Алексей Макеев - Ментовский крюк Страница 20

Все присутствующие, казалось, старательно игнорировали того, ради кого здесь и собрались. В угол комнаты не смотрел никто. Там со стенки большого полированного шкафа свисало тело администратора гостиницы Почкина. Он висел, пронзенный под нижнюю челюсть S-образным мясницким крюком. Другой конец крюка был зацеплен сверху за край шкафа.

– В точности как Фердыщенков, – встретил вошедшего Станислава опер Митя. – Библиотека и гильзотека у нас в управлении уже имеются, теперь впору крючкотеку собирать.

– Не отвлекайся, – сделала Мите замечание следователь Загорская.

Станиславу она просто кивнула как старому знакомому. Он покраснел.

– При первичном осмотре на входной двери никаких повреждений не обнаружено, – диктовала Мите Загорская. – Комната размером четыре на пять метров, с одним окном напротив двери, выходящим на восток. При входе в комнату на левой стене – вешалка, на которой висит мужская куртка пятьдесят второго – пятьдесят четвертого размера, принадлежащая неустановленному лицу. На полу комнаты следов, годных для идентификации, не обнаружено. Труп находится в вертикальном положении в подвешенном состоянии…

– Это кто с тобой? – тихо, чтобы не мешать составлению протокола, спросил у Крячко полковник Балашов.

– Приятель, – пояснил Станислав. – Вместе из Москвы прилетели. Он тут, этажом ниже, проживает.

– Вы ведь из «Ассоциации»? – безошибочно определил начальник мясниковской милиции и кивнул головой на повешенного. – Тогда, получается, это ваш стукачок стынет?

Гуров удивленно приподнял брови. Балашов махнул рукой.

– Да об этом все знали. Он и сам не скрывал, на каждом углу хвастался, что у него концы в Москве имеются. Вот и доболтался, теперь вот болтается…

– И давно он тут… стынет? – спросил Крячко.

– По предварительным прикидкам медэксперта, его убили как раз в день вашего приезда. Сознаться не хотите? Нет? Жаль. Я на вашу помощь сильно надеялся. Мне говорили, что москвичи народ отзывчивый, но я не верил. Теперь и сам вижу.

Крячко на шутку Балашова вяло улыбнулся.

– Ладно, мы пойдем. Тут и без нас справятся. Я сам ужасно не люблю, когда на работе дышат в затылок. И другим стараюсь не мешать.

Крячко и Гуров вышли из номера.

– Надо перекусить, а заодно и обмозговать, что откуда растет, – заявил Станислав.

Гуров согласился, и они направились к лифту.

Тело бедной Ксении Мартыновны безжизненно висело под лестницей, насаженное на большой мясницкий крюк. Кроме покойницы, в комнате находился и живой человек. Нисколько не смущаясь соседством трупа, человек занимался самым, казалось бы, будничным делом – разглядывал следы мокрых ног Ксении Мартыновны на полу. Они привели его к шкафу с одеждой. Человек выругался насчет тупоголовых баб и принялся сваливать содержимое полок прямо на пол. Действовал он грубо, без церемоний. Хозяйке ее добро все равно было уже без надобности.

Неизвестный вытряхнул из шкафа все его содержимое, но, видимо, так и не нашел того, что искал. Новое ругательство готово было сорваться с его языка, как вдруг он замер. С улицы послышался звук подъехавшей машины. Человек осторожно, стараясь не скрипеть паркетом, отошел в глубину дома и там затаился. Через несколько секунд в дверь дома снаружи ударили чем-то тупым и тяжелым. Не то грубым ботинком, не то головой.

Гуров и Крячко сидели за столиком в небольшой забегаловке. Местечко выглядело уютным. Небритые рожи по углам, дым коромыслом, пустые бутылки под столом. В общем, все по-домашнему.

Перед сыщиками исходило паром большое блюдо с чебуреками и тарелка с зеленью. Из диетических напитков полковники предпочли пиво.

Гуров со всей осторожностью отгрыз уголок теста и отпил из недр чебурека обжигающего бульона. При этом он, естественно, обжег язык, поэтому спросил несколько раздраженно:

– Почему ты думаешь, что концы преступлений надо искать на «Агронавте»?

Станислав терпеливо ждал, когда его собственный чебурек немного остынет, поэтому позволил себе многословное объяснение.

– Ты сам посуди – крючки откуда? С комбината! Значит, и убийца оттуда же. Все элементарно, Лева. На комбинате творится что-то непотребное. И несет от него уже не тухлятиной, а мертвечиной. Тут надо копнуть как следует. Чтобы брызги полетели. Тогда они забегают, засуетятся, и мы сможем взять их буквально голыми руками.

Гуров сделал большой глоток пива и поставил кружку.

– Вот ты и копни. Я там уже был, теперь твоя очередь на комбинат ехать. Надо там пошуметь, нахамить, устроить небольшой погром. Допроси кого-нибудь, хотя бы и самого Зайцына, выемку из его служебного сейфа сделай. Короче, возьми самый большой булыжник и кинь его в это болото.

– А потом? – с набитым ртом поинтересовался Крячко.

– Потом вернешься к своему любимому занятию. Воспаришь под небеси подобно гордой птице. Но тут у меня будет к тебе особое поручение. Надо полетать над территорией комбината. Только как это сделать? Ведь твой летучий мопед, поди, тарахтит как трактор?

Крячко согласился и заметил с беспокойством:

– Да, слышно издалека. Охрана комбината наверняка засечет. Пальнут из двенадцатого калибра влет, дуплетом, не хуже зенитки получится. Крупной гусиной дробью или картечью.

И он непроизвольно почесался пониже поясницы.

– А ты сковородку под задницу подложи, – посоветовал Гуров. – Я где-то читал, что летчики в Первую мировую так делали. Хорошо бы пролететь как фанера над Парижем – в сумерках и бесшумно.

Крячко задумался.

– Технически это, наверно, можно сделать – отключить движок и перейти на режим планирования. Только тут специалист нужен. Ладно, подумаем. И что я буду искать?

– Овраг или балку. Там в глубине должен быть скотомогильник. А в нем могут оказаться наши побегушники. Возможно, в расчлененном виде.

Его прервал сигнал мобильника. Гуров достал трубку. Полковник выслушал сообщение и помрачнел.

– В Москве убит Мирский, – сообщил он Станиславу и убрал телефон. – Убийца – неустановленное лицо в одежде дворника. Предположительно – лицо азиатской национальности, таджик или узбек. Точнее установить не удалось. Преступник взорвал себя.

Крячко озадаченно потер кончик носа.

– Слушай, Лева, это, конечно, в порядке бреда, но… Тут ведь на комбинате таджики работают…

Гуров возразил:

– Но они же все-таки работяги, а не киллеры. Конечно, предположить мы можем все что угодно, но реальных фактов пока нет. Так что давай опираться на факты. И для того чтобы их собрать, я снова отправлюсь навестить негостеприимную и коварную мадам Пахомову, а ты похулигань на комбинате.

Крячко нахмурился:

– Ты собираешься снова залезть в эту мышеловку? Это может быть опасно для жизни.

Гуров пожал плечами:

– Если меня хотели убить, то зачем отпустили? Или ты думаешь, что я сам в беспамятстве освободился? Вряд ли. Так что доедаем – и вперед.

И полковники навалились на остывшие чебуреки с удвоенной энергией.

До особняка вдовы Гуров добрался, поймав частного водителя. Директор Зайцын машину не прислал. Гуров расценил это как намек – погостил, пора и честь знать. Его начали понемножку выживать. А если не поймет, глядишь, через день-другой переселят из президентского люкса в каморку по соседству со Станиславом.

Убийство Мирского в Москве тоже повлияло на отношение директора. Гуров в его глазах наверняка лишился высокого покровителя. А если допустить, что Зайцын и в самом деле приложил руку к этому убийству… На ум сыщику пришла поговорка: «Трудно жить без пистолета».

Он не собирался долго задерживаться в особняке, поэтому попросил водителя подождать. Но едва полковник вошел в калитку, как услыхал за спиной звук отъехавшей машины. Это было странно. Гуров не рассчитывал, что его встретят с распростертыми объятиями. Он просто хотел посмотреть Ксении Мартыновне в чистые глаза и задать пару-тройку вопросов на засыпку. И по морде врезать. Но это уже морально, а не физически. Гуров женщин никогда не бил, даже мазохисток на 8 Марта.

Дверь оказалась не закрытой, замок вывернут с мясом и костями. Дом встретил сыщика тишиной. Он громко постучал в уже приоткрытую дверь. Потом громко спросил, как в американском кино:

– Эврибади хоум?

Ответом ему было молчание. Он вошел. И тут же пожалел, что вообще сюда приехал. Потому что четвертьвековой опыт службы в уголовном розыске, интуиция или шестое чувство – можно это называть как кому захочется – безошибочно подсказали ему, что в доме произошло убийство. И что убийца, возможно, все еще находится в доме и сейчас.

Но теперь бежать и дергаться было поздно. Уже натоптал. Полковник двинулся единственной оставшейся дорогой – вперед.