Леонид Словин - Астраханский вокзал Страница 28

— Я видел такого, как говоришь, моряка.

Денисов присел на табурет. Человек, помогавший ему вольно или невольно в поисках, безусловно, заслуживал благодарности, и Денисов сидел, хотя больше всего в эту минуту ему хотелось уйти, молчал, хотя вопрос уже вертелся на кончике языка.

— Своего кореша ищешь? — спросил парень, продолжая есть.

Денисов молча показал синий якорек на кисти — память о службе в бухте Лиинахамари.

Парень встал к окну:

— Котельную видишь? Теперь бери правее. Второй подъезд. Я его утром видел. Дуй туда.

2 января, 20 часов 50 минут

Трубку не снимали долго. Из телефонной будки Денисов видел занесенные снегом детские песочницы, покатые горки — не самодельные, устроенные кое-как, а типовые, о двух скатах — отдельно для младшего и среднего возраста.

Большой благоустроенный двор не напоминал Денисову о его детстве, потому что он рос в другом — с лопухами у забора, дорожками из красного кирпича. Мужчины играли за столом в «козла», молодежь танцевала под выставленную на подоконник радиолу…

Двор в Булатникове, где вырос Денисов, много выигрывал от бревен, вповалку валявшихся у забора. Никто не знал, когда они появились, зачем. Сидя на бревнах, пацаны вели разговоры, делились наблюдениями, ссорились, дрались. На этих самых бревнах он признался Лине. Что останется в памяти пацанов из этого двора? Вспомнят ли они о нем, чистеньком, безликом?

— Капитан Колыхалова слушает. — Денисов не мог себе представить, что будет, если никого не окажется на месте. — Иду по коридору, слышу звонки. Что нового?

— Потом расскажу… Срочное дело. Скажи дежурному, что хочешь, возьми машину и приезжай в Деганово. Совершенно необходимо. По делу «Магистраль». Я на Овражной, три, у палатки. — Не дав Кире возразить, Денисов повесил трубку.

Он по-прежнему почти не думал о «моряке», действуя словно запрограммированная машина: окончание каждой предыдущей операции служило началом последующей. Мимо второго подъезда, в который ему еще предстояло войти, Денисов направился в контору жэка.

В конторе жэка худенькая, похожая на белую мышку паспортистка с шумом задвигала ящики картотеки. Мужчина с лицом, изрытым морщинами, ждал ее. Денисов показал удостоверение, объяснил, в чем дело. Паспортистка вернула красную книжечку, вздохнула, словно отрезала:

— В этом подъезде моряков нет и никогда не было. Я сама в нем живу.

— Его видели утром и вчера тоже… Вечером он…

Она не дослушала.

— Вчера вечером? Враки. Я часов до десяти гуляла с собакой. Ни один в дом не входил!

— Вас, по-видимому, дезориентировали, — пророкотал мужчина начальственным басом.

Денисов присел на стул, наблюдая, как женщина ловко собирает паспорта и укладывает в деревянные ящички.

— Трудная у вас работа, — сказала паспортистка, чтобы его как-то утешить, — но интересная… Недавно книгу принесли. Читаешь, дух захватывает! На месте преступления оставили обыкновенную пуговицу…

Именно инспектору уголовного розыска приходится выслушивать чаще других чудовищно перевранные, а то и вовсе несостоятельные криминальные истории. Может, люди считают, что профессионалу интересно знать обо всем, что связано с преступлениями?

— Вот вызывает его следователь на допрос, а пакет уже на столе. «Значит, невиновны?» — «Невиновен!» — «Так и запишем! А теперь откройте пакет!» А в пакете пуговица! Потрясающая книга!

Рассказ паспортистки вызвал в Денисове неожиданный отклик.

В споре с дегановским участковым проиграл он — Денисов. Поиск моряка с самого начала был чистой «натпинкертоновщиной». «Блуждающий форвард» действительно подстраховывал, но раскрыть преступление могла только система Холодилина!

…В эпоху широких оперативно-штабных мероприятий сыщик-одиночка выглядел анахронизмом, чем-то вроде достославного странствующего рыцаря, и требовался новый гений, равный талантом великому Сервантесу, чтобы покончить с литературой о сыщике, как тот лет триста назад разделался навсегда с рыцарскими романами!

— Я прошу еще раз проверить, это очень важно, — сказал Денисов.

Мужчина вынул из-под стопы домовых книг тетрадь в коленкоровых корках.

— Подождите, я попробую уточнить, — его начальственный бас заполнил помещение.

Денисов поднялся.

Жилищно-эксплуатационная контора № 38 выпускала стенную газету «За культуру быта». Денисов подошел к ней, усилием воли заставил себя читать строчку за строчкой.

«Мы, отвечающие за текущий ремонт, — читал Денисов, — идя на встречу новогоднего праздника, горим желанием не допустить аморальных проявлений ни на работе, так и в быту, и в учебе».

Обладатель командирского баса кому-то звонил, решал одновременно какие-то свои хозяйственные вопросы, шутил, порою оказывался настоятельно строг.

Наконец он сказал:

— Хлопотливое дело — руководить жэком: какие только вопросы решать не приходится: от покуса собаки до сдачи нормы пищевых отходов… Не верите? — У него было изрытое морщинами лицо, серое, как его перешитая из папахи каракулевая шапка. — Моряк действительно приходил в подъезд. Но не вчера — сегодня. В сто пятьдесят восьмую квартиру. У нас он не проживает.

Денисов не знал, как отнестись к этому сообщению.

— Кто живет в сто пятьдесят восьмой?

— Пенсионерка, одинокая женщина… Моряк? К ней? Не знаю… Между прочим, на той же площадке, напротив, живет заместитель начальника милиции Александр Иванович. Хороший мужик, только вы вряд ли его застанете — работа!

2 января, 21 час 30минут

Капитан Кира Колыхалова отпустила машину в начале улицы и пешком подошла к палатке. Денисов ждал ее.

— Чем могу быть полезной? — ККК откинула прядь выбившихся из-под шапки иссиня-черных волос, — Что произошло? — Капитан Колыхалова держала себя немного примадонной, оттого что была единственной женщиной, старшим инспектором уголовного розыска в управлении…

Рассказав суть своих предположений, Денисов ненадолго вновь почувствовал себя свободно. Он и не стал уточнять, какой ценой он нашел дом, в который приходил неизвестный моряк.

— Пойдем на место, — распорядилась Кира.

— Как дела на вокзале?

— Ждут, когда ты привезешь моряка, — Кирз, была в ударе, — конвой готовят.

Денисов промолчал.

— Я не шучу. Как зовут ее соседа? Александр Иванович?

Заместителя начальника милиции дома не оказалось — Кира решительно позвонила в дверь пенсионерки.

— Добрый вечер. Пришли к вашему соседу, а он опаздывает…

— Двери этой квартиры открыты для друзей Александра Ивановича в любое время суток, — церемонно приветствовала их хозяйка, приглашая в квартиру, — добро пожаловать!

— Как у вас мило! Мы не помешали?

— О чем вы говорите?! Даже неудобно. Если бы вы знали, как надоедает одиночество! Прошу!

Денисов знал за ККК эту особенность — она нравилась другим женщинам и быстро сходилась с людьми. Благодаря Кире им тут же предложили раздеться и пройти в комнату, к столу, покрытому красным торжественным плюшем. К неудовольствию Денисова, из серванта был извлечен кофейный сервиз, мельхиоровые ложечки, лопатка для кекса, какая-то особенная вилка с двумя зубцами.

Посещение затягивалось. Хозяйка — с жесткими волосами и маленькими черными усиками — предложила выпить кофе, перекурить. Своего соседа — Александра Ивановича она безгранично уважала.

«Где я видел это лицо, распадающиеся на две стороны прямые волосы, усики? — вспоминал Денисов, отпивая маленькими глотками кофе. — Может, в старом муровском альбоме, когда показывал его Порываеву?»

Кира нашла в сумочке распечатанную пачку «Мальборо», щелкнула зажигалкой.

Денисов мог быть спокоен: она ничего не упустит. Сквозь наплывавшую дрему до него долетали обрывки разговора:

— …И перемолвиться не с кем. А приведись заболеть?

— ..Моя мама всегда держала квартирантов… Сколько себя помню!

— …Учитель он из Юрюзани. Хочет постоянно прописаться. Если придет, я вас познакомлю.

— Если? Если придет ночевать?

— Вы меня не так поняли… Илья Александрович — мужчина самостоятельный. Без баловства — ни знакомств, ни выпивок. Сессия у них! Засиживается допоздна, а то и ночует в общежитии. Как сейчас трудно стало учиться!

«Где я видел ее?» — думал Денисов, задремать ему так и не удалось.

— …Мы с мамой жили тогда в Севастополе. — Необычной, понятной ему одному интонацией голоса Кира настойчиво пригласила участвовать в разговоре. — Лучших квартирантов, чем моряки, пожалуй, не придумаешь. Любопытный народ, и никаких с ними хлопот — по нескольку месяцев в плавании…

— Люди бывалые, — промямлил Денисов.

— …Последний, помню, капитан дальнего плавания — красавец, весельчак. Как у нас говорили, жовиальный… Настоящий морской волк. Вам приходилось встречаться с такими?