Алексей Макеев - Крайние меры Страница 30

Затянувшееся молчание, похоже, свидетельствовало о том, что его удар попал в цель. Особенно упоминание о файлах убитого журналиста.

– Ого! Пошли угрозы? – процедил наконец хозяин. Голос его резко изменился, стал враждебным, холодным, с металлическими нотками. – Не понимаешь меня, значит? Впрочем, это меня как раз не удивляет. Не с твоими мозгами, Степа! Я тоже кое-чего не пойму: как материалы Рашевского оказались у тебя? Их вообще не должно существовать в природе! Сперва ответь мне на этот мой вопрос, а затем, в зависимости от того, что я услышу, я, возможно, удовлетворю твое любопытство. Ты даже получишь подарок: уйдешь от меня живым.

– Запугать хочешь? А если я предупредил кое-кого, куда и зачем я отправился, а? – Степан Владимирович постарался, чтобы его слова прозвучали уверенно.

Он до последнего момента, наперекор логике, надеялся, что Рашевский допустил ошибку в своих рассуждениях, что Сергей ни в чем не виноват, что оправдается, убедит – все это лишь невероятное стечение несообразностей… Не стал он оправдываться. Лишь скалился по-волчьи, сверля Белоеда холодным ненавидящим взглядом.

Белоед не выдержал, сорвался.

– Об одном жалею, – выкрикнул он в ненавистное лицо, – не успел Рашевский дать мне свои материалы неделей раньше! Только намекал, а то ведь жив остался бы, да и Валерка тоже. А вот тебя я бы пристрелил, как бешеного пса! Ну ничего! Их двоих не воскресишь, но вот мое упущение еще не поздно поправить. Полковнику Гурову я тебя не отдам. Он вроде честный мент, он отдал мне распечатки файлов Рашевского, он мне поверил, так ведь то он… Стоит делу дойти до суда, как ты, скотина, вывернешься. Ты же скользкий, как обмылок. Никакого суда не будет. Ты до него не доживешь, гадюка!

– Вот, значит, как… Полковник Гуров… – протянул «обмылок», словно и вовсе не обратив внимания на угрожающий тон Белоеда. – То-то мне утром позвонили, порадовали… Предупредил, говоришь, кого-то? Уж не «честного» ли мента Гурова? Врешь ведь… Никогда бы твой полковник не допустил, чтобы ты приехал сюда, он, как я наслышан, человек умный. В отличие от тебя. Надо же, файлы Рашевского всплыли… Но до чего мне не везет последнее время! Ни на кого положиться нельзя, сплошь портачи, придурки и неумехи. Ладно, сейчас проверим… некоторые моменты.

Он поднялся из-за столика и подошел к телефону, стоявшему на каминной полке. Набрал номер.

– "Русский зодчий"? Рада?.. Да, я это с тобой говорю, ты не ошибся… Еще бы ты меня не узнал… Один вопрос: Белоед сегодня в офисе не появлялся? Так-так… И не звонил? Значит, никто в конторе не знает, чем и где он сейчас занимается? Печально… Нет, я тоже не в курсе, откуда бы? Кстати, у меня есть предчувствие, что вскорости со Степаном Владимировичем может случиться что-то нехорошее. Поэтому будь готов начинать действовать по третьему варианту. Деньги? Когда понадобится, ты их получишь. Его подпись? Ах, конечно, я решу этот мелкий вопрос. Что? Депозитное поручение? Считай, что подпись Белоеда у тебя есть. А вот как и откуда, тебя волновать не должно.

Он положил трубку на рычаг, вернулся за столик и посмотрел в глаза Белоеду с нескрываемой злой, жестокой насмешкой:

– Даже блефовать грамотно ты не умеешь! "Предупредил кое-кого…" Ты хотел получить ответы на некоторые щекотливые вопросы? Сейчас, Степа, ты их получишь.

"Но как же нагло ведет себя однокурсничек, мать его в душу через семь гробов! Ничего, сейчас я собью с него спесь! Посмотрим, как он запоет под прицелом «глока». Не припомню что-то, чтобы Сергей безумной храбростью отличался, всегда трусом был".

Но ни сделать что-либо, ни хотя бы додумать свою мысль до конца он уже не успел. Трое человек за спиной у Белоеда появились внезапно. Просто вдруг возникли ниоткуда, неожиданно и беззвучно, точно видение из его страшного сна. Сейчас, сидя на корточках в углу проклятой бетонной коробки, Степан Владимирович догадался: рядом с телефоном была расположена «тревожная» кнопка экстренного вызова охраны. Нажать ее – дело одной секунды. В холле была потайная дверь, за которой охранники дожидались сигнала своего хозяина. Вот и дождались.

Охранники? Не походили они на обычных телохранителей! Белоед успел заметить подозрительное движение сзади, вскочил, обернулся, одновременно запуская руку в карман куртки, куда положил пистолет.

Двое были совсем молодые, почти подростки. Белоеда передернуло, когда перед его внутренним взглядом вновь встали их лица, размытые, точно смазанные.

Они были чем-то неуловимо похожи друг на друга: бледная кожа, бескровные, сжатые в ниточку губы, впалые щеки. Глаза пустые, холодные и жестокие, зрачок – во всю радужку. Наркотики?

Зомби, выходцев из могилы они напоминали, вот кого!

И вели себя соответственно. Белоед, мощным ударом ноги опрокинувший кофейный столик, успел выхватить «глок». Но направленный на жутковатую парочку ствол не произвел ожидаемого эффекта, его словно бы вообще не заметили. Поняв, что сейчас его сомнут, после чего за его жизнь никто не даст и ломаного гроша, Степан Владимирович потянул спуск пистолета, целясь в ноги нападавшим. Но… Пройдя лишь половину рабочего хода, спусковой крючок заколодило! А передернуть затвор вторично Белоеду не дали.

Степан Владимирович аж зубами заскрипел с досады и сплюнул – так ярко вспомнился ему сейчас этот «славный» момент скоротечной схватки. Лихим бойцом он показал себя, нечего сказать, знатоком огнестрельного оружия!

Третий охранник, видимо, старший, был лет сорока. Среднего роста, с тусклыми, словно вылинявшими короткими русыми волосами. Мелкие черты лица, а в его выражении есть что-то, напоминающее злобную мордочку хорька. Из глубины бесцветных глаз просвечивает застоявшаяся тоскливая злоба. В руке он держал короткую, но толстую дубинку.

Этот, увидев в руках Белоеда пистолет, на ствол не попер, резко сместился в сторону, оказавшись за спинами двух молодых зомби.

А они дружно навалились на Белоеда.

Степан Владимирович без труда справился бы со щенками поодиночке, даже разница в возрасте не спасла бы нападавших, но их было двое, а третий с дубинкой выжидал удобный момент, чтобы отключить строителя одним точным ударом.

Белоед успел подсечь ногу одного из парней, который тяжело грохнулся на пол. Пока он падал, Степан Владимирович, поворачиваясь ко второму, добавил «жертве» мощный удар ногой в промежность. Упавший схватился руками за свои причиндалы, засучил ногами, зарычал от режущей боли. На некоторое время он вышел из игры!

Но тут второй резким ударом по запястью вышиб у Белоеда пистолет и, схватив Степана Владимировича за правую руку, начал с неожиданной силой выкручивать ее. Белоед извернулся, чуть присел и локтем свободной руки с маху угодил под кадык твари, во внешнем облике которой уже не было ничего человеческого. Вампир, выходец из могилы.

– На! Получи, урод! Ага, достало! А вот тебе еще, сучье отродье! И вот так!..

Урод захрипел, ослабил хватку. Строитель изо всех сил дернул головой назад, и ведь попал же! Его затылок расплющил нос и губы противника, послышался мерзкий хруст. От страшной боли тот крутанулся на месте, рыгнул кровью пополам с выбитыми зубами, выпустил руку Белоеда и рухнул на своего напарника, вторично свалив его на пол. Но счет два – ноль в пользу Белоеда продержался недолго.

Сражаясь с зомби, Степан Владимирович не мог не раскрыться для их командира. Тип с мордочкой хорька дождался-таки удобного момента. Он вдруг оказался на расстоянии вытянутой руки от Белоеда и, выбросив вперед свою дубинку, сильно ткнул ее концом под дых строителю.

– А-а-ах! – выдохнул Степан Владимирович, сгибаясь пополам. – Ма-а-ать вашу…

Ноги его подломились, и он бессильно рухнул на пол, с трудом ловя воздух перекошенным ртом. Тут же на его ребра обрушился страшный удар ногой. Раздался сухой треск, в грудной клетке что-то екнуло, последние остатки воздуха были выбиты из легких.

Дикая боль раскаленной иглой прошила позвоночный столб. Потолок над Белоедом крутанулся сумасшедшей каруселью, перед глазами вспыхнули разноцветные кольца. Он тогда не потерял сознания, но все тело стало каким-то ватным, словно лишилось всех костей. Возбужденные голоса доносились как будто сквозь толстый слой воды или войлока, глухо и невнятно.

Степан Владимирович тяжело вздохнул, вспомнив неутешительный финал схватки. Нет, не мог он устоять против троих, годы дают о себе знать. Вот и сидит теперь здесь взаперти, ожидая, когда за него примутся вновь. Самочувствие… Соответствующее – будто под танком побывал. Ноги затекли, сломанные ребра ныли все сильнее, боль в затылке дырявила череп тупым сверлом. Бывал Белоед во всяких, порой смертельно опасных переделках, но никогда еще не чувствовал такого опустошения и безысходности. Словно судьба совершила роковой поворот, словно удача, его надежная союзница, навсегда отвернулась от него, и ее ветер перестал дуть в его паруса… Что может быть мучительнее сознания собственного бессилия?