Оксана Обухова - Пока телефон не зазвонил Страница 25

Стас обернулся на звук открываемого холодильника. Увидел, как Глеб безмятежно снимает с полки литровую банку с молоком. У ног Капитонова вьется толстый серый кот, таки выпросивший провианта у гостей…

Станислав поморщился. Он не любил когда кто-то, что-то без спроса трогает. Но промолчал, поскольку дом Редькина никаким местом преступления по сути не был.

Выйдя из кухни, майор свернул в дверной проем смежной с гостиной спальни и сразу понял, что здесь когда-то обитала мама Федора. Высокую панцирную кровать ее сын уже завалил своей одеждой — поношенной и дурно пахнущей. Но на большом комоде еще остались какие-то косметические банки-склянки, пустой флакон из-под духов. Все было пыльным…

Стоп! Взгляд следователя зацепился за наискось стоявший на углу комода железный ящичек — старозаветный стерилизатор для медицинских инструментов, оставленный полуприкрытым. Стас стремительно шагнул к комоду. Недрогнувшей рукой взял скомканный засохший носовой платок и, нагнувшись, приподнял стерилизатор. Глянул под него.

Под ящичком, так же, как и по всей поверхности комода, лежал толстенный слой пыли. То есть, догадался Гущин, стерилизатор поставили сюда совсем недавно.

Разогнувшись, сыщик поглядел вокруг. Найти поблизости подходящий по размеру прямоугольный отпечаток не получилось, ящичек переставили откуда-то еще.

Комод располагался вплотную к шифоньеру. Гущин подтянул к себе шаткий венский стул, неловко на него взгромоздился…

На верхней крышке шифоньера четко отпечатался искомый четырехугольник, по форме совпадающий со стерилизатором. Края пятна были размытыми, такими, словно ящик с медицинскими инструментами часто снимали со шкафа и возвращали обратно.

Гущин обернулся к дверному проему в котором маячил ушастый участковый. За спиной Алеши виднелся Глеб, разглядывающий какую-то пустую коробку. Следователь гаркнул:

— Ничего здесь не трогайте! — В проеме тут же нарисовалась озабоченная физиономия краеведа, и майор повторил более спокойно: — Ничего не трогайте. И, пожалуйста, на выход. Все, кроме старшего лейтенанта.

Яков Валентинович изобразил поднятием бровей «почему?», но увидев, что майор стал протокольно суровым, выражение лица поменял на глубокомысленное «вас понял».

Гущин сполз со стула. Аккуратно приподнял платком неплотно лежащую крышку стерилизатора и поворошил мизинцем страшноватые специфические железяки. Под пинцетами, зажимами и искривленными стальными палочками — скальпеля не было.

Хотя, по здравому размышлению, он был должен там присутствовать.

У Гущина заколотилось сердце. «Редькин уходил отсюда в спешке, даже самогон не допил… Но стерилизатор с шифоньера снял? Зачем? Что ему там понадобилось?»

Возможно, чтобы взять с собой… заслуженный скальпель. А возможно, стерилизатор стоит на комоде уже давно, с наслоениями пыли смогут разобраться лишь эксперты…

Гущина ошпарило предположение: «Неужто Редькин — Водяной?!»

Нет, это невероятно, помотал головой следователь. И повторил: «Невероятно!»

И данных маловато. Основываться на единственном умозаключении: в наборе медицинских инструментов почему-то не оказалось скальпеля — рано.

Гущин быстро перешел через опустевшую гостиную в третью комнату. Оглядел разметанную кровать с серым постельным бельем, где сквозь прорехи в пододеяльнике проглядывало красное ватное одеяло. Мимо приоткрытого платьевого шкафа прошел к письменному столу, застрявшему здесь, видимо, еще со школьных времен Феди Редькина.

Сейчас стол был завален пожелтевшими газетами, какими-то древними и относительно свежими квитанциями, на единственном свободном участке стояла мутная литровая банка с водой. Стояла так, чтобы проснувшийся похмельный Редькин мог до нее дотянуться.

Из-под газет торчал уголок какого-то буклета. Он являлся здесь единственным ярким пятном, Гущин осторожно вытащил рекламный проспект наружу…

И без того колотившееся сердце сыщика подпрыгнуло до кадыка и там застряло. Майор даже дышать перестал: на обложке складного буклета была фотография блондинки, подпрыгнувшей за полетевшим через волейбольную сетку мячом! Девушка была в купальнике, прыгала на фоне надувного замка. Гущин развернул сложенный гармошкой буклет: реклама приглашала гостей на «Праздник Нептуна» и обещала водные аттракционы, два батута, лодки и катамараны. Датировалась прошлым летом.

Руки Стаса задрожали: конкретно с этого «Праздника Нептуна» и пропала пятая «русалка». Девушка пришла с подружками, те поехали кататься на «банане», когда вернулись — блондинки след простыл. С кем она ушла, куда, зачем — осталось неизвестным. На следующее утро мертвую девушку прибило к противоположному берегу водохранилища.

Гущин заторможенно повернулся к двери. Увидел молчаливого старлея с пушистыми ресницами.

— Мне надо позвонить, — сказал. — Оставайтесь здесь и ничего не трогайте.

Чувствуя, как по позвоночной ложбинке взмокшей спины стекают капли пота, следователь вышел на крыльцо. Слепо поглядел на переминающихся у нижней ступени Львова, Капитонова и Кнышева. Мужчины молчали, так как сыщик выглядел столь ошарашенным, что было заметно — ушел в себя и их совсем не замечал.

— Глеб, — секунд через тридцать заговорил майор, — у тебя сигареты есть?

Капитонов молча протянул Стасу раскрытую пачку, Гущин двинул к ней руку и тут же отдернул. Не захотел, чтобы игнатовцы увидели, как трясутся его пальцы.

— Вначале позвоню, — пробормотал и, неловко спустившись с крыльца, пошел за угол дома, где присел на завалинку и некоторое время разглядывал темные кусты смородины.

В том, что в дом Редькина нужно вызывать криминалистов, Стас не сомневался: буклет, непонятно откуда взявшийся в доме алконавта, это уже не умозрительное заключение, а — факт. Пляж на водохранилище, с которого пропала пятая «русалка» находится в другом районе Подмосковья. В Игнатово и окрестностях эти красочные проспекты не распространяли. Тогда, откуда он у Редькина?

Загадка. Почему Федор сохранил буклет — загадочно тем более.

И вот в этой-то загадочности скрывается подвох!

«Редькина нам подставляют, — почти без вопросительности сновала мысль в мозгах майора. — Стерилизатор стоит на видном месте, буклет, которому здесь нечего делать, подсунут под газеты так, что за него невозможно не зацепиться взглядом. Яркая глянцевая бумажка просто вопит — возьми меня и рассмотри! А дальше все поймешь, раскрутишь…»

И сделано-то все как умно! На буклете фотография полуобнаженной девушки, Федя еще в том возрасте, когда изображения красоток мужчина вполне может держать у своей постели. Не придерешься! Умно все, толково, хитро.

Но вот эта-то «умность», нарочитость, как раз категорически не нравилась майору. Водяной был фетишистом, с каждой из жертв он что-то забирал. И если предположить, что рекламный проспект относится к тому же ряду, то он обязан быть — спрятан. Вместе с остальными памятными штучками. Серёжками, куском подола Ларисы и чем-то еще.

Но он лежит — на видном месте. А это выбивается из рисунка поведения преступника.

«Если я сейчас позвоню и вызову опергруппу, то этим покажу, что попался на крючок, — раздумывал майор. — А следуя всему происходящему… Водяной затеял здесь какую-то игру. Интригу. Как же поступить? Идти наповоду, смотреть, что будет дальше? Или наоборот «ничего не замечать» и заставить умного преступника подбросить еще какие-то улики? Пусть долбит в одно место, авось, проколется и допустит ошибку?»

Да. Так будет лучше. Как говорилось выше, в университете Гущина похваливали за умение брать взвешенную паузу. Сейчас Стас восстанавливал свои недавние действия: никто не видел, как он нашел буклет — в тот момент игнатовцев рядом не было, а к старлею майор стоял спиной. Некоторую растерянность можно списать на задержанную реакцию на шок после выстрела почти в упор.

Не медля больше не секунды, Стас вышел из-за дома, хмуро поглядел на сгрудившихся у крыльца игнатовцев.

— Голова что-то разболелась, все никак в себя не приду. — Майор потер ладонью лоб, раздул щеки и произнес на выдохе: — О чем это я?… Ах, да. Никто не знает, куда Редькин мог направиться?

Глеб пожал плечами, Львов тоже изобразил нечто вроде «Мало ли малин в Марьиной роще?». Ответил вездесущий краевед:

— У Тимофея надо посмотреть. У дружбана его.

— Тимофей… — припоминая водителя садовой тележки, нахмурился майор, — это такой щуплый, кривоногий?

— Да. Они с Федькой — не разлей вода.

Капитонов усмехнулся:

— Навряд ли, Федул у лучшего дружка укроется.

— Точно, точно, — поддержал его Дмитрий. — Федул, конечно, отмороженный, но не настолько, чтоб не сообразить, где его в первую очередь искать начнут. — Львов потрепал задумчивого сыщика по плечу и завел прежнюю песню: — Ну чего зря на ночь глядя деревню на ноги поднимать, а? К Тимохе только сунься, такой лай на всю округу поднимет… Чего шум поднимать? Давай завтра мы с Глебом сходим к Тимке, приволочем проспавшегося Федьку к тебе… Если он там, конечно. Но по-любому, Федул сейчас лыка не вяжет и какая на фиг тебе, Стас, разница…