Николай Леонов - Смерть в прямом эфире Страница 29

— Дмитрий, я мимоходом, вспомнил по старинке, — сказал Гуров, оглядывая стол. Не найдя пепельницу, спросил: — У тебя курят?

— Тебе можно, — Митька подвинул блюдце. — Я от дел-то отошел, что ты мимоходом заглянул — врешь, у тебя времени на то нет.

— Волоха знаешь? — прямо спросил Гуров и закурил.

— Как и все в округе, знаю, что верх держит, людской крови не жалеет. Он летом заходил ко мне, не сговорились.

— Серьезный мужик или больше рисуется?

— Вполне серьезный, старой закваски, полагает, что шибко хитрый, — ответил Митька.

— Полагает, — повторил Гуров, — значит, не шибко.

— Так, почитай, каждый считает себя умнее, чем он есть на самом деле, — философски ответил Митька. — Волох стволов тридцать в кулаке держит, да еще прикупить способен.

— Серьезно, — согласился Гуров. — Вроде гражданская кончилась, РУОП на месте сидит, не тесно им?

— Уживаются. Все пригрелись, у каждого свое гнездышко, крыша не течет. Умный от добра добра не ищет. Известно, худой мир лучше доброй ссоры.

— Какой же мир, когда людей убивают!

— Так чужих, а они не в счет.

Гуров видел, разговор старому мастеру не нравится. Бывший вор в законе упирается, хочет беседу свернуть. Сыщик взглянул на потолок, заметил:

— Добротно у тебя, нигде не течет. Ты где же такие деньги взял и как с властями уладил?

— Деньги банк дал, власти налогом обложили, плачу, немного остается. Да я, Лев Иванович, никогда так не жил. Почет в округе, словно я не сапожник, а депутат какой. — Улыбка с лица Митьки пропала, взгляд стал недобрым. — Ты, Иваныч, не крути, говори, чего надо.

В дверь постучали, девушка принесла поднос с тарелками, изящный хрустальный графинчик, две рюмки, обратилась к Гурову:

— Вы горячее будете?

— Нет-нет, спасибо. Я рюмку выпью да побегу.

— Простите, — она расставила приборы. — А иномарочка у павильона "Цветы" стоит случайно не ваша? У меня поинтересовались.

— Моя! — повысил голос Дмитрий. — Передай, гайка пропадет, голову отвинчу.

— Разумеется, хозяин, разумеется, — девица исчезла.

Митька наполнил хрустальные рюмочки, раньше он пил из граненого стакана, сказал:

— Здоровья. Зря ты пришел, совсем не вовремя.

— Я пришел и ушел, считай, разговора не было, — ответил Гуров. — Тебе, Митя, совсем не так мягко, как ты хочешь мне показать. Тебя Волох в команду звал, ты отказался. Он тебя оброком обложил, грозится сжечь.

— Много знаешь, не понимаю, как живой еще, — Митька выпил вторую рюмку. — Я свои дела при помощи ментов никогда не решал. Надо будет — снова под землю залезу.

— Обижаешь, Дмитрий. Я для тебя не мент вовсе, старый приятель. Я помощи у воров в законе сроду не просил. Живи, Дмитрий, спасибо за угощенье. — Гуров пожал мозолистую руку мастера, поклонился и вышел.

Митька отодвинул хрустальную рюмочку, взял стакан, налил в него остатки из графинчика, опрокинул разом и тихо выругался.

Выйдя на улицу, сыщик зашел за цветочный павильон, взглянул на свой "Пежо" и направился в чебуречную, где ранее всегда обедал Серега Бестаев. Он и сейчас находился здесь, сидел за одним столом с двумя работниками мастерской. Гуров невольно отметил — спиртное на столе отсутствовало. Он встретился с мастеровым взглядом, указал на дверь, сел за один из столиков и услышал, как за столом Сергея кто-то произнес:

— Какой-то иностранец к хозяину приехал. Видно, не договорились, раз гость в чебуречную зашел. Сергей, ты здесь дольше всех, знаешь гостя?

— Понятия не имею, — ответил Бестаев. Гуров съел один чебурек, вытер бумажной салфеткой пальцы, вышел на улицу, затерялся среди павильонов. Вскоре появились и сапожники, двое направились в мастерскую, а Бестаев пошел в мясные ряды. Гуров перегнал его и на ходу сказал:

— Требуется поговорить, Сережа.

— Ни хрена не выйдет, как Дмитрий сказал, так и будет, — ответил Бестаев.

— Но ты все-таки часиков в девять подойди к моей машине.

— В семь, — уточнил Бестаев и ушел.

Гуров успел переговорить по телефону с Марией, со Станиславом, переставил "Пежо" на другое место, накурился до одури; стало совсем темно, когда Сергей сел в машину, и они уехали.

— Вы зря время теряете, Лев Иванович, того парня, что вы знали, давно нет, я никогда не пойду против Дмитрия Степановича. — Бестаев достал из кармана бутылку виски, отвинтил пробку, хлебнул из горлышка, утерся ладонью.

— А если Дмитрию помощь нужна, а от меня он ее не примет? — спросил Гуров. — Тогда как? А кроме меня, ему никто не поможет. Район, как я понимаю, коррумпирован. Ну, не все, так двух-трех человек Волоху вполне достаточно. Обложил он твоего хозяина непосильной данью, "счетчик" выставит.

— Уже выставил, — поправил Бестаев.

— Ну вот, платить нечем, на ментов не обопрешься, спалит Волох вашу мастерскую. И полезет Дмитрий Степанович на старости лет обратно в подвал. — Гуров включил вентиляцию, снова закурил. — Просить помощи Дмитрий у меня не станет, но молча, без разговоров ее примет.

— А что я? — Бестаев еще раз хлебнул из бутылки и убрал ее в карман. — Моя-то жизнь и девяти граммов не весит. Полоснут из "калаша", и весь разговор.

— Думать надо, я не доктор, готовых рецептов у меня нет. Только ты, Сережа, имей в виду: пока об этом деле знаем ты и я, то шансы есть, как узнает третий человек, неважно кто, верная смерть. — Гуров помолчал, через некоторое время спросил: — Ну как? Говорить?

— А вам лично такое надо? — спросил Бестаев.

— Обязательно. Не ради нашей старой дружбы я в петлю лезу. — Гуров еще помолчал. — Значит, так, указания мои ты выполняешь беспрекословно. Не делаешь даже полшага больше. Меньше можно, больше — нет. Ясно?

— Вроде не дурак. — Сергей вздохнул тяжело, с каким-то всхлипом. — Ох и не хочется. Лев Иванович, объяснить не могу, как не хочется.

— У тебя нормальная психика, парень. Нормальному человеку жизнью рисковать не хочется. А если хочется, так он не боец, а клиент психушки.

— И почему, Лев Иванович, мы должны гнуться перед Волохом и такими, как он? — спросил Бестаев. — Где он живет, известно, что он руководит бандой, знает множество людей.

— Даже отвечать тебе не собираюсь, — ответил Гуров. — Существует закон. Если следовать твоим рассуждениям, можно посадить любого человека. Так что заткнись и слушай. Поначалу много от тебя не потребуется. Ты сейчас обедал с коллегами, один из них рыжеватый, с веснушками, плотный...

— Алик Плетнев, нормальный парень, — перебил Бестаев.

— Очень хорошо. Вот ты и скажи этому нормальному парню, дескать, неизвестный мужик, что заходил к хозяину, то есть я, предложил Дмитрию Степановичу обменять на рубли очень крупную сумму долларов. Дмитрия я предупрежу, чтобы он шел в отказ, мол, болтовня велась, но у мастера таких денег нет, да и мужика он помнит плохо, виделись лет двадцать назад. После такого разговора тебя могут захватить "быки" Волоха. Ты утверждай, мол, предложение было, а согласия нет. Могут избить, но пытать, тем более убивать тебя не будут. Скажи только: неизвестного ты видел однажды на Центральном телеграфе, он получал письмо до востребования. Все. Они должны тебя на телеграф поволочь, искать меня. Если все так и случится, позвони мне, я тебе сообщу, когда я там буду, и ты меня там "найдешь" и "быкам" отдашь. Больше ничего от тебя не требуется.

Глава седьмая

Расчет сыщика был предельно прост. Если Алик Плетнев и не платный стукач Волоха, то, во всяком случае, болтун. В узком кругу уголовников сплетни распространяются быстро, очень скоро Волох узнает о неизвестном и его разговоре с Митей. Бандит заинтересован, чтобы разговоры прекратились и скандалов не было. Сергей Бестаев достаточно известный в округе человек, если с ним чего случится, болтовни не оберешься. Да и в своих "быках" Волох не сильно уверен. Так что в любом случае Волоху выгодно выйти с "продавцом" на прямую связь, разговоры погасить и обойтись без "мочиловки".

При всей неотразимой логике подобных рассуждений Гуров приказал Нестеренко и Котову взять Сергея Бестаева под наружное наблюдение. Существовал еще один серьезный момент, который Гуров понять и объяснить не мог. Сыщик чувствовал, что убийство Голуба, подставку Юрия Авилова осуществлял один и тот же человек — профессионал, бывший гэбэшник Владимир Леопольдович Грек. И основания так думать у сыщика были, хотя больше интуитивные.

Гуров столкнулся с Греком четверть века назад, когда Россией управлял КГБ. Утверждалось все в ЦК, но фактически власть находилась в руках КГБ. Через группу МУРа, которой командовал Гуров, прошло несколько распространителей наркотиков. В те годы наркомания в России лишь начиналась, и дело забрали гэбисты. Муровцы этому были, естественно, рады: среди наркоманов и барыг зельем они агентуры не имели, в доказательствах по делу существовали изрядные дыры, следовало еще пахать и пахать. Орлов, тогда начальник отдела МУРа, пригласил к себе Гурова и сказал: