Эд Макбейн - Способ убийства Страница 23

— Ладно, это может подождать. Предположим, что это настоящее?

— Да нет, — раздраженно ответил Сэмми.

— Совершенно верно, — подтвердил Джим.

— Откуда ты знаешь? — спросил Баки.

Глаза Сэмми сверкнули за стеклами солидных очков.

— Прежде всего каждый, кто посмотрит на эту штуку, сразу же увидит, что все это чушь, — сказал он. — «Рапорт отдела детективов» — что это за дерьмо?

— А? — спросил Баки.

— О господи. Баки, я тебя очень прошу, пошевели мозгами. «Рапорт отдела детективов». Ха! Тебе известно, что это такое?

— Что?

— Это штука, которую отправляют знакомым, и они посылают подарки, что-нибудь вроде игрушечного пистолета или свистка, чтобы ночью будить всех соседей.

— Мне кажется, тут все в законе, — сказал Баки.

— Кажется, да? Здесь где-нибудь напечатано название города? А? Скажи мне.

— Нет, но…

— И когда ты только вырастешь, Баки? — поинтересовался Джим. — Это такая же штука, какую ты получил от Роджерса, только там было написано: «Рапорт космического отдела» и к писульке был приложен игрушечный дезинтегратор и декодер.

— Ну, а сам текст?

— А что текст? — возразил Сэмми.

— Посмотри на него — женщина с револьвером и бутылкой нитроглицерина! Ну и ну!

— А что тут такого?

— Совершенно невероятно, — заявил Сэмми. — Скажи мне, если эта ненормальная дамочка сидит у них с револьвером и бутылкой нитроглицерина, как смог этот детектив, как его там, напечатать рапорт и выбросить его на улицу, а? Невероятно, Баки. Совершенно невероятно.

— А мне кажется, что все тут законно, — упрямо сказал Баки.

— Послушай… — начал Джим, но Сэмми прервал его:

— Давай я, Джимбо!

— А мне кажется, что тут все законно, — упрямо повторил Баки.

— Эта штука подписана? — спросил Сэмми. — Ты видишь где-нибудь подпись?

— Конечно, — ответил Баки. — Детектив второй степени Мейер Мейер.

— Это напечатано. А подписано?

— Нет.

— Ну и…

— Ну и что?

— Послушай, ты будешь корпеть над этим всю ночь?

— Нет, но…

— Для чего мы сюда пришли?

— Ну…

— Чтобы играть в космический патруль с игрушечным дезинтегратором Роджерса?

— Нет, но…

— Чтобы тратить время, размышляя над посланием, которое какой-нибудь парнишка отпечатал на пишущей машинке своего старшего брата, когда играл в сыщиков и разбойников?

— Нет, но…

— Я задам тебе один простой вопрос, парень, — сказал Сэмми. — Самый простой. И я хочу от тебя самого простого ответа. Идет?

— Конечно, но мне кажется, тут все законно…

— Ты пришел сюда для чего? Чтобы переспать с девочкой, да или нет?

— Да.

— Ну..?

— Ну…

— Давай выбрось это. Пошли. Ночь только началась. — Сэмми ухмыльнулся. — Ну, пошли, парень. Что скажешь? Как насчет того, чтобы бросить бумагу и идти с нами? Идет?

Баки размышлял некоторое время.

Потом он сказал:

— Вы идите без меня. Я вас догоню. Я хочу позвонить по этому номеру.

— О, ради святого Будды! — сказал Сэмми.

В 6.55 в дежурной комнате раздался телефонный звонок. Хэл Уиллис посмотрел на Вирджинию и, когда она кивнула ему, взял трубку.

— Восемьдесят седьмой участок, — сказал он. — Говорит детектив Уиллис.

— Одну секунду, — сказал голос на другом конце провода. Было слышно, как тот же голос говорит кому-то, очевидно, находящемуся в той же комнате: — Откуда мне знать? Отдай это ребятам Банко. Господи, да к чему нам дело о карманных кражах? Рилей, ты самый большой дурак изо всех, с которыми мне приходилось работать. Я говорю по телефону, ты что, не можешь подождать одну паршивую минуту? — Затем голос вернулся: — Алло?

— Алло? — переспросил Уиллис.

Вирджиния за своим столом на другом конце комнаты смотрела на него и слушала разговор.

— С кем я говорю? — спросил голос.

— Говорит Хэл Уиллис.

— Вы детектив?

— Да.

— Это 87-й участок?

— Да.

— Так. Значит, тут какой-то розыгрыш.

— А?

— Это Майк Салливан из Главного, полицейского управления. Нам позвонили несколько минут назад… секунду… — На другом конце провода послышалось шуршание бумаги. — Нам звонили в 6.49. Звонил студент колледжа. Сказал, что подобрал на улице бланк донесения, на котором была напечатана просьба о помощи. Что-то относительно девицы с бутылкой нитро. Знаете что-нибудь об этом?

Вирджиния Додж неестественно выпрямилась на стуле. Револьвер почти коснулся горлышка бутылки. Со своего места Уиллис видел, как дрожат ее руки.

— Нитро? — спросил Уиллис, не отрывая глаз от рук Вирджинии. Он был почти уверен, что дуло револьвера вот-вот коснется стекла.

— Да. Нитроглицерин. Как насчет этого?

— Нет, — ответил Уиллис, — у нас… у нас ничего такого нет.

— Да, так я и думал. Но тот парень назвал свое имя и все прочие данные, так что казалось правдоподобным. Ну ладно, бывает. Я подумал, что, во всяком случае, стоит проверить. Никогда не мешает проверить. — Салливан добродушно засмеялся.

— Верно, — сказал Уиллис, лихорадочно пытаясь как-то намекнуть Салливану, что послание соответствует действительности, кто бы ни составил его. — Конечно, никогда не мешает проверить. — Говоря это, он не переставал смотреть на револьвер в трясущейся руке Вирджинии.

Салливан снова рассмеялся:

— Никогда не знаешь, где встретишь какого-нибудь психа с бомбой, а, Уиллис? — И он рассмеялся еще громче.

— Да, никогда… никогда не знаешь.

— Конечно, — внезапно смех в трубке замер, — между прочим, у вас есть полицейский по имени Мейер?

Уиллис молчал. Неужели это послание составил Мейер? Интересно, есть ли там его подпись? Если он скажет «да», сможет ли Салливан понять, в чем дело? Если же он скажет «нет», станет ли Салливан проверять по списку работников 87-го участка? А Мейер…

— Вы еще на проводе? — спросил Салливан.

— Что? Ах, да.

— У нас иногда шалит телефон, — пояснил Салливан, — я подумал, что нарушилась связь.

— Нет, я слушаю, — ответил Уиллис.

— Так. Ну, как там насчет Мейера?

— Да. У нас есть Мейер.

— Детектив второй степени?

— Да.

— Интересно, — сказал Салливан. — Этот парень сказал, что послание подписано детективом второй степени Мейером. Очень интересно.

— Да.

— И этот Мейер сейчас у вас?

— Да.

— Это действительно интересно, — сказал Салливан. — Ну ладно, никогда не мешает проверить. Что? Ради бога, Рилей, разве ты не видишь, что я на телефоне? Мне надо идти. Уиллис. Не волнуйтесь, ладно? Приятно было поговорить с вами. И он повесил трубку. Уиллис сделал то же самое. Вирджиния медленно положила трубку на рычаг, взяла со стола бутылку с нитроглицерином и подошла к столу у окна, за которым сидел Мейер.

Она не сказала ни слова, поставила бутылку на стол перед Мейером, занесла руку с револьвером и ударила его по лицу, разбив губы. Мейер прикрыл лицо руками, но вынужден был опустить их под ударами револьвера, парализовавшими его кисти, а Вирджиния все била его по глазам, по лысой голове, разбив нос и раскровенив рот.

Ее остановившиеся глаза неестественно блестели. Она наносила удары револьвером, словно рукоятью плетки, злобно, жестоко, метя в самые уязвимые места, пока Мейер, потеряв сознание и истекая кровью, не упал головой на стол, едва не столкнув на пол бутыль с нитроглицерином.

Вирджиния подхватила бутыль и холодно посмотрела на Мейера.

Потом она вернулась к своему столу.

Глава 16

— Я ненавидел этого старого осла и рад, что он сдох, — сказал Алан Скотт.

Он больше не был тем скромным молодым джентльменом, потрясенным смертью отца, каким был вчера, когда Карелла впервые встретился с ним. Они стояли в оружейной комнате старого дома на первом этаже, где стены были увешаны охотничьими трофеями — головами убитых зверей и оленьими рогами. Голова весьма свирепого тигра висела на стене как раз позади Алана, и выражение его лица сегодня, составляя разительный контраст с его вчерашней томной бледностью, было таким же, как у этого хищника.

— Сильно сказано, мистер Скотт.

— Не очень. Он был злобной и мстительной сволочью. Со своей Скотт Индастриз Инкорпорейтед он погубил больше людей, чем у меня пальцев на руках. Почему я должен любить его?

Вы ведь не выросли в доме промышленного магната?

— Нет, — ответил Карелла, — я вырос в доме итальянского иммигранта, простого пекаря.

— Вы ничего не потеряли, можете мне поверить. Конечно, старик не мог делать всего, что ему хотелось бы, но та власть, которая у него была, окончательно его испортила. Для меня он был чем-то вроде злокачественной опухоли, от которой гниет все кругом. Мой папа. Дорогой старый папочка. Проклятая сволочь.

— Вчера, мне кажется, вы были очень расстроены из-за его смерти.

— Меня расстроил сам факт смерти. Смерть — это всегда шок. Но я не любил его, можете мне поверить.