Андрей Кивинов - Подземка Страница 3

?т Тебе объяснить?! — Начштаба оперся ладонями о стол, сверля майора взглядом.

— Объясните.

— Хорошо,— ехидно произнес Егоров.— Завтра с проверкой жди. Комплексной. По линии штаба.

— Не надо! Уже понял! — Григорьев благоразумно решил начальство не злить.

— Молодец. Быстро соображаешь,— недобро усмехнулся Егоров.— Но если «дипломат» не найдете...

Он потряс в воздухе мощным кулаком, словно грозил коллегам всеми мыслимыми карами.

— И так все ищут!..— поспешил заверить Волков.

Словно в подтверждение этих слов, за дверью послышался шум голосов. В кабинет в сопровождении постовых ввалилась разношерстная толпа нищих. Небольшую кучку молдаван с грудными детьми возглавляла Земфира. Рядом с невинным видом топталась пенсионерка Вера Александровна. Последним в кабинет зашел загримированный Левашов с костылями в руках. Он тут же узнал того пузатого мужика, у которого Сашка с Михаем умыкнули кейс. Сделать несложное умозаключение не составило труда.

Первый постовой покосился в сторону штабного начальника:

— Вот... Еще привели.

Не скрывая раздражения, Егоров прикрикнул:

— Вам же сказано: детей!

Его безумно злило, что всем этим людям по барабану его кейс, да и он вместе с ним.

— А это кто? — Второй постовой пальцем указал на младенцев, пребывающих в состоянии перманентного сна.

У начштаба возникло четкое ощущение, что над ним издеваются:

— Не таких!..— Он развел руки в стороны, обозначая размеры младенцев: — А вот таких...— Теперь его ладонь застыла на уровне плеча, указывая на рост похитивших дипломат подростков: — Черных, чумазых!..

— Знаете их?..— Он обернулся к нищим, которые слушали его безо всякого интереса.

Ответом послужило гробовое молчание, которое нарушил Левашов:

— Простите, а что пропало?..

— Черный «дипломат».— Егоров обернулся в сторону мнимого калеки.— С документами.

«Инвалид чеченской кампании» скорбно покачал головой:

— Да-а... Вот беда-то! Большая неприятность для России. Можно сказать, международный скандал!

— Издеваешься?..— взвился Егоров.

— Да Господь с вами, товарищ полковник! — Левашов продолжал косить под дурака: — Дипломат в метро пропал — это же не шуточки!.. Откуда он приехал-то — из Конго или Гвинеи?..

— Кто приехал?! Из какой Гвинеи?!

— Вы же сами сказали: пропал черный дипломат с ихними дипломатическими документами.

— Не дипломат в смысле дипломат! — уже кричал Егоров.—А дипломат в смысле кейс!.. Портфель такой!.. Понятно?!

Этот диалог окончательно вывел подполковника из себя. Он ткнул пальцем в первого попавшегося нищего:

— Вы кому дань платите?

Земфира привычно затянула слезливый мотив:

— Мы беженцы из Чечни...

— Хватит. Уже слышал...— Егоров раздраженно махнул рукой.

Обернувшись к Григорьеву и Волкову, спросил:

— А вы их главарей знаете?

Служители правопорядка в унисон пожали плечами. Взгляд штабиста уперся в Веру Александровну, которая как-то выпадала из общего ряда:

— Тоже беженка?

Пенсионерка изобразила картину а-ля божий одуванчик.

— Я, сынок, с Лиговки. Ленинградка.

Егоров понял, что ловить в этом бардаке нечего. Он окинул нищих злобным взглядом, погрозил указательным пальцем и со значением произнес:

— Все вы тут заодно... Ну смотрите...

Профессиональный городской нищий, чтобы чего-то достичь, должен обладать верблюжьей выносливостью, лисьей хитростью, волчьим чутьем, знанием бытовой психологии и неистребимой тягой к деньгам. В противном случае в этом суровом бизнесе ему не выжить. Всеми названными качествами Левашов обладал в полной мере.

После общения с грозным подполковником украденный «дипломат» прочно застрял у него в голове. Ежу ясно, что ментовку подняли на уши не просто так. По всему выходило, что бумажки в кейсе лежали весьма серьезные. А если так, то и продать их можно задорого...

Найти мелких воришек не составило труда. Тем же вечером он подкараулил Сашку и Михая напротив станции «Чернышевская» — оба жадно уплетали хот-доги.

«Ветеран» подкрался незаметно. Он цепко ухватил друзей за руки, так что подростки тут же оценили его железную хватку и даже не попытались дернуться. Да и куда бежать? Здесь все повязаны...

— Вот вы где! А вас там ментовка ищет. Сашок талантливо изобразил на лице удивление.

— За что, дядь Валер?..— захныкал он.

— Мы ничего не сделали! — подхватил Михай.

— Так, хватит ныть! — Левашов слегка встряхнул мальчишек — Кто  на  «Владимирской»   «дипломат» слямзил, а?..

Подростки выпучили глаза, словно их обвинили в ограблении банка, и ответили слаженным хором:

— Мы не брали! Это не мы!

— Да я вас сам видел.— Валерий перешел на крик: — И пузатого того в дубленке.

Друзья повторили дуэтом:

— Мы не брали!

Упрямство пацанов начало его раздражать. Левашов еще крепче притянул к себе подростков: :3и>„

— Тогда к ментам пошли. Они работать из-за вас не дают.

Сашка и Михай переглянулись. До них в одну секунду дошел смысл последней фразы.

Воришки снова ответили хором:

— Не надо, дядь Валер... Тот слегка ослабил хватку:

— Где «дипломат»?!

— Выбросили...— жалобно протянул Сашок.

— Там, кроме бумажек, ничего не было! — добавил Михай.

Левашов решительно развернулся:

— Пошли, покажете...

Подростки принадлежали к нищим, которые считали себя «свободными артистами». Они не состояли ни в одной из бригад, наподобие той, где всем заправляла Земфира, которая, к слову сказать, приходилась Сашку родной матерью. За работу в метро пацаны, как положено, отстегивали свою долю, во всем остальном — жили как хотели. Местом их последнего пристанища был подвал в двух кварталах от станции метро. Туда они и привели Левашова. Михай повернул выключатель. Люстра без абажура осветила убогую подвальную обстановку: два топчана, столешница с грязной посудой, стопка глянцевых журналов, найденных на помойке, осколок зеркала и жестяной рукомойник. Непрошеный гость предусмотрительно  пропустил  подростков  вперед,  осторожно вдохнув спертый воздух.

Раскрытый «дипломат» был небрежно засунут под трубу отопления. Часть листов валялась на полу, остальные в беспорядке лежали в кейсе. У Валерия отлегло от сердца: эти шалопаи могли сделать с документами что угодно — хоть костер развести. Сашок кивнул в сторону кейса:

— Все здесь. Ничего не брали.

Левашов поднял с пола несколько листов, пробежал глазами и тут же сообразил, почему за ними гоняется вся подземная ментовка. Он показал листы подросткам, нацелился строгим взглядом:

— Читали?!

— Мы не умеем,— на сей раз Михай сказал чистую правду.

— Вот и хорошо.— Левашов довольно хлопнул его по затылку.— Ваше счастье, босота...

Он нагнулся, собрал с пола документы, добавил те, что лежали в дипломате. Пачку свернул в трубочку и спрятал за пазуху.

Прежде чем уйти, Левашов пригрозил:

— Главное — помалкивайте! Развяжете язык — под поезд сброшу!

Заполучив документы, он отправился на съемную конспиративную квартиру — грандиозное воплощение «нищенских трудов», предмет тайной гордости и любви, которой он здесь же и предавался. Это уютное гнездышко выгодно отличалось от его семейной обители. Евроремонт, дорогая сантехника, полный набор бытовой электроники и, так сказать, кульминация процесса — немецкий «сексодром» площадью в пять квадратных метров.

Валерий отправился в ванную, снял с себя нищенскую одежду, очки, парик и принялся смывать грим. Понежившись под душем и переодевшись, он отправился на кухню, заварил себе кофе и занялся изучением документов. В этот момент он напоминал себе Штирлица, получившего секретное задание Центра.

«Ветеран» ушел, а у приятелей осталось мерзкое чувство, что их «поимели», причем внаглую. Михай посмотрел на раскрытый «дипломат»:

— Пошли толкнем.

Сашка поднял чемодан и внимательно обсмотрел со всех сторон:

— Новенький. Уйдет влет!

Через пятнадцать минут они подъехали в вещевому рынку, где в одном из павильонов работал Гришка. Молодой оборотистый цыган делал деньги на скупке вещей, в основном краденых. При этом его совершенно не интересовало, кто их предлагает: пенсионерка, наркоман, беспризорник или ряженый нищий. Единственный критерий — добротность вещи и ликвидность, то есть возможность перепродать быстро и с наваром.

Оглядев фирменный кейс, он сразу перешел к делу:

— Сколько хотите?..

Саша умел торговаться. Он знал древний рыночный принцип: «Проси больше — дадут меньше».

— Тонну.

Гриша положил ладонь на крышку и назвал свою цену: «пятихатка».

Михай возмутился: