Алексей Макеев - Разменная монета Страница 23

– Спасибо тебе, Лева, огромное, – Крячко положил на грудь пятерню, патетически кивнув. – Не знал, что ты такой изверг. Ты в своей положительности дошел до абсурда и забыл, что ты следователь, а я уголовник. Очень жаль. Так что в следующий раз – мясо, мясо и мясо! Сырое, с кровью!

Гуров оставил без ответа его слова, предоставив Крячко самому подумать над тем, красиво ли он себя ведет. Впрочем, как бы тот ни мотал ему нервы, Гуров знал, что он никогда не оставит Стаса одного в таком положении. Крячко тоже это знал. Может быть, поэтому и испытывал терпение друга.

– Да, мрачноватое жилище, – заметил Гуров, осматривая камеру.

– А мне нравится. Привык, знаешь ли. – Стас начал развязывать маленькие непрозрачные пакеты, заглядывая в них. Найдя сочный краснобокий персик, он тут же принялся его грызть, продолжая развивать собственную мысль сквозь набитый мякотью рот: – Я тут еще баб голых понавешаю. Красота будет… Говорят, уже можно, – он коротко оглянулся на Гурова. – В смысле, вешать баб. Я понятно говорю? Может, пока я тут молчу тихо сам с собою, в России на французском заговорили?

– Кто бы еще тебе разрешил их вешать? – Гуров принял от Стаса крупное румяное яблоко и, вертя его в руке, уставился на спину Крячко.

– Что там с убитой? Выяснил что-нибудь? – спросил Станислав и предложил товарищу табурет. – Садись.

– Кое-что выяснил, – ответил Гуров, осмотрел яблоко и немного откусил.

Яблоко оказалось сладким и сочным. Пожевав его немного, Лев Иванович присел.

– Да что ты? – удивленно повел бровью Станислав. Он тут же взял яблоко и так же, как Гуров, с той же гримасой, надкусил его. Он подражал Гурову и даже немного обезьянничал. Но беззлобно, будто ребенок. – Невероятно! И кто же убийца?

– Ты, – точно и хлестко залепил ему Гуров, чтобы Крячко замолчал и не осложнял дело. – Пока ты.

– Лева, не шути так, – сказал Крячко. Ему стало неприятно от того, как пошутил Гуров, и, чтобы не показать своей обиды, он начал забрасывать продукты обратно в пакет. – С некоторых пор я не выношу гадостей в свой адрес.

– Не знаю, Стас, не знаю, – сухо и задумчиво произнес Гуров, меняя гнев на милость. – Рано пока говорить о том, кто это сделал. Одни фигуры уходят, другие приходят. Не знаешь, кого ловить…

– Та-ак! – Крячко чуть не подавился с досады яблоком и даже перестал жевать. – Ты мне тут дурака-то не валяй. Ты хоть немного занимался моим делом или нет?

Гуров на этот взрыв отреагировал вяло и равнодушно.

– Стас, – бросил он короткий взгляд на товарища. – Как ты можешь так говорить? Совсем с тоски разум утратил? Я только этим и занимаюсь.

– Спасибо, – кивнул Крячко, но как истинный профессионал напористо повторил свой вопрос: – Что узнал? Давай-ка с этого начнем.

– Ну, во-первых, я нашел группу тех отморозков, с которых все началось, – Гуров старательно пережевывал сочную мякоть ароматного плода. – Всех до одного. У нас с ними даже вышла небольшая перестрелочка. С утра.

– С утреца, – кусая яблоко, с художественной утонченностью поправил его Стас.

– С утречка, – еще более утонченно исправил собеседника Гуров. – Выхватишь, бывало, пистолет, и э-эхх! Годы золотые, где вы? Знаете ли, нравится мне пострелять после завтрака. Ладно. Короче, я отыскал и возлюбленного покойной, который мне сказал самое главное.

– А главное, Лева, это будет ли у нас кубок УЕФА? И в каком тысячелетии?

Стас привалился плечом к стене, закинул обе ноги на постель. Каменный пол был очень холодным.

– Нет. Не будет. Никогда не будет, если мы будем так плохо играть. Ты слушай дальше и не перебивай, – Гуров наконец доел свое яблоко, поднялся с табурета, взял за хвостик огрызок и унес его, бросив в парашу. – Мы так с ним поговорили…

– С кем? – проводил его взглядом Стас. – Он безнадежный наркоман. Мне все Дацук рассказал. Он меня на допрос вызывал, и мы с ним тоже чудненько поговорили, – Крячко поднял с постели пакет с фруктами и сунул его в щель между шконкой и стеной. – Клянусь. Я ему понравился. Может, он даже на меня глаз положил. Как думаешь?

Гуров горько засмеялся и вернулся на свое место, вытирая руки носовым платком, по дороге вынутым из кармана.

– Так мне по ушам ездил, – морщась от бессилия и возмущения, без всякой иронии продолжил Станислав. – Я думал, отдавит. Два часа мурыжил, стервец. Сам вымок, меня слюной забрызгал.

– Такой деловой? – удивился Гуров, ища сигаретку.

Крячко это понял, механическим движением вынул из-под подушки пачку сигарет, коробок спичек и подал их Гурову.

– Дацук – полная профанация, – уныло констатировал он. – Он не ведет дела. Он или не умеет работать совсем, или валяет дурака. Тянет время. Он завалит дело – вот посмотришь, Лева. Его прямо из суда отправят на доследование, потом еще раз отправят, потом его отстранят, если мою вину не докажут. Если докажут, то посадят. Но уже меня… Вот что он делает. Очень скользкий тип. За весь допрос ни одного вопроса мне по существу не задал. Только обвинял. – Когда в сознании Крячко вспыхивали воспоминания о встрече с майором, он начинал раздражаться.

– В общем, так. Твой арест – это месть. Сомнений в этом практически нет, – сказал Гуров.

Он достал из пачки сигарету, сунул ее в зубы и чиркнул спичкой.

– Я так и понял, – согласился Стас.

Он печально посмотрел в потолок, туда, куда побежали витиеватые струйки дыма. Гуров жадно затянулся. Сигарету он как-то неумело зажал между большим и указательным пальцами. Так обычно курят подростки, готовые в любую секунду скрыть окурок в кулаке.

– Некто явился к Шапито… – начал было он, но Крячко тут же с интересом бросил на него косой взгляд.

– Подожди! Шапито? – Он приподнялся и медленно потянулся к пачке с сигаретами. Достал одну, прикурил, не сводя глаз с собеседника. – Что-то знакомое. Он наркоманов подогревает. Преимущественно в центральных районах.

– Да, точно, – щурясь от дыма, тяжело ответил Гуров. – Так вот, является этот некто к Шапито. Давай, мол, так и так разыграем одного сыщика. Возьмем его шантажом, и будет он у нас… Ну, допустим, нашим осведомителем. Не могу пока точно сказать, как прозвучало предложение на самом деле. Далее он излагает Шапито свой план. План нормальный, без криминала…

Гуров стряхнул в ладонь пепел, но Стас молча указал ему на спичечный коробок с тонкой проволочкой, который он подвесил к ножке табурета.

– Пепельницу сам сделал. Зэковское ноу-хау. Виселка называется. Очень удобная штучка. Гуров вспомнил, что Станислав мастерил ее, когда он вошел в камеру. Правда, он не успел заметить, когда Крячко ее подвесил.

– Итак, этот некто предлагает Шапито подсадить к сыщику бабу, – продолжил полковник. – Пусть она, дескать, вотрется к нему в доверие, а для ускорения сближения вот ей некий состав. Пусть добавит ему в вино. Дает деньги… Шапито берет на себя инсценировку драки, потом ты с девочкой направляешься в апартаменты, она тебя усыпляет, впускает человека, который должен ей помочь дотянуть тебя до постели и раздеть. А тот берет и убивает красавицу. То есть делает то, что, как я полагаю, с Шапито не обсуждалось. Действует по иному преступному плану, где девушка выступает уже как жертва насильника. Уверяю тебя, Стас, что этот план и был изначальным. А Шапито был обманут.

– А Наташа как же? – спросил Крячко, рисуя огоньком сигареты замысловатые фигуры в воздухе.

– А Наташа должна была умереть, не зная об этом абсолютно, – ответил Гуров, попыхивая сигаретой. – Это явственно следует из слов ее дружка.

– Какого дружка? – с недоверием спросил Стас.

– Сережи Трофимова, – пояснил Гуров, доставая из нагрудного кармана пиджака вчетверо сложенный лист бумаги. – Он сейчас тоже в ИВС парится. Вот ксерокопия его чистосердечных признаний. Возьми, почитай на досуге.

– Вот что я повешу на стену! – горящими глазами посмотрел на Гурова Крячко. – Чистосердечное признание Сережи Трофимова. Ты его Дацуку не давал читать?

– Нет, – ответил Гуров и, поперхнувшись дымом, закашлялся. Дым попал и в глаза, заставив полковника прослезиться.

– Не давай пока. Ладно? – попросил Крячко, постучав пальцем по бумаге. – Так, стало быть, Шапито знает и заказчика и убийцу?

– Может быть, и нет, но поговорить с ним надо.

– Уж, пожалуйста, Лева, поговори. У меня у самого руки заняты…

– Обязательно.

Они еще несколько минут поболтали о тюремной жизни, о глупых инструкциях, запрещающих порой самые необходимые вещи, о распорядке, о том, что можно и чего нельзя приносить Крячко, а после этого Гуров и его друг расстались. Льву Ивановичу надо было спешить на встречу с Хромушиным.

Глава 7

В этот вечер Шапито и Михей, единственный из уцелевших его подручных, вынуждены были искать новое убежище. Страшное и вместе с тем вполне реальное столкновение с грозным полковником Гуровым произошло. И теперь над головами обоих беглецов, идущих по окраине села и никому здесь не знакомых, навис как дамоклов меч не менее реальный срок. Да, вполне реальный и неизбежный. Судьба привычно затрубила в свой рог и опять звала битого-перебитого мужика без имени и фамилии по прозвищу Шапито на Колыму. За ним потянет срок и этот малолетка, который семенит сзади. Ему, правда, придется сидеть где-нибудь в Туле или в Ростове. Суд, слезы, угрозы… И ведь не убивал никого, а отвечать придется. Никуда не денешься.