Николай Леонов - Коррупция Страница 23

Он включил правый поворот, у светофора свернул и тут же остановился, «Волга» встала неподалеку.

– Выйдем, я хочу эскимо, – сказал Гуров, выключил мотор, вышел и запер машину.

– Лев Иванович, ты же сам предупреждал, – возмущенно сказал Сергачев. – Я каждое слово обдумываю, а ты шпаришь…

– Что позволено Юпитеру! – Гуров поднял указательный палец, озорно подмигнул и оглянулся, но на «Волгу» не посмотрел, спросил: – Из машины кто-нибудь вышел?

– Парень и девушка.

– Водитель?

– Нет, пассажиры.

– Хуже, – поморщился Гуров. – А может, и лучше. Ты сходи за газетами и возвращайся к машине.

Сергачев направился искать газетный киоск, а Гуров подошел к стоявшему на углу инспектору ГАИ, сказал несколько слов и направился к «Волге». Неподалеку от машины он увидел парня и девушку – «пассажиров», которые старательно изображали, что заняты лишь друг другом, и на весь белый свет им плевать. Парень обнимал девушку, пытался поцеловать, она отворачивалась, отпихивала его могучую накачанную грудь.

– Ну и здоров ты, парень! – сказал восхищенно Гуров, взял его за бицепс. – Где качаешься? – И внимательно посмотрел в глаза.

Герой напряг мышцы, легко отбросил руку Гурова, хотел что-то сказать, не сумел, так и застыл с открытым ртом, из которого пахнуло перегаром. Гуров прекрасно знал это состояние, когда ты, стараясь быть незамеченным, сталкиваешься взглядом с объектом наблюдения. Возникает ощущение, что ты совершенно голый, смешной и беспомощный.

– Слова забыл? – Гуров говорил непринужденно, смотрел жестко.

– Ты чего? Я вот с девушкой…

– Ты в нетрезвом состоянии за рулем вот этой «Волги», – Гуров указал на машину, – меня на Октябрьской подрезал…

– За каким рулем?

– Мы не за рулем, – вмешалась девица. – Мы сзади.

– А, так за рулем другой, – бутафорил Гуров. – Тогда извини, – и повернулся к подошедшему инспектору ГАИ. – Товарищ лейтенант, оказывается, за рулем другой сидел.

– Разберемся, – инспектор подошел к «Волге», козырнул, представился, попросил водителя выйти из машины и, когда тот начал возмущаться, открыл дверцу, ловко выдернул ключи из замка зажигания.

– Нарушаете? Попрошу документы, – инспектор был в своей стихии, держался равнодушно. – У гражданина к вам претензии.

Гуров бесстрастно, но с иронией изложил историю о том, как на Октябрьской площади его обогнала «Волга», подрезала и создала аварийную ситуацию. Водитель предъявил документы, все порывался перебить наглого лжеца, но взял себя в руки и спокойно сказал:

– Товарищ инспектор, все это неправда, я ехал позади «вольво».

– Откуда вы знаете, что я на «вольво»? – быстро спросил Гуров.

– Машина приметная…

– Но если вы ехали следом, то лица моего видеть не могли. Когда подрезали, тогда и увидели, – перебил Гуров.

Инспектор переводил взгляд с одного спорящего на другого и поводил чутким носом.

– Вот что, инспектор, – вспылил водитель «Волги». – Вы стоите здесь и не можете знать, что было на Октябрьской.

Аргумент инспектора оказался весомее, он заглянул в права и спросил:

– А что вы пили, Сергей Владимирович? Несет, как из пивной!

– Я? – Сергей Владимирович схватил инспектора за портупею, дыхнул в лицо. – Это Лешка, падла, в тачке надышал!

Человек, в принципе, не любит, когда его хватают за грудки, а если он в мундире и при исполнении, то обижается совсем серьезно. Инспектор стоял неподвижно, словно памятник, выждал, когда нарушитель опомнится, убрал документы в карман:

– Садитесь в машину, если у вас есть свидетели, возьмите их с собой, – и сел за руль.

– Ну, падла! – Сергей Владимирович, которому было чуть больше двадцати, повернулся к Гурову: – Мы еще встретимся!

– Сережа, тебе лучше меня никогда в жизни больше не видеть, – ответил Гуров. – Дон Жуана забери, а то без прав останешься.

Парень хотел было ответить достойно, но лишь махнул рукой, и Гуров увидел, что «наблюдатель» только сейчас сообразил, как провалил задание и что ему теперь за это будет.

«Волга» укатила, подошел Денис и сказал:

– Лев Иванович, признаю, ты ас.

– Издеваешься? – Гуров отдал ключи от машины. – А если бы ты в расцвете сил и славы слез с олимпийского пьедестала и обыграл значкиста ГТО, мне что прикажешь, тоже тебе аплодировать? Поехали к тебе, дорогой помолчи, мне надо подумать.

Сергачев вел машину. Гуров полулежал на заднем сиденье.

«Надо поговорить с женой и Орловым. А что я ему скажу? Кто такой Константин Васильевич по кличке Патрон? И где его искать? Чего предпримет Референт и как перехватить инициативу? Необходимо захватить пистолет с моими отпечатками. Где спрятали Эффенди? Будет ли послушен Лебедев?

Чтобы ответить на вопросы и решить их, мне необходима бригада квалифицированных оперативников, транспорт, техника и, главное, спокойствие. У меня нет ничего. Плюс дефицит времени. Значит, всех проблем мне не решить, от чего-то придется отказаться, чем-то пожертвовать… Чем?…»

Глава восьмая

Денис познакомил Гурова с двумя своими друзьями. Гуров не имел возможности проверить будущих помощников, оставалось полагаться на выбор Сергачева.

Ветераны-спортсмены были ровесниками – лет этак под сорок. И хотя один был худ и высок, а второй кряжист и роста среднего, их делала похожими одинаковая уверенность и мягкость движений, за которыми угадывалась реальная сила.

После взаимных приветствий Гуров, не вдаваясь в подробности, не называя имен, объяснил, что требуется захватить одного очень сильного человека и отвезти на дачу.

Они выслушали Гурова молча, несколько равнодушно, согласно кивнули, вопросов никаких не задали.

– Лады, – сказал высокий, чувствовалось, что он за старшего. – Если честно, мне это не нравится, – он взглянул на Сергачева. – Но раз ты говоришь…

– Это я говорю, – перебил Гуров.

– А ты для меня никто, – спортсмен положил ладонь на плечо Гурова, заглянул в лицо. – Извини уж.

Гуров почувствовал и в руке, и во, взгляде силу, улыбнулся, согласно кивнул и представился:

– Гуров. Лев Иванович.

– Это я знаю, – миролюбиво сказал спортсмен. – А я, как ты слышал, Прохор. А имя тогда имя, когда завоевано. Это свидетельство о рождении каждому дают, только что из того произрастет, никому не известно.

Денис сидел на диване, следил за разговором с улыбкой, хотя и волновался. Прохор мужик крутой, Гурова проверяет.

– Вот Яшин, покойный, точно был Лев Иванович, – продолжал Прохор. – А кто ты, жизнь покажет. Однако Денису я верю, хотя он порой и на все четыре спотыкается.

Молчаливого крепыша звали Кириллом. К разговору он прислушивался с рассеянным видом, как будто он его не касался, но неожиданно спросил:

– Так мы что теперь, вроде агентов милиции?

– Вы теперь вроде людей, которые пытаются спасти своего товарища, – ответил Гуров.

– И помочь ему устроиться в камере, – Прохор сжал плечо Гурова, снова посмотрел ему в глаза.

Гуров взглянул на него вполне спокойно:

– Да, мимо камеры ему, видимо, в любом случае не пройти.

– Молодец! – Прохор отпустил Гурова, слегка оттолкнул. – Жизнь какая-то сучья! Чего торговаться, сказал – сделаем.

«Если бы они были связаны с мафией, вели бы себя иначе, – думал Гуров. – Не ощетинились бы, согласились сразу, главное, уяснить суть дела и узнать имена пытались бы. Эти парни недовольны, значит, искренни».

– Тогда садитесь, – Гуров голос не повысил, но тон изменил. – Слушайте.

Теперь Гуров начал подробный инструктаж, и, когда назвал имя, Прохор усмехнулся:

– Тоже мне, секрет полишинеля.

Простоватость спортсмена, его грубоватый лексикон настолько не вязались с последней фразой, что Гуров удивленно вскинул брови.

Каменно молчавший до сих пор Сергачев рассмеялся:

– Лев Иванович, спортсмены народ хитрый. Так что ты на его деревенские замашки не смотри. Эти приемчики сто лет назад отработаны, чтобы журналистов отваживать, когда они, не снимая галош, в душу лезут.

Обстановка разрядилась, гости обмякли, заулыбались.

– Нет, ребята, все не так… все не так, ребята, – пропел Кирилл. – Сейчас бы взять пивка – и в баньку.

– Подполковник, как я понимаю, из команды тебя исключили, – сказал Прохор, – и ты одинокий волк?

– Мне всю жизнь твердят, чтобы я опирался на общественность, – не отвечая на вопрос, сказал Гуров. – Во-первых, я не понимаю, что такое общественность. Если полагать, что это огромная масса людей, которая не служит в милиции, то на массу невозможно опереться, так как она аморфна, инертна. А каждый человек – человек, у него своих забот больше, чем он способен выдержать, и ремеслом сыщика он не владеет. А вы не масса, вы два конкретных индивидуума, которые, по мнению Сергачева, изготовлены по специальному заказу.

– А чем крепче конь, тем ноша тяжелее, – вставил Кирилл.