Хеннинг Манкелль - Неугомонный Страница 22

Вначале он занимался этим делом в одиночку, изредка обращаясь за помощью к Мартинссону. Собственно, здесь и не требовалось большого числа дознавателей, поскольку искать преступника явно надо среди тех, кого женщина встречала на пароме. Тряхни дерево посильнее — и плоды упадут наземь, а потом можно рассортировать их по корзинам, в одну — невиновных, в другую — того или тех, кто до полусмерти избил жертву и едва не оторвал ей левое ухо.

В деле Хокана фон Энке ничего нового не появилось. Валландер чуть не каждый день разговаривал с Иттербергом, который по-прежнему не верил, что капитан второго ранга скрылся добровольно. Почему он тогда оставил дома паспорт? Вдобавок и его кредитная карта не использовалась. Но в первую очередь это не в натуре исчезнувшего, говорил Иттерберг. Хокан фон Энке попросту не из тех, кто исчезает. Он не бросит жену. Быть такого не может.

С Луизой Валландер тоже часто разговаривал. Звонила всегда она, как правило, около семи, когда он большей частью был дома и ел кое-как приготовленный ужин. Судя по ее голосу, она свыклась с мыслью о смерти мужа. На прямой вопрос она ответила, что теперь спит по ночам, благодаря снотворным. Все ждут, подумал Валландер, положив трубку после очередного разговора с Луизой. Вот сейчас он действительно бесследно исчез, растаял в воздухе, как пресловутый дым. Может, его труп лежит где-то и гниет? Или он как раз сейчас где-то ужинает? На другой планете, под другим именем, с неизвестным визави по ту сторону стола?

Как думал сам Валландер? Опыт подсказывал ему, что все улики в целом указывали на то, что старого подводника нет в живых. Валландер опасался, что в итоге виной всему окажется банальное происшествие, возможно нападение, скверно закончившееся и приведшее к смерти. Но полной уверенности у него не было. Он зарифил не все паруса; пожалуй, все-таки существует крохотная вероятность, что фон Энке исчез добровольно, хоть им и не удалось установить причину неожиданного маневра.

Линда откровенно не принимала версию об убийстве фон Энке. Он не из тех, кого вот так просто убивают, чуть ли не возмущенно сказала она, когда, по обыкновению, встретилась с отцом в городской кондитерской, а девочка спала в коляске. Но и Линда не могла понять, зачем ему понадобилось исчезнуть. Сам Ханс никогда Валландеру не звонил, но вопросы и мысли Линды внушали ощущение, что Ханс все время рядом. Однако Валландер не спрашивал дочь ни о чем, не хотел вмешиваться, ведь это их жизнь, а не его.

Стивен Аткинс начал слать Валландеру длинные мейлы, целые страницы. Чем пространнее становились его послания, тем короче отвечал Валландер. Он бы и рад написать длинное письмо, но слабоват в английском, не осмеливался выстраивать чересчур сложные фразы. Однако же понял, что Стивен Аткинс живет сейчас поблизости от крупной калифорнийской базы ВМФ под Сан-Диего — Пойнт-Лома. Там у него небольшой дом в районе, заселенном почти исключительно ветеранами. Из соседей по кварталу «практически можно полностью укомплектовать экипаж одной или даже нескольких подлодок». Каково было бы жить в районе, где сплошь одни только старые полицейские? — подумал Валландер. И даже вздрогнул от неприятного ощущения.

Аткинс писал о своей жизни, о семье, о детях и внуках, временами присылал фото, и Валландеру приходилось просить Линду помочь скачать их из Сети. Жизнерадостные кадры, с военными кораблями на заднем плане, сам Аткинс в форме и его большая семья улыбаются Валландеру. Аткинс, лысый, худой, обнимал за плечи столь же худую и улыбающуюся, но не лысую жену. У Валландера возникло ощущение, что снимок взят с рекламного плаката стирального порошка или нового сорта кукурузных хлопьев. Счастливая американская семья посылала ему привет.

Однажды, заглянув в ежедневник, Валландер увидел, что прошел ровно месяц с тех пор, как Хокан фон Энке вышел из квартиры на Гревгатан, закрыл за собой дверь и больше не вернулся. Именно в этот день Иттерберг и Валландер долго говорили по телефону. В Стокгольме одиннадцатого мая лил дождь. Иттерберг казался унылым — то ли из-за погоды, то ли из-за расследования, Валландер так и не понял. Сам он прикидывал, как бы ему вычислить и арестовать преступника, виновного в злосчастных побоях на пароме. Иными словами, разговор в тот день вели двое усталых и весьма брюзгливых полицейских. Валландер спросил, по-прежнему ли Полиция безопасности проявляет интерес к исчезновению.

— Время от времени заходит некий Вильям, — ответил Иттерберг. — Честно говоря, не знаю, имя это или фамилия. И кстати, не скажу, чтобы это очень меня занимало. Последний раз, когда он был здесь, мне вдруг захотелось его удавить. Я спросил, нет ли у них чего, что могло бы нам помочь. Обыкновенный учтивый обмен небольшими услугами, который, как утверждают, есть основа основ демократической страны под названием Швеция. Ну хотя бы самое незначительное предположение насчет того, что могло случиться. Разумеется, ничем подобным Вильям не располагал. Во всяком случае, по его словам. Правда ли это, нет ли — кто знает? Ведь вся их профессиональная деятельность строится на игре с ложью и обманом как наиболее эффективными инструментами. В том числе обманывают и нас, обыкновенных полицейских, но для нас это, скажем так, непринципиально.

Закончив разговор, Валландер вернулся к открытой папке с протоколами допросов. Рядом на столе лежала фотография, лицо зверски избитой женщины. Вот почему я этим занимаюсь, подумал он. Потому, что она выглядит вот так, потому, что ее едва не убили.

Под вечер, когда Валландер приехал домой, оказалось, что Юсси захворал. Пес лежал в конуре, отказывался есть и пить. От тревоги Валландера бросило в холодный пот, и он немедля позвонил знакомому ветеринару, который в свое время помог ему поймать мерзавца, жестоко издевавшегося над жеребятами, что паслись на лугах в окрестностях Истада. Ветеринар жил в Косеберге и обещал приехать. Осмотрев собаку, он сказал, что Юсси наверняка просто сожрал что-то неподходящее и скоро поправится. Той ночью Юсси спал на коврике у камина, и Валландер время от времени заглядывал к нему. Утром пес поднялся, хотя на ногах держался не очень твердо.

У Валландера словно гора с плеч свалилась. На работе, включив компьютер, он вскользь подумал, что уже пять дней ничего не слыхал от Аткинса. Вероятно, рассказывать больше нечего и фотографий не осталось. Но около полудня, как раз когда Валландер начал прикидывать, поехать ли на обед домой или перекусить где-нибудь в городе, раздался звонок из проходной. Пришел посетитель.

— Кто? — спросил Валландер. — И по какому поводу?

— Он иностранец, — сказала дежурная. — Вроде полицейский.

Валландер встал, спустился вниз. И сразу понял, кто к нему пожаловал. Посетитель был не в полицейском мундире, а в форме американского флота. С фуражкой под мышкой перед ним стоял Стивен Аткинс.

— Вообще-то я не хотел являться без предупреждения, — сказал Аткинс. — Но, к сожалению, ошибся насчет времени прибытия в Копенгаген. Позвонил вам домой и на мобильный, но безуспешно, вот и приехал сюда.

— Вы вправду меня удивили, — отозвался Валландер. — Но я конечно же рад вас видеть. Если не ошибаюсь, вы впервые в Швеции?

— Да. Хотя Хокан, мой добрый пропавший друг, все время звал меня в гости, я так и не собрался.

Они пообедали в городе, в ресторане, который Валландер считал самым лучшим. Аткинс оказался человеком симпатичным, с любопытством озирался по сторонам, вопросы задавал не просто из вежливости и внимательно выслушивал ответы. Поначалу Валландер с трудом представлял себе Аткинса командиром подводной лодки, в особенности одной из самых тяжелых в американском подводном флоте, с атомным двигателем. Слишком уж он добродушный. Впрочем, Валландер понятия не имел, по каким критериям подбирают командиров подводных лодок.

В Швецию Аткинс приехал оттого, что тревожился о судьбе друга. Валландер был тронут, заметив, как он обеспокоен. Старик, тоскующий по другому старику, с которым его определенно связывала очень глубокая дружба.

Аткинс остановился в «Хилтоне», рядом с аэропортом Каструп. Взял напрокат машину и поехал в Истад.

— Я не мог отказать себе в удовольствии прокатиться по длинному мосту, — засмеялся он.

На миг Валландер вдруг позавидовал его блестящим белым зубам. После обеда он позвонил в Управление, предупредил, что сегодня его не будет. Затем они сели в машину и поехали к Валландеру домой, причем сам он показывал дорогу. Как выяснилось, Аткинс очень любил собак, и Юсси сразу его оценил. Они совершили долгую прогулку, с Юсси на поводке, шли вдоль полевых межей, временами останавливались, любовались морем и холмистым ландшафтом. Неожиданно Аткинс, прикусив губу, повернулся к Валландеру:

— Хокана нет в живых?

Валландер понял его намерение. Аткинс задал вопрос внезапно, чтобы Валландер не мог укрыться за не вполне правдивым или просто уклончивым ответом. Он хотел ясности. В этот миг он стал командиром-подводником, который хотел точно знать, погиб корабль или нет.