Андрей Кивинов - Работа с риском (сборник) Страница 22

Вторую «трехлетку» несостоявшийся коммерсант заработал опять-таки на ниве рыночных отношений. В восемьдесят седьмом. Когда дефицитные товары народного потребления потихоньку заползали на отечественные прилавки, но не с той скоростью, какой желал бы освободившийся от оков социализма пролетариат. На этом Василий и играл, под видом импортных видеомагнитофонов торгуя отечественными кирпичами. Был пойман потерпевшими с поличным, жестоко бит и препровожден в участок, а оттуда на таежный лесоповал.

Про последнюю часть «трилогии» Василий Чернакову не распространялся. «Так, по глупости залетел… За драчку…» Про своих родственников или семью тоже ничего не докладывал. Обмолвился как-то, что живет у одной бабенки, лишенной от рождения ума. Играет с ней по вечерам в японские шашки («го» называются) и смотрит сериалы по древнему черно-белому телевизору. И в любой момент может быть выгнан на улицу родственниками сожительницы, претендующими на ее однокомнатную квартиру. Щетками и прочими нужными в хозяйстве мелочами торгует, чтобы заработать копеечку на хлеб и вино. Где достает товар – коммерческая тайна. Но не в «Планете». Там дорого, даже с золотой скидкой. Кассовым аппаратом не пользуется.

Именно эта торговля и познакомила коробейника Василия с Чернаковым. Примерно полгода назад некий представитель среднего класса, купивший у «оптовика» стеклоочистители, обнаружил в супермаркете точно такие же, но по правильной цене. А поскольку представитель не привык считать себя лохом, то не поленился вернуться к парковке и начистить козлу рыло.

За «чисткой рыла» его и застал Чернаков, возвращавшийся с обеда. Представитель вдвое превосходил соперника по физике и технике и, если бы не начальник охраны «Планеты», проданные щетки могли бы стать для Василия последними в жизни. Вид у несчастного после избиения был столь печален, что Чернаков разрешил ему умыться в служебном туалете, снабдив после этого бинтом и пластырем.

– Я что, под ружьем его заставлял щетки покупать? – стонал бедняга, заклеивая разбитый нос. – Сволочь… У нас свободный рынок.

– Сам-то ты с какого рынка?

– Маркетологи мы… Пскопские… У вас ста грамм не найдется? Или хотя бы двести? Много крови потерял, боюсь, до дома не дотяну.

Сто не сто, а в итоге выпил триста.

Вообще-то, подобная торговля не поощрялась руководством «Планеты», и в обязанности начальника охраны входило зачищать прилегающую территорию от различных «оптовиков» или «моряков загранки», якобы провозивших товары контрабандным путем, а поэтому крайне дешевых. Но Василия Вячеслав Андреевич зачищать не стал, растроганный его биографией. Да и своего человека на паркинге иметь не лишне (от дурной ментовской привычки вербовать теперь до конца жизни не избавишься! Намертво въелась! Хоть самого себя вербуй!). Здесь и «ломщики» валюты ошиваются, и воры автомобильные, и «барсеточники».

В общем, дружба завязалась. Месяц спустя Василий от чистого сердца, но инкогнито, сдал охранника «Планеты», внагляк обложившего оброком «парковщиков» и «маркетологов»…

Чернаков вышел к парковке.

– Василий, ты опять пользуешься моим главным недостатком.

– Ой, Вячеслав Андреевич… Здрасть… И какой же у вас недостаток, простите за неосведомленность?..

– Доброта… С наступающим… Чем торгуешь?

– Вас так же, – расплылся в кривозубой улыбке «маркетолог», поправив колпак и раскрыв большой пакет, – к Новому году товарец. Шутихи, фейерверки… Хлопушки. Прямо со склада.

– С военного?

– Обижаете! С оптового. Не желаете? Все с гарантией.

– Ага, гарантированно отрывает голову и руки… Ты бы сменил ассортимент, Васисуалий. Детей жалко. Щетками торгуй. Это безопасней.

– Щетки плоховато идут. Морозы… Вот, решил тему сменить.

– Тогда грелками… Я тебя озадачить хочу. Так, на всякий случай.

– Слушаю внимательно, как только могу.

Чернаков рассказал про серую «четверку» и про убитых женщин.

– Ты тут постоянно торчишь, вдруг заметишь… Два бойца.

– Машин много, – развел руками Василий, – но буду иметь в виду. Убивать нехорошо.

– Я бы сказал, совсем нехорошо.

В три часа Вячеслав Андреевич вызвал старшего смены, бывшего народного судью, двадцать лет заседавшего в процессах и в силу этого слегка подзабывшего родную речь. Точнее, не забывшего, а «профессионально сдеформировавшегося». Теперь, в гражданской жизни, в том числе и быту, он общался исключительно на протокольном, процессуальном языке. Возможно, ложась в постель с женой, он мог ляпнуть: «Я ходатайствую о выполнении вами супружеского долга в соответствии с Кодексом о браке и семье. Вы вправе отказать, но я заявлю протест. Сам или через своего представителя». Выслужив пенсион, он не переметнулся зашибать деньгу в адвокатский стан, как большинство его коллег, а пришел в «Заботу». И, надо сказать, добросовестно выполнял свои обязанности. К тому же, обладая огромными связями в судейском корпусе, оказывал «Планете» неоценимые услуги во всяческих тяжбах.

– Валентин Михайлович, я уезжаю. До понедельника меня не будет. Остаетесь за старшего.

– Хорошо, Вячеслав Андреевич. Вы будете выносить отдельное поручение? [12]

– Нет, не буду. Работайте как обычно. Передайте по смене, чтобы завтра после полудня меня не беспокоили. Только в крайнем случае.

– Ходатайство принято.

«Совсем, бедняга, съехал… Теперь двадцать лет отучать надо…»

Прежде чем отправиться на стадион, Чернаков завернул к родителям. Он заезжал к старикам почти каждую субботу, если не случалось авралов. Мать готовила что-нибудь вкусное. Отца сегодня не было, ковырялся в гараже со старой машиной.

– У тебя что-нибудь с Ириной не так? – неожиданно спросила она, когда сын доедал солянку.

– В смысле?

– В смысле отношений… Семейных.

– С чего ты взяла?

– Какая разница? Ты не бойся, я-то тебя всегда пойму.

– Нет… Нормально все. – Чернаков посчитал, что, пока с женой окончательно не выяснены отношения, не стоит расстраивать родителей.

Может, мать видела его с Юлей? Или просто чувствует? Скорее, второе.

– Наташа-то как там с мужем? Давно не звонила.

– Денег не просит. Значит, нормально.

Дочка, в сентябре заключившая брачный контракт с начинающим адвокатом, переехала к мужу. Родительский дом посещала по праздникам или при дефиците денежных знаков. Муж еще не очень крепко стоял на юридических ногах, «разводить» клиентов только учился, поэтому молодая семья не могла назвать себя материально независимой. Сама Наташка училась на четвертом курсе финансово-экономического института, мечтая стать бизнесвуменшей или олигархичкой. Чернаков предлагал ей устроится на полставки в «Планету» уборщицей или промоутером, но дочь обиженно фыркнула, что ей «не позволяет статус».

– Какой статус?! – обалдел Вячеслав Андреевич.

– Понимаешь, па, я человек серьезный, а серьезный человек должен заниматься серьезными вещами. Нельзя забивать гвозди микроскопом. А разговоры о том, что любой труд почетен, оставьте для неудачников и лузеров.

Кто такие «лузеры», Чернаков представлял плохо, но догадывался, что они не из тех, кто коллекционирует пластиковые карточки…

Мать принесла из закромов трехлитровую банку соленых огурцов – остатки дачного урожая.

– Ма, да у нас есть, не надо.

– Бери, бери. Нам с отцом все равно не съесть… А вы на стол новогодний поставите. Отмечать-то где будете? Дома?

– Не решили пока, – смутился Чернаков, – наверное.

Он действительно пока не знал, где будет встречать Новый год. Очень хотел с Юлей. Но если она не найдет достойный повод, чтобы свалить из любимой семьи, придется дома. Сам-то он мог исчезнуть, не объясняя причин. Ирина бы для проформы спросила, куда он собрался, и так же для проформы поверила бы в «служебную необходимость». Или не поверила, но истерик устраивать бы не стала. Считается, кто разговор начал, тот и виноват в разрыве.

Кем считается?.. В чем виноват?..

А может, Ирина специально не выясняет отношения? Вдруг у верного супруга облом получится в личной жизни? Подождем. Сделаем вид, что все распрекрасно. Семью разбить никогда не поздно, а после «разговора» ее уже не склеишь. Семья – не разбитая чашка. А если склеишь, то не намертво. Не будем жить долго и счастливо и помирать в один день.

Марафон на выносливость. Задыхаемся от усталости, но с дистанции не сойдем. Терпеть будем.

– А хотите, к нам приезжайте, – предложила мать, не уточняя, с кем должен приехать сын.

– Прикинем…

Из машины Чернаков позвонил Юле. Она была дома. Готовила обед. Для мужа.

Вячеслав Андреевич напомнил, что завтра в полдень заедет за ней. Юля пообещала не опаздывать.

Нажав кнопку, тут же перезвонил в мотель.

– Здравствуйте… Это Джакузин звонит. Местечко не освободилось?

– Да, одна броня не подтвердилась… Правда, номер на нижнем уровне, но зато большой.

– В подвале, что ли?