До полуночи одна минута - Галия Сергеевна Мавлютова Страница 24

– А что такое – группа разбора? Я ни разу об этом не слышала, – испугалась Кузина.

– Теперь узнаешь. Ничего страшного. Мы приведём задержанных – ты будешь их колоть.

– Чего я буду?

– Колоть! На предмет совершения преступлений. Самых разных составов. С уклоном на разбой.

– А как это?

Алина откровенно затосковала. Вспомнилась мама с домашним уютом, горячие пирожки, новогодние представления по телевизору. Сидела бы сейчас в кресле и смотрела на современную элиту во всей её красе. Когда ещё можно будет лицезреть новый Тюильри в натуральную величину? Только перед Рождеством Христовым и в телеящике.

– Очень просто, Линок. – Дима завертелся юлой, скрывая неловкость, он боялся оставить Алину одну. – Сиди прямо, глаза не прячь. Они этого не любят.

– Кто они? – спросила Алина, впадая в состояние ступора.

– Да уголовники разные. Им надо смотреть в глаза. Взгляд прямо по центру. Влево-вправо не косить. Только вперёд.

– Хорошо, – кивнула Алина: мол, буду смотреть, куда сказал, я послушная.

– Ну, я пошёл?

Воронцов покачался на носках и выскользнул за дверь, умильно улыбаясь и потряхивая головой, дескать, не трусь, лейтенант. То ли ещё будет!

Алина загрустила. Хотела было позвонить маме, но вспомнила, что простились они не очень тепло, снова начнутся придирки – и бросила телефон на стол. Началось томительное ожидание. Телевизора в кабинете не было, приёмник вынесли из-за предстоящего ремонта. Алина положила голову на сложенные руки и задремала, но вскоре проснулась от жуткой боли в шее. Кузина встала, потрясла руками, покрутила головой, но от проделанных манипуляций спать захотелось в три раза сильнее. Сдвинув два стула, вновь прилегла и уснула уже основательно. Во сне потеряла перчатку с левой руки, а в автобусе у неё украли часы. Алина знала, что у неё нет часов, но тем не менее факт кражи потряс её. И вообще сон был странным. Она не понимала, куда едет, и всё-таки куда-то стремилась. От ужаса, что преступники ходят во сне за ней по пятам и даже часы украли, Алина проснулась и вскочила с убогого ложа. Зацепившись каблуком за стул, упала, и в этот момент дверь распахнулась, и кто-то крикнул:

– Сюда, что ли?

– Э-э, да тут непорядок, – прогремел чей-то голос.

Алина приподнялась на локте, но тут кто-то её ловко подцепил и приподнял над полом. Она вырвалась и приняла устойчивое положение. Мир приобрёл привычное равновесие. Два сержанта в камуфляже по бокам, в центре трое потрёпанных жизнью мужчин и одна видавшая виды женщина, а в конце процессии неунывающий Воронцов.

– Всё в порядке, сержант! – провозгласил Дима и усадил сонную Алину на стул. – Принимай гостей, хозяйка. У нас сегодня шоу «Звёзды на панели».

Недоумённо оглядывая сержантов и задержанных, Кузина старалась опереться головой на надёжную Димину руку, но он уже подсовывал ей кипу протоколов, бланков и объяснений.

– Сначала заполняешь вот эти бланки. Если что-то серьёзное, тогда эти, вот рапорта; следователь уже внизу, работает. Не спать, лейтенант, замёрзнешь!

– Я не сплю, Дима, не сплю, я работаю!

Кузина выхватила стопку пустых бланков из рук Воронцова и уставилась прямым взглядом в первое попавшееся лицо. Оно было точно в тумане.

– Та-а-ак, – произнёс Воронцов, – значит, так! Ты остаёшься здесь, а этих проводите к Степанычу.

Алина не сразу поняла сложную комбинацию, куда проводить этих и кто остаётся с ней. Усилием воли заставила себя напрячься и поняла, что с ней остаётся одетая в ветхое тряпьё странная особа. Сержанты, громыхая коваными ботинками, увели мужчин, Воронцов, пританцовывая от нетерпения, окинул взыскательным взором Алину и задержанную женщину, ехидно хмыкнул и испарился, будто его и не было в кабинете.

Наступила тишина. Жаль, приемника нет. Алина спрятала под стол руки – пальцы безбожно дрожали. И вообще организм отказывался жить в прежнем режиме. Ему хотелось домой, в тепло и уют, под мамино крылышко.

Женщины долго сидели и молчали: одна у стены, прикрываясь светом настольной лампы, другая откровенно пялилась на юную сотрудницу, презрительно усмехаясь. Впрочем, усмехалась так, что не к чему было прицепиться. Вроде бы и насмехалась, а в глазах при этом сквозило соболезнование. Наконец Алину разобрала злость.

– Что вы так смотрите? – процедила она сквозь зубы.

– Жалко мне тебя, девочка, – сказало странное создание, – жалко.

– Почему?

Алина повернула лампу в сторону задержанной.

– Я-то мучаюсь по делу, это моя жизнь, а ты без дела, вот и жалко тебя. Спала бы сейчас в кроватке. А то сидишь и смотришь на меня. И не знаешь, что со мной делать.

Слова звучали глухо, как из подвала. Кузина уселась поудобнее и с силой крутанула колпачок ручки, отчего та сломалась. Послышался треск, выпал стержень, другой ручки не оказалось. Заполнять пустые бланки было нечем.

– На, девочка, у меня есть ручка, – с готовностью воскликнула женщина и, порывшись в грязной торбе, достала оттуда шикарную ручку с позолоченным пером.

– Вот это да! Откуда у вас «паркер»? – удивилась Алина, с восхищением разглядывая изящное изделие.

– На дороге нашла. Шла-шла, смотрю, что-то блестит, я и подобрала. Как ворона. Ты, пиши, девочка, пиши!

– Почему вы обращаетесь ко мне на «ты»? – возмутилась Кузина.

– Извините, если что не так, – наигранно смутилась женщина и опустила торбу на пол. – Как велите, так и звать буду.

– Да уж, пожалуйста, обращайтесь, как положено. Назовите ваше имя, отчество, фамилию.

Снова зазвенела тишина. Алина прислушалась. В отделе ни звука, словно все исчезли, испарились, выветрились начисто, оставив её наедине со странной женщиной неопределённого возраста. Кузина не знала, как поступить: ещё раз спросить или ждать… Кто кого перемолчит, тот и будет победителем. Что же делать? Хоть бы Воронцов пришёл. Дима, разумеется, придёт, он не предатель. Он – настоящий! И вдруг Алина вспомнила о маме. Надо позвонить маме. Ведь это Пуня надоумила дочь позвонить соседке Минаевской матери. Алина мигом установила номер телефона и от этой соседки узнала адрес Машки Перовой. И весь отдел работал в новогоднюю ночь по её информации.

«Сейчас мне тоже нужна чья-то помощь. Только мама поможет в этой ситуации. Пусть не советом, пусть просто прикроет своим крылом. Иначе я сорвусь. Сорвусь и убегу отсюда», – думала Алина, глядя в наглые глаза сидящей напротив женщины.

Кузина набрала номер, и услышала мамин возглас с бодрыми нотками:

– Ты уже идёшь? А я жду. Картошка не чищена!

– Мама! – рассердилась Алина.

Боже, как сложно жить на этом свете! Здесь, в кабинете, в небольшом пространстве, как на ринге, разыгрываются нешуточные страсти, идёт борьба двух миров, а мама всю ночь носится с нечищеной картошкой.

– Да, Алиночка, да, деточка, картошка до