Фридрих Незнанский - Африканский след Страница 25

— Мне что, уже и друзьям позвонить нельзя? — поинтересовался он капризным голосом.

Она покачала головой и, закрыв за собой дверь, присела у кровати мужа.

— Ох, Шурик… Ну я что, не понимаю, по-твоему, для чего ты им звонишь? Пойми и ты: тебе нельзя волноваться, совсем нельзя! Я вот только что об этом говорила с доктором… Могу поспорить, что ты звонил либо Меркулову своему, либо Померанцеву… В крайнем случае Поремскому.

— А тебе не приходит в голову, что я гораздо больше волнуюсь, когда не знаю, что у них там происходит? — неожиданно даже для себя самого огрызнулся Турецкий. — У меня в производстве было по меньшей мере пять сверхважных дел… Я что, не имею права узнать, как они продвигаются?..

— Шурик… — Ирина растерянно смотрела на разозлившегося супруга. — Конечно, узнать ты можешь, разве я спорю? Но согласись, узнать — одно, а пытаться руководить расследованием из палаты — совсем другое… Ты же, дорогой, меры ни в чем не знаешь, а грани, за которую лучше не соваться, вообще никогда не чувствовал!

В голосе Ирины Генриховны Турецкому почудились близкие слезы, и он мгновенно сдался:

— Ладно-ладно, Иришка, ты права, а я, как обычно, свин эгоистичный… Ну хочешь, я, чтобы ты не нервничала, сейчас же улягусь и посплю?

— Хочу! — Жена улыбнулась. — Вот и врач говорит, что днем тебе обязательно надо спать часа два-три!

— Все, я сплю!

Александр Борисович моментально сполз в положение лежа и послушно закрыл глаза.

— Дурачок… — прошептала Ирина Генриховна. И, немного посидев около мужа, тихо зашуршала страницами очередной книжки, которых успела, сидя возле мужа, перечитать целую уйму.

Что касается Александра Борисовича, то на самом деле он и не собирался спать, тем более что сна у него не было ни в одном глазу. А вот восстановить в памяти дело, о котором он говорил с Меркуловым, с его точки зрения, следовало непременно, чтобы в следующий раз не общие вопросы задавать, а попробовать отработать через Костю парочку идей, которые наверняка придут в голову… Какая жалость, что все следственные документы для него теперь вне досягаемости!..

Дело, столь сильно заботившее Александра Борисовича Турецкого, было типичным рейдерским — то есть одним из тех, с которыми Генеральная прокуратура начала сталкиваться все чаще и чаще в последние годы. Но данное являлось даже на общем мрачном фоне, с точки зрения «важняка», вопиющим. Ибо в центре его находилась судьба оборонного, глубоко засекреченного предприятия НИИ «Прибор», которое, собственно говоря, на данный момент просто-напросто исчезло с лица земли… Именно на этом этапе Генпрокуратуре сия история и досталась!..

Несчастное НИИ было в свое время размещено чуть ли не в самом центре города, рядом с Лужниками, где, как известно, цены на землю давно уже поднебесные. Именно данное обстоятельство, судя по всему, и стало для предприятия роковым… Для начала с разрывом в пару недель были застрелены главный бухгалтер НИИ и главный конструктор. И хотя одного из киллеров сумели изловить, ничего существенного это органам не дало: заказ снайпером был получен через Интернет, деньги — наличные — оказались в оговоренное время в его почтовом ящике…

С генеральным директором института расправились не столь кардинально: на него «всего-навсего» было заведено уголовное дело, факты по которому вполне тянули на срок до десяти лет… Разумеется, дело, как и предполагал Турецкий, а оперативники Первого департамента МВД вкупе с Поремским и Померанцевым, по словам Константина Дмитриевича, уже почти доказали это, оказалось сфабрикованным…

Основная трудность, которая стояла теперь перед «важняками», — добраться до самих рейдеров, до тех, кто позарился на участок, на котором и находилось НИИ. Легко сказать — добраться: земля была распродана, так же как и оборудование института, по частям, проследить все цепочки, состоящие наверняка из массы подставных фирм и однодневных счетов, дело нелегкое. Радовало уже то, что обширную стройку, которую новые владельцы, прятавшиеся вновь за целой системой все тех же подставных фирм, все-таки удалось заморозить… Надолго ли?.. Насколько понимал ситуацию Александр Борисович, лобби этих вражин в Госдуме вряд ли сейчас сидит сложа руки… Можно лишь догадываться, сколь фантастические суммы в валюте стоят за этой грязной историей!

— Шурик, — вздохнула Ирина Генриховна, — ради бога, прекрати маяться, изображая, сколь крепко и сладко ты спишь… Я уже видеть не могу твои муки!

— Но я честно спал… Только что проснулся. — Александр Борисович открыл глаза и уставился на жену честнейшим взором.

Она не выдержала и улыбнулась:

— Ты хуже ребенка, знаешь?

— Почему это хуже?

— Потому что большинству детей все-таки присуще чувство самосохранения… Ладно, кончай притворяться, тем более что сейчас принесут обед.

— Опять есть? — Турецкий страдальчески возвел глаза к потолку. — Не успеешь позавтракать, как тебя снова кормят! При таком режиме, Ирка, ты скоро будешь женой жирного борова!..

— Вот и славно! — ехидно отозвалась Ирина Генриховна. — Может, хоть тогда ты перестанешь заигрывать с медсестрами?

— Это я-то заигрываю с медсестрами?! — От возмущения Александр Борисович в одно мгновение подтянулся на руках и сел, откинувшись спиной на подушку.

— Конечно, ты, — невозмутимо подтвердила его жена. — Особенно с той рыжей курицей, которая, по твоим словам, «гениально ставит уколы». Скажешь, я не права?

— Но она действительно ставит их… э-э-э… гениально, — несколько смутился Турецкий. — Я их даже не чувствую… Почему бы и не похвалить человека за хорошую работу?

— Действительно! — Голос Ирины был, с точки зрения ее супруга, просто пропитан ядом. — Почему бы и нет? Особенно если человек этот женского пола и двадцати лет отроду… Правда, рыжая и толстая!.. Но это нам никогда не мешало, верно, Шурик?

Александр Борисович хотел возразить относительно упомянутой медсестрички, что, во-первых, она не рыжая, а русоволосая, во-вторых, вовсе не толстая, но, глянув на сердитую физиономию супруги, счел за благо сменить тему.

— Ладно, — буркнул он, — так и быть: съем этот паршивый обед… Странно, но, кажется, я действительно проголодался…

Всеволод Михайлович Голованов все еще неловко чувствовал себя за столом Дениса, поэтому и первое совещание с Филей Агеевым и Колей Щербаком решил провести в их общей комнате, тем более что результаты у них у всех на данный момент были, можно сказать, ничтожные.

— В общем, — вздохнул Щербак, — из дома Плетнев в тот день, а заодно и ночью, так и не вышел. Только сегодня утром, около одиннадцати, посетил винно-водочный отдел ближайшего гастронома и вернулся обратно. Сейчас его Самоха караулит, я связывался с ним минут двадцать назад — все без изменений…

— Телефон у него точно отключен? — хмуро спросил Сева.

— Уже с полгода — за неуплату… Нет, связаться с кем-либо он на самом деле не пытался. Сидит дома и нажирается в одиночестве.

— Продолжайте наблюдение, рано или поздно твой Плетнев двинется с места… Что у тебя, Филя?

— У меня не лучше, — покачал головой Агеев. — По указанному адресу Ренат Алиев давно не живет. Но кое-что выяснить удалось, я отыскал его бывшую подружку, некая Лиля Сагиева… Девушка на Алиева очень сердита, поскольку осталась из-за него, можно сказать, у разбитого корыта…

— То есть? — нахмурился Голованов.

— В общем, мне удалось ее разговорить, и выяснилось, что во время событий в бывшей Югославии ее, как она полагала, жених отправился туда вместе с каким-то своим дружком. Как зовут друга, Лиля не в курсе… Обещал вернуться и жениться… Ни одного из упомянутых обещаний не выполнил.

— Может быть, погиб? — предположил Сева.

— Ничего подобного! Девушка утверждает, что уже после того как там все успокоилось, он ей звонил откуда-то из-за рубежа сказать, чтоб не ждала возлюбленного обратно… А девушка к тому моменту успела и подругам, и, что хуже всего, родителям нащебетать про скорую свадьбу…

— Ты, часом, не интересовался, на чьей стороне собирался этот Алиев участвовать в заварушке? — спросил Щербак.

— Интересовался, — усмехнулся Агеев. — И как раз на этом месте глазенки у Лили начали бегать туда-сюда, а сама она врать, что на сей счет ей ничего не известно… Допытываться явно не стоило, тем более что девушка мусульманка и наверняка верующая: на шее у нее на цепочке золотой полумесяц болтается…

— Думаю, — произнес после небольшой паузы Сева, — относительно дружка, отправившегося с Алиевым в Югославию, сомнений почти нет: явно «мой» персонаж, Некто Георгий Георгиевич Грозов… Остальные в Москве не проживают, как вам известно.

— Откуда ты знаешь? — возразил Филя. — Может быть, он кого-то, с кем и после Анголы дружил и связь не терял, как раз из провинции вызвал и с собой пригласил? Боюсь, проверять надо всех!