Фридрих Незнанский - Последний маршал Страница 21

Бурча что-то себе под нос, Абушахмин вставил карточку в прорезь стоящего на столе магнитного сканера, собранного, скорее всего, его собственными руками, и вывел информацию на экран компьютера. Однако на нем появилась лишь сухая надпись: «введите текущий пароль».

— Ладно, попробуем с другой стороны.

Но все его попытки были тщетны. В ответ на каждое его действие на экране появлялась маленькая смеющаяся рожица и красная табличка со словами: «Попытка взлома программы является грубым нарушением внутренних правил Федеральной службы безопасности России».

В конце концов, Абушахмин, почесав в затылке, отдал карточку Аничкину:

— Здесь использованы какие-то неизвестные коды. Могу только сказать, что они будут, пожалуй, посложнее кремлевских. Мне удалось выяснить лишь две первые буквы кода — СУ. Обычно они обозначают какое-то сокращение. Однако мне неизвестен отдел, организация или проект с таким названием. Может быть, что это просто условное буквосочетание. Очень жаль, что не смог помочь.

Выйдя из лаборатории, Аничкин решил сразу, не заходя в свой кабинет, отправиться домой.

На часах было начало девятого. Володя вырулил с маленькой стоянки, находящейся за зданием ФСБ, и поехал на Красную Пресню, где вот уже десять лет они жили с Таней Зеркаловой. Володя не настаивал на том, чтобы она переменила фамилию. Для нее это тоже был непринципиальный вопрос. Правда, как-то раз она сделала такую попытку, но, увидев в паспортном столе длиннющий перечень бумаг, которые нужно было собрать для этого, быстренько ретировалась. Окончательную точку в этом вопросе поставил Михаил Александрович, который сказал: «А если разбежаться задумаете? Опять все по новой затевать?» Так Таня и осталась с фамилией своего бывшего мужа. Кстати, интересно, что теперь поделывает Толя?

Володя не торопясь выехал на Тверскую. Час пик давно прошел, и машин было немного. Порывшись в бардачке, он обнаружил давно забытую там начатую пачку «Кэмел», размял изрядно подсохшую сигарету и закурил.

Посещение Абушахмина скорее породило новые загадки, чем разъяснило ситуацию. Конечно, миниатюрная атомная бомба — это не шутки, доступ к ней должен быть надежно защищен. Но почему Петров не воспользовался обычным предупреждением начальника «Пульсара» по шифрованной связи? Аничкина там все знали, и вряд ли кому-нибудь в институте пришло бы в голову возражать. Зачем надо было специально изготавливать такую мудреную магнитную карточку, которую даже Абушахмин не смог расшифровать?

Внешне, конечно, все выглядело вполне логично — само существование «Самума» составляло важную государственную тайну. Но Аничкин нутром чувствовал, что вся эта операция (как ее назвал Петров? «Профилактика»?) имеет еще один, скрываемый от него смысл.

Стоп! А если ключом к загадке может быть эта странная аббревиатура, которую назвал Абушахмин.

СУ. Что бы это могло обозначать? Союз утопленников?

Нет. Это может быть…

Аничкин так резко нажал на тормоза, что двигавшийся сзади «джип» едва не ткнулся в багажник его «девятки». Сидящая за рулем «джипа» смазливая блондинка покрутила пальцем у виска и, объехав машину Аничкина, укатила дальше. Володя рассеянно проводил ее взглядом и, спохватившись, подрулил к тротуару.

…Это было около месяца назад.

Таня не любила шумных компаний, и поэтому гостями на днях ее рождения обычно были только родители. И на этот раз все было точно так же. Посидели, выпили, Михаил Александрович преподнес дочери подарок — серьги с небольшими изумрудами. Все-таки это был юбилей — Тане стукнуло тридцать пять.

Часов в девять вечера родители поехали домой. Таня, свалив грязную посуду в раковину, пошла спать, а Володя решил курнуть на сон грядущий. Тут он обнаружил валяющийся на диванчике пиджак Михаила Александровича. Видимо, старик хватил лишнего за здоровье любимой дочери и по рассеянности забыл его здесь. Погода тогда была теплая, так что, даже выйдя на улицу, он не обратил внимания на отсутствие пиджака. Так и уехал на своем служебном «ЗИЛе».

Аничкин к своему тестю относился с большим уважением, поэтому решил повесить пиджак в шкаф, чтобы он не помялся. Возвращаясь на кухню, он заметил валяющуюся на полу сложенную вдвое бумажку. Видимо, она выпала из кармана пиджака Михаила Александровича.

Володя развернул ее. Это был простой клочок бумаги, на котором размашистым почерком было написано: «Как насчет фондов для Стратег. упр-я?» Аничкин не придал бы этой бумажонке никакого значения, если бы не одно обстоятельство. Записка была написана химическим карандашом. На ней совершенно явно были заметны места, когда пишущий слюнявил карандаш, и он начинал писать темно-фиолетовым, а потом, когда грифель высыхал, черта начинала бледнеть. Ну кто еще, скажите на милость, кроме генерала Петрова, в наше время пользуется химическим карандашом? Да и почерк был вроде как его.

Аничкин пребывал в несколько разомлевшем состоянии после выпитого и поэтому, положив записку в карман пиджака тестя, забыл о ней.

А задуматься следовало. Хотя бы над тем, какие такие общие дела могли связывать начальника отдела ФСБ, занимающегося разработкой нового оружия, и совминовского работника…

Итак, в записке говорилось о фондах для какого-то «Стратег. упр-я», по всей вероятности, Стратегического управления. А не есть ли это расшифровка аббревиатуры СУ?

Совпадение было весьма очевидным. Карточка-идентификатор была получена из рук Петрова, записку писал он же. Судя по тому, что об этом Стратегическом управлении никто и слыхом не слыхивал, факт его существования находился на недоступном Аничкину уровне секретности. Это вполне соответствовало тому, что коды, защищающие информацию на пластиковой карточке, были, по выражению Абушахмина, «почище кремлевских».

В окно машины постучали. Размышления Аничкина прервал инспектор ГАИ.

— Сержант Щипачев, — козырнул он, — вы что, знака не видите?

— Извини, командир, — развел руками Аничкин, — темно, не заметил.

Инспектор иронически хмыкнул:

— А фонари на что везде понаставили? Придется штраф уплатить.

И он достал из кармана квитанционную книжку.

— Ваши права, пожалуйста.

Володя достал свое удостоверение и раскрыл его прямо перед носом инспектора. Тот с минуту разглядывал документ, сличая фотографию с оригиналом, потом снова козырнул:

— Извините, товарищ полковник, работа такая.

— Ничего, — сказал Володя, поворачивая ключ зажигания, — всего хорошего.

Он рванул с места и поехал дальше по Садовому. Машин было уже совсем мало — часы показывали половину одиннадцатого.

Интересно, чем занимается это Стратегическое управление? И какое отношение оно имеет к «Самуму»? И все-таки какая связь между Смирновым и генералом Петровым?

Вопросов было столько, что у Володи разболелась голова. Надо будет по дороге заехать в аптеку за анальгином.

Пии-пии-пии!..

Это запищал специальный пейджер для экстренной связи с начальством. Каждый сотрудник Главного управления ФСБ обязан был постоянно носить его с собой. Правда, Аничкин не видел в этом особого смысла: последний раз этой связью пользовались три года назад, в октябре 1993-го, когда в Москве были беспорядки и приходилось дежурить на Лубянке день и ночь. Интересно, что случилось на этот раз?

На маленьком экранчике пейджера появилась надпись: «Полковнику Аничкину немедленно явиться в Главное управление. Генерал-полковник Петров».

Домой к Бероевой мы ехали вместе — я, Маргарита и Грязнов — на моей служебной машине. Я сидел рядом с водителем Валерой, а Слава с женщиной на заднем сиденье.

За всю дорогу мы не проронили ни слова. Валера иногда косился в зеркало, наблюдая, чего это, мол, там происходит сзади? Но ничего не происходило. Бероева курила одну сигарету за другой. Грязнов страдал, но терпел.

Прежде чем выехать, Грязнов попросил меня уединиться с ним для конфиденциального, как он извинился перед Маргаритой Семеновной, разговора. Мы вышли с ним на лестничную площадку.

— Ну? — сказал он. — Что скажешь?

— Пока ничего, — ответил я. — Нужно еще взглянуть на эту папку с ботиночными тесемками.

— С чего ты взял, что папка — с ботиночными тесемками? — насторожился он. — Ты уже слышал что-то о ней?

— Слава! — вздохнул я, удрученный его невежеством. — Классиков читать надо. Ильф и Петров плачут, на тебя глядючи.

— Саня! — Грязнов был невероятно серьезным, и мне пришлось скорчить подобающую случаю мину. — Ты понимаешь, что происходит?

— Немного, — кивнул я. — В связи с выборами страна освобождается от своих героев. Кому-то наши покойники встали поперек горла.

— Значит, ты утверждаешь, что это связано с выборами?

— А ты — нет? — спросил я. — Ты что, думаешь, что это обычные убийства? Из-за мести? А может, из-за ревности?