Вольф Долгий - Только всем миром Страница 27

— Тут какое-то недоразумение, — заверил Кудрявцев.

— Возможно, — спокойно отозвался Еланцев. — Давайте попробуем вместе рассеять его. Вам может показаться, что я беру вас, так сказать, «на пушку». Вот, ознакомьтесь. Здесь показания свидетелей. Кстати, в одном из показаний вы найдете также упоминание о факте, который я давеча упустил из виду. А именно — что в порту кто-то остановил машину убитого через несколько минут Щербанева и сел в нее. Кто-то, — подчеркнул Еланцев. — Я не утверждаю, что это непременно были вы.

Кудрявцев по-девичьи покраснел, и этот, такой странный у парня румянец все никак не сходил с щек.

— Можно я закурю? — попросил он.

— Пожалуйста. — Еланцев придвинул к нему свою пачку сигарет.

— Нет, я папиросник, — сказал Кудрявцев и вынул из кармана изрядно уже помятую пачку «Бсломора», машинально помял гильзу, дунул в бумажный мундштук — потом лишь закурил.

Вот и «Беломор» отыскался, отметил Чекалин; правда, теперь, когда Кудрявцев сам признался, что был в машине, где обнаружены окурки «Беломора», теперь эта «железная» улика уже не имела решающего значения…

Еланцев тем временем протянул Кудрявцеву, предварительно отобрав нужные, несколько протоколов допроса свидетелей.

— Нет, не надо, — сказал парень. — Я вам верю.

Еланцев неодобрительно пожал плечами.

— Можете не спешить с ответом. Подумайте.

— Пленка, — кивнув на магнитофон, подобием шутки ответил Кудрявцев, — пленка впустую уходит.

— Не страшно, — сказал Еланцев. — У нас хватает пленки. Впрочем, если вам мешает это, можно и выключить пока.

Исаев тотчас нажал на соответствующую клавишу.

Еланцев поднялся со стула:

— Кудрявцев, с вами останется майор. Мы покуда другими делами займемся.

Соседняя комната — кабинет Аркаши Сычева — была свободна.

— Кстати, совсем забыл, надо дать отбой группам задержания, — сказал Чекалин. Но оказалось (позвонил дежурному) — напрасно беспокоился. Все участники групп уже знали, что Блондин задержан.

— А ошибки со временем не могло быть? — спросил Еланцев.

Чекалин покачал головой:

— Не должно бы. Показания таксистов в этом пункте не расходятся.

— А он? Ведь пьяный был. Едва ли у него было четкое представление о времени.

— Вероятнее всего, именно это он и скажет нам сейчас.

— Пожалуй, — согласился Еланцев. Тут же сказал: — Надо вызвать свидетелей, произвести опознание.

— Сегодня вряд ли стоит, поздно уже, — возразил Чекалин. — Тут осечки не будет, вон как лихо Саня Буряк на него вышел.

— Да, ты трав. Вызови опознавателей на завтра. И протокол предъявления бумажника потерпевшего надо оформить.

В эту минуту их позвал Исаев.

— Включите магнитофон, — попросил Кудрявцев каким-то словно бы не своим голосом; только взглянув на него, Чекалин понял, в чем дело: в глазах парня стояли слезы. — Было так, — откашлявшись, начал свой рассказ Кудрявцев. — Вот как все было… Когда, значит, водка нам с бичами не обломилась, я вдруг почувствовал, что здорово замерз. Пошел к автобусной остановке. Час поздний — будет автобус, нет? Шлагбаум перекрыл переезд, а за ним я заметил «зеленый глаз» такси, свободное, значит. Когда шлагбаум поднялся, я остановил первую из подъезжавших машин: их две было, но вторая занята. Таксист подобрал меня. Куда везти, спрашивает. Я сказал. Он спросил: здорово поддал? Я ему — мол, было дело, было! И вдруг он — от порта уже прилично отъехали — вдруг говорит: постой, малый, а у тебя башли как, имеются? Я рассмеялся: боишься, что не заплачу? А он: мне нечего бояться, только и ехать зря охоты мало, покажи деньги. Ну, я форс держу, будто у меня денег полно: ты извозчик — вот и вези, твое дело такое, ты обязан! Он сразу по тормозам. И — матом. Я знаю, что я обязан! Я высадить тебя обязан!.. Потянулся и правую дверцу открывает, мою, пассажира, значит, дверцу. И орет: проваливай — и чтоб духу твоего больше здесь не было! Я его как человека стал просить. Говорю, я, шеф, куртку тебе оставлю в залог, пока домой за деньгами схожу. А он еще хуже завелся: нужна мне твоя куртка вонючая! Чтоб я потом, как милостыню, денег твоих ждал! И еще: у, козел!.. И толкнул меня, кулаком по подбородку задел… Нет, не больно… Но меня как жаром окатило, себя не помню. Выхватил нож, он у меня здесь, в куртке, внутри, специальный кармашек для него сделал… Схватил, значит, нож и воткнул в него. Куда рука пришлась… Потом еще раз, еще. Он повалился на руль. Я посмотрел на него, все понял. Выскочил из машины, в сторону кинулся бежать, прямо по снегу. Но сразу сообразил — на машине быстрее. Главное для меня было — отсюда, с этого места поскорее скрыться. Бегом вернулся к машине, водителя на соседнее место перевалил.

Сам за руль. Включил зажигание, тронулся, а тут двигатель заглох. Я тогда опять включил, газанул посильнее, тронулся с рывком. Потом понял, что он машину на ручной тормоз поставил, поэтому и глохло, а когда я рывком тронулся — тросик, наверно, порвал. Потому что тормоз уже не мешал больше. Еду. Вдруг показалось: он шевелится и вроде хрипит… Да, а нож у меня в левой руке оказался, сам не знаю почему. Думаю, потому, наверно, что правая рука водителю больше нужна: рычаг передач двигать, да еще я ручник опускал… Так вот, нож у меня в левой руке. Я его в правую взял и, не останавливая машины, ударил раза три в спину — со страху… Потом нож о его пиджак вытер и назад в этот свой кармашек сунул. Вот сюда… — Расстегнул куртку свою, показал. — Куда ехать — никакого такого плана не было. Лишь бы подальше! Тут слышу — стучит что-то. Это счетчик продолжал работать. Хотел выключить, а как — не знаю. Потом подумал: хорошо, что вроде занято, никто проситься не будет. Сам не понимаю, как у вокзала очутился, хотел ведь по темным улицам ехать. Наскочил на такси… Все, думаю, крышка теперь мне. Тот водитель выскочил, я тоже. Он орет, руками машет, права требует! Сейчас, говорю. Полез в кабину, стал шарить у этого, своего. Бумажник нашел во внутреннем кармане. Нет, сперва в ящик, для мелочи всякой, открыл, там две бутылки водки лежали. Потом, когда я бумажник взял, эту водку тоже вытащил. Все вместе и отдал. Тот водитель как увидел водку, сразу успокоился… Ну, что дальше было, я все уже рассказал… — Он зажег потухшую свою папиросу. — Нет, если нужно, я могу опять…

— Нет, — сказал Еланцев. — Сегодня больше не нужно. Один вопрос только: где нож?

— Спрятал я его.

— Где?

— На работе. Под железную бочку с водой сунул, во дворе стоит.

Задал и Чекалин вопрос:

— Для каких таких надобностей у вас был с собой нож?

Ответ последовал незамедлительно:

— По дурости.

— Не очень понятно.

— Да так, на всякий случай таскал. Нет, поймите меня верно: я ни на кого не собирался нападать. А нож для того, чтобы, в случае чего, постоять за себя.

— В случае чего?

— Ну мало ли. К девушке моей кто-нибудь прицепится. Или в драку на меня полезет. Вы не думайте, в этом смысле жизнь человека моих лет, который, есть такой грех, любит посещать всякие веселые места, совсем не простая. — Оживился даже, нелепый «светский» тон какой-то появился! — Вы, наверное, даже не представляете, сколько опасностей подстерегает такого человека буквально на каждом шагу…

— Стало быть, если я верно понял, нож был нужен, чтобы в случае, скажем, драки постоять за себя?

— Скорее, для ощущения безопасности. Ну, чтобы быть уверенным в себе!

— Но ведь могли и убить? В драке-то!

— Н-не знаю… Я об этом не задумывался…

Черт побери! И это говорит вроде бы нормальный человек, неглупый, в общем-то парень!.. Многое теперь в его облике стало Чекалину понятнее: словно включили вдруг прожектор. В показаниях Кудрявцева ему все время мучительно чего-то не хватало. Возможно, что и, наоборот, чего-то было в избытке, какая-то, на грани с аномалией, ущербность, что ли, атрофия живого чувства ощущалась в каждом его слове. И вот этот его искренний и такой для него естественный, простодушно-детский ответ, в один миг все и объяснил Чекалину. Обнажилась главная, быть может, черта его личности — именно что детскость, или, как теперь привыкли говорить, инфальтильность. Как все просто. Я об этом не задумывался…

Когда Кудрявцева увели (вежливый, дьявол его бери, не забыл «до свидания» сказать!), воцарилось молчание. Только Еланцев, упаковывая катушку с магнитной пленкой, проронил сквозь зубы несколько погодя:

— Такая вот, друзья, грустная история…

Никто не поддержал его, не возразил.

Чекалин набрал номер телефона генерала:

— Сергей Лукич, подполковник Чекалин. Докладываю о взятии убийцы таксиста Щербанева. Некто Кудрявцев, двадцать два года.

— Дело, полагаешь, стопроцентное?

— Да, без сомнения. Разрешите приехать, доложить подробности.

После небольшой паузы генерал ответил:

— Да нет, не к спеху. Иди отсыпайся. И всем товарищам передай — отдыхать! Подробности — завтра. Да, главного не сказал — огромное вам спасибо!