Алексей Макеев - Убийство по расписанию Страница 23

Полковник не стал обманывать самого себя радужными иллюзиями. Рывком метнувшись к столу, он схватил пистолет и уже вместе с ним вернулся к окну. Глаза Завладской округлились от страха. Она встала рядом со Станиславом. Слезы продолжали катиться по ее щекам, но Юля уже не смахивала их рукавом. Нижняя губа затряслась. На лице появилось безумное выражение, которое, как уже прекрасно знал Крячко в силу своего богатого опыта общения с женщинами, готово было в любую секунду излиться неконтролируемой истерикой.

– Отойди назад, – распорядился Станислав, но она будто и не слышала его слов.

Одновременно хлопнули две автомобильные дверцы, и прибывшие к дому Завладской мужчины ступили громоздкими армейскими ботинками на снег. Достали из-под курток черные пистолеты с навинченными на дула глушителями. Наблюдавший за ними через окно Крячко не мог не отметить профессиональные и полные решимости действия. Один из мужчин просунул руку между прутьев калитки и оттянул влево язычок замка. Второй навалился плечом, и калитка распахнулась. Заходить на территорию они не спешили. Встали у заградительных столбиков, каждый со своей стороны. Выжидали. Предупрежденные Лобановым, налетчики знали, что Завладская в доме не одна, а с вооруженным мужчиной. Нарываться по глупости на пули они не собирались.

Крячко потянулся рукой к оконной раме, но Завладская как кошка вцепилась ему в плечи.

– Стасик! Что ты собираешься делать?..

Он стряхнул ее, а когда повернулся, лицо у полковника было суровым и сосредоточенным.

– Юля, не вмешивайся. Ладно? Просто предоставь мне делать свое дело, и все. Не лезь. А еще лучше иди в ванную и сиди там.

– Нет!.. – Завладская была на грани нервного срыва. – Я не хочу!..

– Чего ты не хочешь? – Крячко чувствовал, что начинает откровенно свирепеть.

– Я не хочу умирать, Стасик! Не хочу... Пожалуйста... Помоги мне. Мне страшно!

– Я помогу тебе. Помогу. Если ты не будешь мне мешать. Понимаешь ты или нет?

Мужчины у калитки уже выждали положенный интервал времени, и один из них, тот, что был повыше и пошире в плечах, держа пистолет прямо перед собой, осторожно ступил на территорию участка. Бесконечно бездействовать они тоже не могли. По напряженной походке налетчика и по тому, как беспокойно бегали его глазки, сопровождаемые движением ствола, перемещавшегося от одного окна к другому, несложно было определить, в каком он состоянии. Его подельник не торопился повторить тот же подвиг. Он остался у калитки, держа под прицелом входную дверь в дом.

– Ты уйдешь? – Зрачки Станислава сверкнули.

– Нет!

– Черт!

Он грубо оттолкнул ее, рывком распахнул оконную раму и едва ли не по пояс высунулся наружу, встречая грудью хлынувший ему навстречу холодный поток воздуха. Плечистый налетчик заметил его сразу и без всякого промедления выстрелил. Пуля вонзилась в раму справа от Станислава, выхватив из нее деревянную щепку. Крячко прицелился и уверенно спустил курок. Налетчик дернулся и схватился левой рукой за простреленное правое плечо. Отступил на два шага назад и попытался вновь поднять руку с пистолетом. Полковник не позволил ему этого сделать. Он выстрелил снова, и на этот раз попал противнику в живот. Тот выронил оружие, сложился пополам, а затем и вовсе рухнул на колени посреди непротоптанной дорожки. Тяжелые кровавые капли вонзались в снег. В проеме калитки появился второй налетчик и трижды выстрелил в сторону Крячко. Стас вынужден был скрыться. Посчитав, что одного ствола с глушителем явно недостаточно для схватки с засевшим в доме неприятелем, налетчик левой рукой выхватил из-под куртки мини-автомат «узи», и скорострельная очередь обрушилась на обитый пенопластом корпус дома. Две или три пули, выпущенные из автомата, влетели в окно и ударили в противоположную стену. Завладская закричала. Громко и пронзительно. Похожий на вой милицейской сирены звук оглушил полковника.

– На пол! – скомандовал он.

Юля не слышала его. Она уже билась в истерике. Крячко обхватил ее за корпус и повалил на пол. Она попыталась сопротивляться. Застучала кулаками Стасу по ребрам, затем вскинула руки и несколько раз угодила ему по лицу. Острые ноготки расцарапали щеку. Крячко скривился от боли, но продолжал всей своей массой вжимать Завладскую в пол. Пули свистели у него над головой. Со звоном разлетелся стоящий на барной стойке фильтр для воды, с буфета рухнула на пол стеклянная вазочка, засвистела пробитая пулей вытяжка, со стен сыпалась штукатурка. Из разодранной щеки Станислава на белый свитер все еще дико кричащей и бьющейся в истерике Завладской упало несколько сиротливых капелек крови.

Когда канонада смолкла, Крячко вскочил на ноги и вновь бросился к окну. Раненный им налетчик уже отполз к калитке и пытался принять вертикальное положение, опираясь на столбик. Его напарник вставлял в «узи» запасной рожок с патронами. Стас выстрелил ему в руку. Отказать полковнику в меткости было сложно. Автомат упал в снег, но упрямый налетчик, не обращая внимания на быстро обагрившееся кровью левое запястье, отбросил в сторону пистолет и подобрал автомат правой.

– Я не хочу!.. – Завладская вскочила на ноги и кинулась в сторону выхода.

Чертыхаясь, Крячко настиг ее в два гигантских скачка и вновь повалил на пол. С улицы опять застрекотала автоматная очередь, и все повторилось, как в дурном сне. Свист пуль, звон разбитой посуды, осыпавшаяся штукатурка... И вновь женщина била и царапала лежащего на ней Станислава, беспрерывно вопя.

– Да заткнись же ты, черт возьми!

У Крячко сдали нервы. Он приподнялся на локтях, а затем, коротко замахнувшись, широко раскрытой ладонью ударил Завладскую по лицу. Она вскрикнула в последний раз и замолчала. Теперь уже слезы катились по щекам беззвучно. И она лежала на полу, не сопротивляясь. Стас повернул голову. Стрельба прекратилась, но на этот раз образовавшаяся пауза была значительно дольше. Затем до слуха Крячко донеся звук захлопывающейся дверцы автомобиля. А через секунду еще один, идентичный первому. Оставив Завладскую на полу, Крячко опять устремился к окну.

«Десятка» круто развернулась и понеслась прочь к повороту на трассу. Крячко опоздал. Как и с Лобановым. Распахнутая калитка раскачивалась на ветру, притоптанный снег обагрился кровью незваных налетчиков. Но сами они уехали. Оба. Полковник с досадой сплюнул в раскрытое окно.

Вторник. 14 часов 29 минут

Автомобиль въехал в небольшой коттеджный поселок. По расположению домов Гуров сразу узнал то место, которое описывалось в бумагах Цаплина. Майор постарался на славу. Впрочем, трудолюбия и скрупулезности ему всегда было не занимать. Территория была обнесена металлическим решетчатым забором. Въезд загораживали глухие ворота, поэтому машину пришлось оставить на небольшой парковочной стоянке недалеко от входа. Войдя на территорию поселка, Гуров наткнулся на сторожа, который и объяснил ему, как добраться до дома Альберта Доронина.

Полковник пошел пешком по дороге мимо однотипных двухэтажных домиков. Он миновал магазин, затем небольшой ресторанчик и вышел на дорогу, ведущую к трем стоящим особняком домам. Дома были расположены довольно плотно друг к другу, но вокруг каждого была огорожена довольно большая территория, почти втрое превышающая размеры дома. Гуров не очень хорошо разбирался в породах собак, но огромного пегого монстра, кобеля кавказской овчарки, он узнал сразу. Несмотря на то что собака не обращала никакого внимания на приближение посторонних, не заметить этого гиганта было просто невозможно.

Дом с собакой во дворе ничем не отличался от стоящих рядом строений, разве что был несколько проще и скромнее по внешней отделке. Он представлял собой довольно простую двухэтажную постройку с большой крышей, игравшей, по-видимому, роль третьего этажа. Во дворе дома была выстроена небольшая пристройка, судя по всему, обитаемый домик – скорее всего, для сторожа или прислуги. Между домом и пристройкой располагался гараж на две-три машины. Здесь и проживал глава детского фонда «Эдельвейс» Альберт Николаевич Доронин.

Гуров подошел к калитке и взялся уже было за ручку двери, но в этот момент кавказец сорвался с места и с глухим грудным лаем подскочил к забору. Полковник не стал пробовать открыть дверь, а позвонил в звонок. Хозяин не заставил себя долго ждать. Дверь дома отворилась, и на дорожку, ведущую от дома к калитке, вышел Доронин. Гуров определил его для себя как мужчину среднего роста лет сорока, несколько грузноватого, но не толстого.

Когда Доронин поравнялся с калиткой, Гуров представился:

– Полковник Гуров. Уголовный розыск. – Он не стал демонстрировать удостоверение.

– А, здравствуйте!..

– Альберт Николаевич? – уточнил полковник, не столько сомневаясь, сколько для проформы.

Доронин кивнул.

– Мне необходимо с вами поговорить.