Николай Леонов - Мы с тобой одной крови Страница 32

Мишка тыкал пальцем в экран и, показывая на ручки, коротко рассказал о Галеях, буквально в двух фразах:

– Выигрыш в эту, “МММ” – реконструкция”.

Гуров понимающе кивнул.

– Считай, мы квиты. Всем объяви, что уезжаешь к бабке, загляни к ней на денек и отправляйся по адресу, что я тебе дам. У бабки тебя достанут. Пиши до востребования.

– Галей – отличные пацаны, они... – Мишка замолчал, так как Гуров уже выходил из кинотеатра.

– Киллера мы нашли. Теперь надо решать, что с ним делать, – усаживаясь в машину, сказал Гуров.

– Ты – счастливый. Лев Иванович, сил нет.

– Это не я счастливый, а ты – умный, – усмехнулся Гуров. – Покопаться в старых приятелях предложил именно ты. Кстати, я не хочу, чтобы о результатах знал третий человек.

– Так Артем работает.

– Молодой. Ему еще долго работать.

– А Петр?

– Петр – умнее нас с тобой, но лишь человек. Придавят на высоком ковре и брякнет, отбиваясь. Тут и имя не требуется, мы в принципе не должны иметь результата.

– Как же ты на него вышел? И почему так уверен?

– Вышел ты, я лишь установил. Ты принес список группы курсантов, которые учились вместе с Исилиным. А в соседнем доме с Галеем – одним из курсантов, живет парнишка, которого мы с тобой вербовали неделю назад. Я попросил его зайти к младшему брату. Оказалось, что Галей получил в этих “МММ” несметное количество миллионов. Если человек получает миллионы и учился в КГБ, то это слишком. Источник характеризует Галея как жесткого московского парня, который в жизни не отдаст деньги невесть куда. Так он отмыл доллары, причем сотни тысяч. Это – Белоус, Сивков, Карасик и Исилин... Это – их жизни. А сейчас мы с тобой едем на прежнее место службы. К Борису Андреевичу Юдину. Крячко вздохнул:

– Не хочется, сил нет.

– Это почему же? – удивился Гуров. – Что мы ушли от него? Так он рад до смерти. Он же хозяином в лавке перестал быть, мы его совсем задавили. Потом не забывай, мы ему оказали немалую услугу.

– Мне бы твоего нахальства хоть чуток.

Гуров взглянул на друга, прищурился, словно прицеливаясь.

– Возьми что-нибудь другое, с этим у тебя все в порядке.

Секретарша в приемной оказалась молоденькой девушкой.

– Он занят, – произнесла она таким голосом, будто в горле у нее были металлические прокладки.

– Совсем занят? Окончательно? – Гуров открыл дверь в кабинет Юдина, который что-то писал, но, увидев Гурова, отложил ручку, и было ясно, что писать ему очень не хотелось.

– Здравствуй. Раз пришел – заходи. Привет, Станислав.

– Что это ты на нас смотришь, будто мы тебе должны?

– Брось, это я вам по гроб жизни...

– Не надо о гробах, – перебил Гуров. – Давай кофе, у нас лишь один вопрос.

Когда кофе был выпит, Гуров спросил:

– У тебя все в порядке?

Юдин и до этого вопроса держался напряженно, а тут уже прямо застыл, пожевал сухими губами:

– Стреляй, Лев Иванович. Что еще...

– Недушевно ты к старым друзьям относишься, – сказал укоризненно Гуров. – А кроме добра, ты от нас ничего не видел.

– И не надо ничего. – Юдин попытался усмехнуться. – У меня мечта – никогда тебя больше не видеть.

Крячко стало неловко, он заворочался в кресле. Гуров глянул на него мельком.

– Не тереби себе душу, Станислав... Борис хамит от стеснительности... Боря, скажи нам, кто такой Виктор Иванович Якушев, и мы уйдем.

– Где ты достаешь свои вопросы? – Юдин развеселился, и было понятно, что веселость эта – от безнадежности.

– Не нравится вопрос, не отвечай, – Гуров даже сделал движение, словно хочет подняться. – Я задам этот вопрос в другом месте.

– Я ругаюсь с тобой, но люблю, – Юдин тяжело вздохнул. – Оставь Якушева, иначе тебя убьют. Якушев – не человек, Якушев – империя. Он не просто громадные деньги и связи...

– Не пугай меня, потому что я боюсь, – серьезно ответил Гуров. – Я только человек и устал сражаться с системой. А у Якушева, полагаешь, есть люди в КГБ?

Юдин не ответил, взглянул как на больного.

– У него люди везде, где пожелает.

– А президент нам к чему?

– Положено. У всех есть, и России положено.

– Ты не слышал, на предстоящих выборах они ничего менять не собираются?

– Лев Иванович... Ты хотел задать лишь один вопрос...

Гуров замолчал, смотрел долго, внимательно, сказал неожиданное:

– Я бы на твоем месте уехал в долгосрочную командировку.

Гуров встал, коротко попрощался, пропустил вперед сосредоточенно молчавшего Крячко, открыл дверь и вышел.

Глава 10

Гуров позвонил полковнику Еланчуку и услышал его радостный голос:

– Здравствуй! Разыскиваю тебя – ты звонишь, словно провидец. Как быстро ты сможешь подскочить на наше место?

– Мы собирались его сменить...

– Встретимся, сменим...

Еланчук неуловимо изменился, в нем появилась собранность, сила, целеустремленность.

– У меня плохие новости, Лев Иванович, – сказал он, усаживаясь в машину Гурова. – Я не имею допуска к информации председателя, но знаю людей, которые ее готовят. Все молчат, но видно, как сторонники фашистов подняли головы. Интеллигенция – в обычной растерянности. Незначительные люди, людишки, в разговоре обмолвились, что президент выборы проиграет. Ты знаешь категорию таких болтунов, за счет якобы осведомленности они хотят стать выше тебя. Но, обрати внимание, в большинстве случаев их информация верна.

– Я нашел киллера, – сказал Гуров таким тоном, словно сообщил, что обнаружил в подкладке старого пиджака рубль.

– Кто его готовил?

– Он сам приготовил себя и поднялся на высший уровень.

– Что ты хочешь сказать?

– Что имеется киллер высокой квалификации, за которым, возможно, стоят деньги партии и что к ним прилипло за это время. И дело это не мое, а ваше. – Гуров пожал плечами. – Пожалуй, и сказать больше нечего...

– Как с доказательствами?

– Обычно. Он дважды стрелял из одного и того же “Вальтера”. Теперь разобрал и выбросил. Можно забыть.

– И что ты собираешься делать?

– Я?! – Гуров взглянул недоуменно. – А что тут можно сделать? Доказательств нет и не предвидится. Выставлять за ним наружку бессмысленно, он – человек обученный.

– Не говори чушь, за любым человеком можно пронаблюдать так, что у него и в ухе не засвербит.

– У него не засвербит, но знать об этом будут все, кому положено и не положено. Зачем ты так срочно вызвал меня?

– Беспокоюсь, Лев Иванович. Мне не нравится оживление в нашей конторе, не нравится – кто именно оживился, не нравится внешнее спокойствие руководства, они уверены, что сменят президента.

– До законных выборов?

– Не думаю. Убежден, заготовлен какой-то предвыборный трюк, тогда президент дискредитирует себя окончательно. Учитывая войну в Чечне, сильно толкать Бориса и не требуется.

– И Бесковитый?

– Люди не дадут дураку деньги. Имеется третье лицо, которое пока в тени.

– Мне-то что? Пусть они все перестреляются и переизберутся. Я офицер криминальной полиции, буду нужен всем властям и режимам.

– Ты неуправляемый офицер и нужен не будешь, тебя уберут в первую очередь.

– Третье лицо, – сказал неожиданно Гуров, – лицо, не замазанное политикой нынешнего правительства, лицо, которое наведет косметический порядок, создаст видимость законности и порядка, поддержит вновь избранного президента.

– Ты все говоришь правильно, и все не о том. Если переворот, который, я чувствую, готовится, а частично и не чувствую, а знаю, – нас ждет обыкновенный фашизм. Это верха думают, что они дают миллиарды и рулят. На самом деле руль у них отберут и начнут, как обычно, с расправы с неугодными, опасными. Ты посмотри на лица нынешних правителей, так они, если в верхах останутся, там будут лучшими.

– Что ты меня пугаешь и что я могу сделать?

– Проанализируй свою жизнь за последний месяц. Не знаю, в силу чего, но ты оказался в центре. Тебя хотят использовать для последнего выстрела. Когда президента сменят, Дума самораспустится и начнется террор. Ты должен найти ключевую фигуру, которую они держат за сценой, и обесточить ее.

– Убить?

– Если понадобится, то и убить. Гуров взглянул Еланчуку в глаза и, медленно выговаривая слова, сказал:

– Совсем за дурака держишь? Я в таком случае не имею даже шанса остаться в живых. И вообще – все, – он выставил ладони. – Я в политику не играю. Я опер криминальной полиции.

– Но ты нашел киллера.

– Ты доложил?

– Конечно, нет. Хочу взглянуть, зачем он нужен. Значит, играешь, Гуров? – Голос Еланчука неожиданно погрубел. – Я помню, что ты спас мне жизнь и из-за меня убили человека. Я долги отдаю, тем более такие.

– Я не сомневался. – Гуров хлопнул Еланчука по плечу и пошел по аллее один.

“Немногого мы добились, но кое-что имеется, – рассуждал Гуров, усаживаясь на скамейку. – Попробуем подвести итоги или, как любят выражаться начальники, проанализируем ситуацию. В министерстве появляется новый зам явно демократического направления. Уже странно. У нашего министра не должно быть таких замов. Это человек чужой. Допустим, его спустили из Администрации президента, сказали, мол, не трогай убогого, пусть до пенсии доживет. Возьмем, как рабочий вариант... Но Бардин, во-первых, не убогий, во-вторых, сразу начинает с атаки. Ему нужен киллер. Возможно, я ошибаюсь, и он прекрасно осведомлен, кто такой настоящий киллер. Тогда возникает ряд вопросов. Зачем генерал пытается сблизиться с полковником Гуровым? Зачем к делу привлекают женщин? Какую роль тут играет депутат Иона Доронин? Кого вообще представляют эти люди, этот “кружок кройки и шитья”? Имеет ли к ним отношение налетчик Захарченко? Это вряд ли. Плюнуть на них и забыть, да чутье подсказывает: туда ты лезешь, дружище, именно туда. Дамы – камуфляж и прикрытие, создающие атмосферу несерьезности, дилетантства. Но если Якушев в деле – значит, задействованы миллиарды. А такие деньги ставят только на корону, на Россию и более ни на что!”