Алексей Макеев - Лекарство от жизни Страница 29

Приехавшая опергруппа из МУРа начала осматривать место преступления, а Гуров пошел поговорить со свидетелями. Сейчас его волновал только один вопрос: что здесь делал Гаврилов?

Оказалось, что у Гаврилова в доме номер пятьдесят четыре по улице Щипок жила мать. Бизнесмен каждый вечер около шести часов приезжал к ней и привозил продукты. Не изменил он своей привычке и сегодня, не предполагая, что она окажется роковой.

Делать здесь больше было нечего. Гуров дал распоряжение прочесать окрестные чердаки и подвалы. Он был абсолютно уверен, что убийцу найдут где-нибудь поблизости, и попросил сержанта сообщить ему, как только это произойдет.

Отослав Крячко за Веселовым, Гуров решил съездить в МУР, чтобы узнать результаты экспертизы лекарства. Гуров сказал об этом Станиславу и добавил, что сначала заберет Марию из театра. Затем все вместе они должны были встретиться дома у полковника.

По дороге в театр Гуров размышлял о том, могли ли они предотвратить смерть Гаврилова. Конечно, если бы Станислав не так много внимания уделял своему желудку, то шанс найти бизнесмена в лабиринтах Москвы вырос бы вдвое, но и он был ничтожно мал.

Неизвестно отчего, но Гаврилов явно сегодня насторожился и решил где-то отсидеться. Об этом говорит то, что он обещал своему бухгалтеру приехать в офис, но так там и не появился. Вполне вероятно, что Гаврилов отсиделся у матери. Вечером, когда он собрался ехать на встречу с Запашным, его и настиг убийца.

Как бы то ни было, но Гуров вновь остался без каких-либо доказательств против Запашного. Доктор умело подчищал за собою следы. Найти доказательства против него было сейчас невозможно. Оставалось только ждать, когда доктор решит нанести еще один удар.

Именно для этих целей нужен был Терентьев. Могла как-то помочь и Леночка, если Крячко удастся завербовать ее. Но и этих мер было явно недостаточно. Гуров решил, что необходимо поставить на прослушивание квартиру Запашного и его клинику.

В квартиру можно было послать того же Багаева под видом слесаря, или еще кого. Тут было проще. Но в клинику подобным способом проникнуть не получится. Приходилось рисковать и поручать Терентьеву установку аппаратуры. Хотя Гуров и знал, чем это может кончиться.

Если Запашный раскроет Терентьева, то он непременно уберет отставного капитана. Причем сделает так, чтобы никаких доказательств его причастности к убийству не осталось. Гуров не хотел подвергать Терентьева лишнему риску хотя бы потому, что больше не считал Виктора оперативником. За годы пьянства он не мог сохранить те навыки, что получил на службе в милиции.

Гуров решил обсудить эту проблему с Крячко и найти оптимальное решение. Сыщика бесило то, что Запашный самым наглым образом посылал больных людей убивать, совершенно не боясь наказания. Он словно издевался над старшим оперуполномоченным главка, уверенный в своем превосходстве.

Теперь у Гурова ни капли сомнения в причастности Запашного к убийствам не осталось. Он вспомнил недавний разговор с Марией, где она с чисто женской логикой доказывала ему виновность доктора, и улыбнулся. Восточная пословица – послушай женщину и сделай наоборот – тут не подходила.

Гуров посмотрел на часы. Он явно опаздывал и поэтому прибавил скорость. Подъезжая к театру, полковник еще издалека увидел у черного хода неподвижную машину. Она показалась знакомой, и полковник попытался вспомнить, где он ее видел.

«Точно! – наконец сообразил Гуров, когда до машины оставалось метров пятьдесят. – Эта та самая „шестерка“, что пасла нас со Станиславом в день, когда пытались убить Тяжлова».

Гуров понял, зачем они тут стоят. Похоже, что Тернавский решил помочь Запашному избавиться от неприятностей! Моля бога, в которого никогда не верил, чтобы Мария задержалась в театре еще хоть на полминуты, Гуров выжал газ до отказа. Завизжав покрышками, «Пежо» рванулся к неподвижной «шестерке».

Именно в этот момент Мария появилась на ступеньках театра. Словно в замедленном кино, Гуров увидел, как распахнулась дверка «шестерки» и из машины выбрался мужчина. Он пошел навстречу Марии, что-то говоря ей. Мария растерянно остановилась. Гуров распахнул «бардачок» и выхватил оттуда «магнум», с давних пор незаконно хранимый им после изъятия у одного бандита.

– Мария! – закричал Гуров, высунувшись в окно. – Беги в театр!

Мария увидела машину мужа, но не разобрала за шумом мотора, что он хотел ей сказать. Растерянно переводя взгляд с мужа на парня, Мария совсем остановилась. Парень тоже замер на ступеньках, чуть ниже Строевой. Когда Гуров увидел, что начала открываться еще дверка «шестерки», он начал стрелять.

Выстрелы прогремели в полупустом переулке раскатами грома. Гуров стрелял не на поражение. Он просто хотел остановить тех людей, что были возле его жены, пока сам не успеет до них добраться.

Первая пуля высекла крошку из гранитных ступенек театра у ног первого парня. Вторая – разнесла вдребезги задний левый габарит «шестерки». Третьей пули люди Тернавского ждать не стали. Один из них, пригибаясь, рванулся к машине, а другой захлопнул дверку, которую только что начал открывать.

Едва тот человек, что выходил из машины навстречу Марии, рыбкой прыгнул в салон, «шестерка» рванулась с места. Все это произошло настолько быстро и неожиданно, что Мария не успела осознать, что произошло. Гуров резко остановил «Пежо» и выскочил из машины.

– Милая, с тобой все в порядке? – Сыщик бросился по ступенькам к жене. Мария еще не пришла в себя от неожиданности. Но как истая актриса она умела контролировать свои эмоции.

– С тобой, конечно, будет все в порядке, – с притворным возмущением заявила она, отряхивая невидимую пыль со своей обуви. – Смотри, куда стреляешь, в конце концов! Чуть новые туфли мне не испортил…

Гуров не был актером. Поэтому он и сжал Марию в объятиях так, что у нее хрустнули кости.

По дороге домой выяснилось, что Гуров был совершенно прав в своих догадках. Тот парень, что вышел из машины, извиняющимся тоном проговорил, что Лев Иванович приехать не может. Дескать, произошло новое убийство, и Гуров находится на месте преступления. Им он якобы поручил отвезти Марию домой.

– Впредь, если такое случится, начинай кричать и звать на помощь! Не бойся выглядеть дурой, – проговорил Гуров, выслушав рассказ Марии. – В худшем случае, над тобой посмеются потом в театре, но жизнь себе ты точно спасешь! И запомни, если я кого-то за тобой и пришлю, то это может быть только Станислав.

– Конечно! Нужно мне еще начать на улицах орать! – улыбнулась Мария. – Милый, если я так начну поступать, когда ко мне подходит кто-то незнакомый, то в психушке окажусь минут через пятнадцать после того, как из дома выйду! Не беспокойся, милый! – добавила Мария, увидев недовольство Гурова. – Я и сама так могу им между ног двинуть, что они потом пару месяцев ходить точно не смогут!..

Полковник прекрасно понимал, что Мария права. Его инструкции действительно были глупы, но вызваны они были беспокойством за жизнь Марии. Гуров не мог быть всегда рядом с ней. А уж если следовать его логике, то убить Марию могли и на сцене, во время выступления.

От этой мысли Гуров поежился. Но оставлять сегодняшнее происшествие безнаказанным для его организаторов он не собирался. И в первую очередь следовало отыскать этих молодчиков, что были сегодня у театра.

Дежурным экспертом в МУРе был какой-то молодой совсем парень. Гуров его не знал и поэтому сначала представился. Паренек был достаточно наслышан о легендарном Гурове и побежал за результатами, как школьник.

– Вот, господин полковник, – проговорил парнишка, протягивая Гурову ампулу с остатками жидкости и отпечатанный на принтере листок. – Это «Невралгон», очень сильное успокаивающее средство. Широкой публике оно совершенно неизвестно. Это одна из новейших разработок современной медицины, и пользуются им пока только большие шишки.

– Оно может оказывать на человека какое-либо наркотическое воздействие? – спросил Гуров.

– Нет, что вы! – Парнишка улыбнулся. – Конечно, это не наркотик. Вот только если некоторые и от беналгина «торчать» умудряются, то с двух ампул «Невралгона» улететь сильно можно. А с трех, пожалуй, и никакой доктор не откачает. Особенно если его внутривенно принять…

Гуров поблагодарил парня и вернулся в машину, где его ждала Мария. Получалось, что Терентьев ошибся, как, впрочем, и сам Гуров, предполагавший, что Запашный пользуется для подготовки киллеров наркотиком.

Это было хуже. Во-первых, потому, что становилось совсем непонятным, как Запашный умудряется не только заставлять людей совершать преступления, но и сводить после этого счеты с жизнью. Ну а во-вторых, теперь доктора обвинить было вообще не в чем. Никаких улик и зацепок.

Придя к таким выводам, Гуров едва не выругался, но сдержал себя. Мария, понимая состояние мужа, всю дорогу молчала, не мешая ему размышлять. У подъезда дома их ждали Станислав с Веселовым. Оба были не в лучшем расположении духа.