Алексей Макеев - Неслабое звено Страница 20

– Верно, – промурлыкал его собеседник. – А знаете, какой из этого следует вывод? Жить, мой юный друг, следует так, чтобы быть – как это вы сказали? «сам себе хозяин». Вот, в частности, об этом мы сегодня с вами и поговорим. О! Несут солянку! И графинчик к ней, запотевший, как положено. Вы, Джон, я вижу, удивлены моему звонку и приглашению так вот дружески пообедать?

Его собеседнику, чем-то очень напоминающему молодого Грегори Пека, этот вопрос, заданный самым доброжелательным тоном, отчего-то явно пришелся не по душе.

– Я вовсе не хочу афишировать наше с вами знакомство. Вы это прекрасно знаете. Поймите, я государственный служащий, в нашем госсекретариате страшно не любят скандалы. Что вообще произошло?

– Ничего, – со смаком выпив рюмку, произнес пожилой джентльмен. И раздельно повторил: – Ни-че-го. А должно бы уже было произойти! Вам не кажется?

– Послушайте, Ричард…

– Нет, это вы послушайте! – Голос пожилого вдруг стал ледяным, как только что выпитая водка. – Я не спрашиваю, куда пошли деньги, с кем из местных аборигенов у вас деловые и прочие контакты. Напомню лишь, что идея была ваша. Провести ее через совет директоров, да еще тайно, чтобы не пронюхали кому не положено, было мне очень нелегко. Авансы надо отрабатывать. А никаких акций со стороны местных властей в отношении нашего – теперь и вашего! – объекта пока не замечено. Вы, помнится, ставили условием своей работы на компанию получение крупного пакета ее акций и пост генерального дилера в этой стране? Собирались оставить дипломатию и влиться в нашу дружную семью? Где каждый «сам себе хозяин»?

– А вы, помнится, – не без ехидства ответил молодой, – искренне признались мне, что торпедировать «объект» уже пытались. До меня. И результаты, увы, не впечатляют.

– Вот поэтому, – вновь благодушно заметил Ричард, – мы и пошли на ваше предложение, хотя попахивает от него…

– Но вы же ничем не рискуете! – буквально взорвался Джон. – Не дай бог эта история вылезет наружу – вы-то в стороне. А вот я…

– Так сделайте, чтоб не вышла. И ускорьте процесс. Так считают в штаб-квартире фирмы, в Лондоне. Я уполномочен передать вам очередную сумму. Но чтобы не получалось, как в одной известной истории времен покорения Дикого Запада. Не знаете? А поучительно… Один антрепренер заявил в салуне, что вечером один великий фокусник будет залезать в пустую бутылку из-под виски. Среди ковбоев ажиотаж – такое зрелище! Билеты мигом разошлись по высоченной цене. Вечер. Салун полон под завязку. Стоит на полу пустая бутылка. Некий унылого вида тип походил, походил вокруг нее, да и смылся невесть куда. Ковбои антрепренера линчевать тащат, а тот и говорит: «Вам же никто не обещал, что он в нее залезет!»

– И что?

– Все равно линчевали.

– Гм-м… Я вас понял, Ричард. Что ж, тогда я свяжусь с одним местным…

– А вот это меня ни в коей мере не волнует! – резко прервал его собеседник. – Ваши методы, ваши связи… Ни я, ни кто-то еще из руководства фирмы ничего об этом не знаем. И знать не желаем. У вас есть, кстати, дипломатический иммунитет, а у меня – увы… Напоследок – дружеский совет: подчищайте хвосты! Я вдвое старше вас и на порядок опытнее, поэтому знаю, сколько народа погорело на их неаккуратной подчистке. А водочки все-таки выпейте. Но уже без меня, наш заказ оплачен, а у меня важная встреча. Да и вдруг кто из ваших коллег заглянет, к чему им нас лишний раз вместе видеть, а? Вот вам карточка, деньги с нее снять потрудитесь сами. И… поторопитесь.

Собеседник Джона исчез как-то незаметно, почти моментально: вот только что сидел за столиком человек – и нету его. Это был один из многочисленных навыков и умений, приобретенных им за почти полвека занятий промышленным шпионажем и контршпионажем высшего уровня…

А Джон, с отвращением отставив в сторону недоеденную солянку – разговор явно не улучшил его аппетита, – достал из кармана пиджака мобильник и раздраженно стал тыкать в клавиатуру. С откликнувшимся на вызов абонентом он беседовал уже на ломаном, однако вполне понятном русском.

Лев Бунич задумчиво смотрел на Льва Гурова – вопрос, поставленный тезкой, его несколько обескуражил. Минут пять помолчали, тишину нарушало лишь легкое потрескивание дровишек в камине – собеседники после обеда снова вернулись в уютный уголок, к живому огню.

– Конечно, – медленно, врастяжку заговорил Бунич, – мне было бы легче ответить тебе что-либо осмысленное, если бы я представлял, что, собственно, за такую «акцию» ты ожидаешь от этого, гм-м… чокнутого бизнесмена. Но коли правила игры не позволяют…

Гуров с непритворным сожалением развел руками: не позволяют, увы!

– …попробую исходя из общих соображений, – продолжил его собеседник. – Что-то экстравагантное, да? Вроде перекрашивания Спасской башни Кремля в зеленый цвет… Зря смееьшься, Лев Иванович! При соответствующем финансировании и пиаровском нажиме в России и не такое можно отчебучить. Словом, вселенский скандал с отчетливым антирусским душком, не так ли? С единственным реальным мотивом – напакостить посильнее, ведь, сколь я понял, финансовые интересы твоего гипотетического параноидального богача не затрагиваются при затеваемом им безобразии, нет? Заработать он на этом не может?

– Ни в коей мере. Это, как бы сказать, для души.

– Тогда, – решительно сказал Бунич, – из тех самых общих соображений я говорю «Нет! Конечно, в семье не без урода, но среди действительно, по-настоящему богатых людей подобный финт крайне маловероятен. Видишь ли, настолько грандиозный скандал сразу и бесповоротно выведет его из нашего круга. С таким человеком никто не будет иметь никаких дел. Ему не дадут кредитов, его товары будут бойкотировать, его дружно и согласованно станут бить демпингом, его ценные бумаги покатятся как с горки салазки, на него натравят всех прикормленных деятелей, начиная от таможни и заканчивая фискальными службами, да мало ли чего еще! В деловом и финансовом отношении это самоубийство, тут не спасут никакие деньги, потому что не деньги главное. Отношения между нами, крупными дельцами, важнее. Репутация важнее. А ведь к нашему образу жизни – не к вертолетам на хоздворе, это мишура, а к делу, бизнесу, работе – привыкаешь почище, чем к наркотику. И ради дикой прихоти все сломать? Не верю! Нагадить втихаря, профинансировать очередной бульварный листок, даже группу боевиков на крайний случай – это сколько угодно. Делалось, делается и впредь делаться будет. Или если бы он на этой гадости антирусской резко, по-настоящему много хапнул бы… Такой мотив в нашем кругу списывает все. Но публичная акция такого толка… С личным участием… Бред! Нужно быть законченным, дремучим психом, что не укладывается в условия задачи: легкая сумасшедшинка – куда ни шло, но с вдрабадан съехавшей крышей на нашей высоте просто не удерживаются. Бен Ладен, слава небесам, все же мерзкое исключение из правил, иначе мне страшно подумать, во что превратился бы мир!

– А если чужими руками? Купить отморозков ведь не проблема!

– Это да. Но ушки-то его все едино торчать будут! Или придется трупы класть штабелями, чтобы наверняка ничего не просочилось, что чревато! Кроме того… Сколько твоей службе потребовалось, чтобы вчерне засветить этого «мистера икс» с его жу-уткими планами, только честно скажи? Просто, что вроде есть он, такой нехороший? Вот видишь, меньше двух недель, хоть ни о каких реальных скандалах пока не слышно, я бы знал. Так и у нас, я говорю «нас» в широком смысле, у верхушки российского финансового и промышленного капитала есть свои… структуры. Думаю, что не уступающие официальным, то есть вам подобным. Как минимум – не уступающие! В результате для партнеров и конкурентов своего уровня мы весьма… гм-м… прозрачные, иначе серьезных дел вести нельзя. Таковы молчаливо принятые в нашем кругу правила игры. Государство, Лев Иванович, о таких людях, как я, знает значительно меньше, чем мы – друг о друге.

«Догадываюсь, – подумал Гуров, – именно поэтому я к тебе и обратился!»

– Так что и чужими руками не проходит такая дурость, мы подобную паршивую овечку вычислим в секунду и – из стада вон! А вне стада плохо, страшно, волки бегают… Короче: есть вещи, которые… неприличны. Их не делают не из-за высокой морали, а просто потому, что их не делают. Я понятно выразился?

– Более чем… – мрачновато откликнулся Гуров, поняв наконец, что же за мысль дергала его подсознание еще с вечера воскресенья, непослушной рыбиной уходила в глубину: пошла подстава! Но кого же подставляют, а?! Неужели… Тем лучше, в таком случае в детали посвящены только трое – Орлов, Крячко и он сам. Лев вновь порадовался своему спонтанному решению подключить к делу Станислава.

– Что касается персоналий… Я, Лев Иванович, назову тебе трех человек, которые в принципе… могли бы. Ну, ты понимаешь. И учти, мы оба – не мальчики. Ты меня в свое время вытащил из крутейшего дерьма, теперь я тебе информацией помогу. На этом – рассчитались… По-полному. Не обессудь. Скорее, теперь уже за тобой должок появится, да-да, а как ты думал?!