Евгений Сухов - Академия воровского дозора Страница 3

Правда, в этом деле имелась одна небольшая деталь. Одним из участников ограбления был его сын, указавший взломщикам, какие именно витрины следует взломать, и работавший на тот момент в Национальном музее смотрителем. Но за решетку Григориус не попал, так как его свобода была частью сделки с правосудием.

Инспектор Дестунис не терял Григориуса из вида, зная, что тот не оставит преступное ремесло: наступит время, когда ему придется напомнить о прежних прегрешениях и о том, что именно он сдал своих подельников, продолжавших отбывать срок (бедняги так и не узнали об истинной роли Григориуса Попадуса). И, кажется, этот час наступил. За последние годы Григориус сделал в криминальных структурах весьма неплохую карьеру, вот только любовь к предметам культа не прошла, и он продолжал скупать кресты, панагии, порфиры и прочие предметы, если представлялся удобный случай.

Именно такой случай улыбнулся ему в банке, когда он просто сорвал с шеи одного из клиентов понравившуюся панагию.

Своей догадкой Дестунис делиться не стал, в конце концов, его отдел не занимается ограблениями, а сам он может иметь только частное мнение относительно предполагаемого преступника. Если ограбление банка действительно дело рук Григориуса, то он может заполучить весьма ценного информатора, который входит в ближайшее окружение международного контрабандиста Нестора Олкимоса. А там, кто его знает, может, с его помощью удастся раскрыть и всю преступную сеть.

Взяв телефон, инспектор быстро набрал нужный номер.

– Слушаю, – послышался глуховатый и, как ему показалось, недружелюбный голос.

– Узнаешь? – хмыкнул Дестунис.

– Послушай, как там тебя, у меня нет времени, чтобы играть с тобой в угадалки. Если у тебя есть ко мне дело, так говори, если нет, так отваливай.

– Вижу, что ты стал взрослым мальчиком. Похвально. Только напряги-ка свою короткую память и вспомни своего крестного.

На некоторое время в трубке повисла гнетущая тишина.

– Э-э, кажется, я узнаю ваш голос, господин инспектор, – заискивающе произнес наконец Григориус.

– Вот и славно, а то я думал, что у тебя все мозги отшибло. Когда отец выходит?

– На следующий год.

– Позовите меня на праздник, когда он освободится. Я его посадил, я же должен и встретить.

– Э-э… конечно, позовем. Как же без вас!

– Не напрягайся, я пошутил… Ха-ха! Тут вот какое дело, нужно встретиться.

– Когда?

– Сейчас.

– Сейчас не могу, у меня…

– Послушай, Григориус, не нужно никаких объяснений. Бросай всех своих баб, или с кем ты там сейчас сидишь, и торопись ко мне, пока я на тебя не обиделся. Или, может, мне самому к тебе прийти?

– Не надо, – глухо ответил Григориус. – Я уже выхожу.

– Встречаемся в парке Глифада. Там попрохладнее будет, а то сегодня жара просто невыносимая, аж мозги плавятся!

Еще через полчаса Таукис Дестунис прибыл в означенное место. На лавке, спрятавшись под густое лавровое дерево, сидел Попадус и поглядывал по сторонам, пытаясь угадать направление, откуда должен подойти инспектор. Пальцы нервно теребили зажигалку. За прошедшие полгода, с момента их последней встречи, он значительно изменился. От прежней худосочности не осталось и следа: раздобрел, обрюзг, через белую рубашку выпирал наметившейся живот. Даже шевелюра, прежде густая и черная, как сапожная щетка, пообтерлась и слежалась, а на коротко стриженных висках неровным рядком пробивались седые волосы.

Видно, прошедшие месяцы были не самыми радужными в его жизни.

Увидев подошедшего инспектора, Григориус слепил нечто похожее на улыбку, но в глазах явно прочитывалась настороженность, опаска. Нечто подобное можно заметить у кота, не знающего, как следует расценивать приподнявшуюся хозяйскую ладонь: то ли спихнет со стула, то ли ласково погладит по загривку.

От встречи с полицейским ждать добра не приходилось, и весь вопрос заключался в том, насколько серьезной будет порка.

– Ты изменился, – заметил Дестунис после приветствия.

– Вы находите? – удивился Григориус.

– Заматерел, что ли…

– Скорее всего, прибавил в весе, – похлопал тот себя по животу. – Однажды приходит время, когда начинаешь понимать, что настоящее счастье – это застолье с друзьями.

– Возможно, ты и прав, – согласился инспектор.

Осмотревшись, Попадус произнес:

– Надеюсь, разговор не затянется, мне бы не хотелось, чтобы меня кто-то увидел с полицейским.

– Разговор будет недолгим, – пообещал Дестунис. – И потом, мало ли какие знакомые у тебя могут быть. Давай отойдем вон к той скале, – показал он на небольшой утес, находившийся в пятидесяти метрах и подавляющий своим величием каменные нагромождения.

На плоской вершине разрослись жестколистые колючие кустарники, бросавшие скудную тень к подножию. Но ветер, дувший с моря, приятно охлаждал разгоряченное лицо и давал, пусть ненадолго, иллюзию наступившего покоя.

Темно-коричневая базальтовая скала выглядела обжитой и ухоженной, большими ступенями к самому берегу спускались аккуратные белые дома, и невольно создавалось впечатление, что можно взобраться на самую вершину по этой гигантской лестнице. Во внутренних двориках домов росли апельсиновые и лимонные деревья, ровной гладью поблескивали небольшие бассейны. Под крутым берегом, из которого колючими караваями выпирали плиты известняка, на беспокойных волнах колыхались катера и небольшие яхты.

А немного поодаль, явно дистанцируясь от неброской флотилии, над голубой морской поверхностью возвышалась белоснежная яхта с высокими бортами. По сравнению с прочими суденышками она выглядела настоящим лайнером.

– Ты знаешь, чья эта яхта? – неожиданно спросил Дестунис.

– Конечно, как же не знать… Она здесь единственная такая.

– И чья же?

– Господина Нестора Олкимоса.

– Он так богат?

– Один из богатейших людей на всем побережье.

– Наверняка ты часто бываешь в его доме, ведь ты же его личный шофер.

Григориус слегка нахмурился. Разговор принимал неприятный оборот.

– Приходится… Работа!

– Я хотел спросить: как твой отец?

– С ним все в порядке, я у него был на прошлой неделе. Ему не терпится покупаться в море.

– Это хорошо… Когда он вернется, наверняка опять займется антиквариатом.

– Возможно, – пожал плечами Григориус. – Это наш фамильный бизнес.

– Значит, скоро оставишь службу у Олкимоса и включишься в семейный бизнес?

– Я не смотрю так далеко, господин инспектор. Работа шофера меня пока вполне устраивает.

Скудная тень от разросшихся кустарников падала на лицо Григориуса, не давая возможности рассмотреть его глаза.

– Ты не забыл о том, что кое-чем мне обязан?

– Не забыл… – покачал головой Григориус. – Если у вас больше нет ко мне вопросов, так я пойду. Время, знаете ли… Хозяин не любит, когда я опаздываю!

Таукис Дестунис неодобрительно покачал головой:

– Вижу, ты не хочешь меня понять, тогда придется поговорить по-другому. – Вытащив фотографию, он протянул ее Григориусу: – Узнаешь этого человека? В парике и в солнечных очках?

– Понятия не имею, – пытаясь сохранять самообладание, ответил Григориус.

– А вот голосок-то у тебя малость дрогнул… Могу тебе подсказать, что это за человек. Я тут посидел немного за компьютером, убрал с его головы всю эту богатую прическу, солнечные очки. И знаешь, что получилось? Желаешь взглянуть? – протянул инспектор вторую фотографию. Едва посмотрев на снимок, Григориус тут же вернул его обратно. – Этот человек очень напоминает тебя. Если бы я не был знаком с тобой лично и не знал, что ты очень законопослушный гражданин, то подумал бы, что ты один из грабителей банка. Кто еще с тобой был? Метрас и Колумбет? Твои школьные приятели? Ты с ними по-прежнему дружишь?

– Фотография ни о чем не говорит. Это просто классный фотошоп! Поздравляю вас, господин инспектор!

– Не нервничай. Я не занимаюсь расследованием ограбления банков, ты это знаешь… Я возглавляю отдел по борьбе в сфере искусства. Ограблениями занимаются совершенно другие люди. Более жесткие, совсем не симпатичные и не такие разговорчивые, как я… Они не станут с тобой долго церемониться, у них в достатке других средств, чтобы развязать язык такому парню, как ты. Но это еще не все… О твоих похождениях может узнать Нестор, а он не любит, когда его люди промышляют на стороне и тем самым подставляют под удар его и его бизнес. Даже трудно предположить, кто тебя суровее накажет – полиция или Нестор.

Таукис Дестунис посмотрел на красивую белую яхту и разглядел на палубе две небольшие изящные фигурки. Господин Олкимос не любит отдыхать в одиночестве, у него весьма утонченный вкус, эти грации сопровождают его последние полтора месяца повсюду, подумал он. Интересно, жена подозревает о его забавах? Похоже, он и не думает скрывать от нее свои слабости. А может, у них имеется некоторая негласная договоренность, по которой ей позволительно тоже иметь некоторые сердечные секреты. Благо, что на побережье всегда в избытке мускулистых парней, которые будут не прочь поразвлечь стареющую, но весьма состоятельную даму за умеренное вознаграждение.