, подожди, ты куда!

— Что отвечать-то? — спросила она, неизвестно к кому обращаясь.

— Ничего, — тоскливо отозвался муж. — Велено ехать к Артему Андросовичу — вот и едем.

Оба чувствовали, что дело близится к неизвестной им развязке, и страх парализовал их тела и души.

— Володя, дорогой! — приветствовал издали банкир, идя навстречу машине. — Анечка! Сыр привезла? Майонез не забыла, как в прошлый раз? А то я своим ребятам обещал сделать мясо по рецепту, которому меня научил еще мой дед, простой крестьянин, а ты тогда подвела… — И он весело погрозил пальцем.

Двое охранников, стоявших возле забора, улыбались.

Это хорошо, подумал киллер, что сам идет навстречу. И просунул пистолет в окошко. Володя, почувствовав это, невольно отклонился вбок.

— Останови! — крикнул киллер и выстрелил в банкира, как только машина замерла на месте, попав, как обычно, прямо в лоб. Аня завизжала, и тут же последовали еще два выстрела в охранников, выхвативших свои «магнумы» и грамотно, как учили, присевших на корточки, чтобы упором был локоть, упертый в колено. Охранники упали, но из дома уже выскочили еще двое, на ходу вынимая пистолеты.

— Разворачивай и гони, если жить хочешь! — Киллер снова ткнул стволом в Володин затылок, и тот резко дал задний ход, развернулся и, не помня себя от ужаса, под крик обезумевшей от всей этой страшной картины жены, помчался в направлении ворот.

Стоявший там Сережа успел пару раз выстрелить в упор и только потом упал и откатился в сторону, чтобы не попасть под колеса бешено несущегося «рафика».

— Гони! — снова заорал Киллер. — Гони, если жить хочешь…

Он не видел того, что видел Володя. Аня все ниже склонялась головой к его плечу, и из уха ее текла кровь. Сережа, которому она привезла пиво, попал ей под правый глаз, и пуля, разворотив лицо, прошла через затылок и застряла в сиденье.

— Быстрее можешь? — закричал киллер, заметив через открытую дверь фургона погоню на двух джипах.

Отрываться от «паджеро» на «рафике» было бесполезно, и киллер, тщательно прицелившись, выстрелил три раза в переднее колесо ближнего джипа. Получилось как нельзя лучше. Одна из пуль прошила колесо, джип вильнул, и тот, что шел сзади, врезался ему в борт. Что было дальше, киллер не видел: «рафик» пошел на поворот, и столкнувшиеся джипы исчезли из вида за густыми придорожными кустами. Судя по звуку, удар был сильным.

Киллер вглядывался в дорогу. Где-то здесь должен находиться его «опель». Если, конечно, до него не добрались новые угонщики.

«Опель» был на месте.

— Тормози! — скомандовал киллер, но Володя, похоже, плохо соображал, будучи в шоке от всего того, что случилось, от того, что мертвая жена привалилась к нему простреленной головой и ее липкая кровь заливает его рубашку.

Киллер с досады слегка стукнул его по затылку:

— Разворачивайся!

Когда вернулись к «опелю», киллер подошел к Володе. Голова жены, убитой наповал, сползла хозяину «рафика» на грудь, а сам он сидел неподвижно, всхлипывая, дрожа и обливаясь слезами.

— Что ж ты наделал, а? — проговорил он тихо. — Ты ж молодой еще… Нас-то за что? Ее зачем?

Киллер не ответил. Все равно ты теперь не жилец, подумал он про Володю и достал из кармана брюк припасенный для таких случаев «макаров». Менты — придурки: раз пистолеты разные, обязательно решат, что убийц было двое или больше. А если всадить еще несколько пуль в разные места — можно и вообще смазать картину убийства. Решат, что действовали непрофессионалы.

— Ну, бывай, — сказал он Володе. — До скорой встречи.

И выстрелил ему из «беретты» сначала в сердце. Потом из «макарова» в руку и ногу. Потом, до кучи, всадил еще две пули в мертвую Аню.

2

В майскую ночь, когда началась эта история, студент четвертого курса Андрей Моргунов, он же Янус — для собеседников в виртуале, он же Моргало — для друзей и однокурсников в реале, как всегда, давил на клаву (клавиатуру) своего компа (300 МГц, 2,8 ГБт, 32 МГб ОЗУ) в Митине, где снимал комнату у местного алкаша, безмятежно храпевшего за стеной.

Хозяин почему-то стеснялся своего ФИО по паспорту и откликался исключительно на Колюню — возможно, так ему больше нравилось, но скорее, это была его лагерная кликуха.

Андрей мычал, напевал и возбужденно насвистывал, глядя, как, благодаря новому модему, быстро и четко загружаются фотографии обнаженных красоток с и-мейлами. Он уже вторую неделю расслаблялся и оттягивался, сдав наконец застарелый зачет по металловедению.

Кстати, пока он там в аудитории потел над шпаргалками, Колюня спер у него старенький китайский модем (28,8 Кб), и впарил его на Горбушке какому-то прыщавому восьмикласснику-второгоднику. После чего пил два дня, не отзываясь на стук в дверь. Потом шатаясь вышел, потребовал на пиво, напрочь отказываясь признать свою вину.

Раскололся Колюня исключительно от огорчения, когда узнал, сколько такой модем на самом деле мог стоить: тридцать баксов, не меньше. Андрей все равно собирался, да все откладывал, сменить эту «хреновину» — так окрестил Колюня этот таинственный прибор с меленькими, таинственно мигающими красными лампочками — на другой модем, более скоростной и современный.

Колюня сначала изумленно уставился на терпимого, как апостол Павел, жильца, отнюдь не собиравшегося бить ему морду, а уж потом изобразил усиленную мыслительную работу. Дело в том, что «хреновину» он загнал всего-то за двести деревянных.

— Слушай, так это выходит, считай, тыща рублей?

Андрей кивнул. Колюня напрягся еще больше, по-видимому конвертировав эту немыслимую для него сумму в более близкую его разумению валюту — в поллитры. После чего впал в прострацию, как правило предвещавшую длительный запой.