Хеннинг Манкелль - Пятая женщина Страница 35

— Здесь сейчас работают собаки, — ответил Нюберг. — Им давали понюхать веревки, след вывел на вырубку. Но это не удивительно, по-другому сюда не доберешься. Я не думаю, что Ёста Рунфельдт пришел пешком. Наверняка была машина.

— Следы от машины есть?

— Кое-что есть. Но пока выводы делать рано.

— Еще что-нибудь нашли?

— Практически нет. Веревки произведены на датской канатной фабрике.

— Датской?

— Я думаю, такие продаются в любом магазине. Во всяком случае, похоже, что они совершенно новые, куплены специально на этот случай.

Новость была неутешительная. Потом Валландер задал Нюбергу вопрос, ради которого, собственно, и звонил ему.

— Тебе удалось обнаружить какие-нибудь следы того, что Рунфельдт оказывал сопротивление, когда его привязывали к дереву? Он пытался освободиться?

Нюберг ответил, не задумываясь:

— Нет. Не похоже. Во-первых, нигде поблизости нет следов борьбы: земля не изрыта. Во-вторых, ни на веревке, ни на стволе дерева не осталось следов трения. Нет, его связывали, а он даже не сопротивлялся.

— Как ты это объяснишь?

— Есть два варианта. Либо, когда его привязывали, он был мертв или без сознания, либо решил не сопротивляться. Но последнее кажется маловероятным.

Валландер задумался.

— Или, — сказал он чуть погодя, — у него просто-напросто не было сил для сопротивления.

Нюберг согласился.

— Это возможно. И кажется наиболее вероятным.

— Еще один вопрос, — продолжал Валландер. — Я понимаю, что ответ на него ты не знаешь. Но в своем воображении люди всегда пытаются восстановить картину происшедшего. И, пожалуй, особенно часто угадывать приходится полицейским. Хотя мы и отрицаем это с пеной у рта. Сколько человек там было — один или несколько?

— Я думал об этом, — сказал Нюберг. — Многое говорит за то, что их было несколько. Затащить человека в лес и привязать к дереву не так-то просто. Но я не уверен.

— Почему?

— Честно говоря, не знаю.

— А в Лёдинге, в канаве? Тебе как показалось?

— Так же. Одному не справиться. Но я сомневаюсь.

— И у меня такое же чувство, — сказал Валландер. — Оно меня сбивает с толку.

— Очевидно, мы имеем дело с физически очень сильным человеком, — добавил Нюберг. — Это факт.

Главное Валландер узнал, но спросил все же на всякий случай:

— Еще что-нибудь нашли?

— Пару старых пивных банок и накладной ноготь. Больше ничего.

— Накладной ноготь?

— Да, женщины такими пользуются. Но он мог валяться здесь очень давно.

— Постарайся несколько часов поспать, — сказал Валландер.

— Когда?! — спросил Нюберг.

В его голосе внезапно зазвучало раздражение. Валландер поспешил закончить разговор. Но телефон сразу зазвонил снова. Это был Мартинсон.

— Можно к тебе зайти? — спросил он. — Во сколько у нас совещание?

— В девять. Еще есть время.

Валландер положил трубку. Он понял, что у Мартинсона появились новости. И стал с нетерпением ждать его прихода. Все, что могло сдвинуть расследование с мертвой точки, пришлось бы очень кстати.

Войдя в кабинет, Мартинсон сел на стул для посетителей. Он сразу перешел к делу.

— Я все думал по поводу наемников, — сказал он, — и дневника Харальда Бергрена и Конго. А сегодня проснулся и вдруг понял, что знаю человека, который был в Конго одновременно с Харальдом Бергреном.

— В качестве наемника? — удивился Валландер.

— Нет. Он воевал в одном из шведских подразделений армии ООН. И участвовал в разоружении бельгийских частей в провинции Катанга.

Валландер покачал головой.

— Мне тогда было лет десять-двенадцать, — сказал он. — И я почти ничего не помню изо всей этой истории. Кроме, пожалуй, того, что Даг Хаммаршёльд разбился на самолете.

— Я тогда еще не родился, — ответил Мартинсон. — Знаю только то, что нам рассказывали в школе.

— Ты сказал, что встречал этого человека?

— Несколько лет назад я часто бывал на разных партийных собраниях, — продолжал Мартинсон. — Потом оставались, пили кофе, разговаривали. Тогда я себе желудок и испортил: сколько мы кофе выпили — вспомнить страшно.

Валландер нетерпеливо забарабанил пальцами по крышке стола.

— На одном из собраний моим соседом оказался человек лет шестидесяти. О чем шел разговор — не помню. Но только он вдруг сказал, что был капитаном и служил адъютантом у генерала фон Хорна, который командовал в Конго шведскими частями, входившими в состав миротворческих сил ООН. И про наемников он тоже рассказывал.

Валландер слушал его с возрастающим интересом.

— Проснувшись сегодня утром, я сделал несколько звонков. И наконец узнал то, что меня интересовало. Один из моих тогдашних знакомых вспомнил этого капитана. Его зовут Улоф Хансель. Он на пенсии. Живет в Нюбрустранде.

— Отлично, — сказал Валландер. — Нужно его как можно скорее навестить.

— Я ему уже позвонил. Он сказал, что будет рад помочь и с удовольствием встретится с полицией. Рассуждает он вполне здраво, сохранил ясный ум и на память не жалуется.

Мартинсон положил на стол Валландера листок с телефоном.

— Нужно использовать любую возможность, — сказал Валландер. — Завтрашнее совещание придется сократить.

Мартинсон поднялся, чтобы уйти. В дверях он остановился.

— Ты газеты читал?

— Когда мне их читать?

— Бьёрк бы сейчас рвал и метал. После случившегося с Хольгером Эриксоном население Лёдинге и других районов выступило с инициативой по созданию народных дружин.

— В первый раз, что ли, — отмахнулся Валландер. — Нечего обращать внимание.

— Не знаю, не знаю, — ответил Мартинсон. — Судя по сегодняшним газетам, кое-что изменилось.

— Что именно?

— Раньше об этом говорили анонимно. А теперь открыто — с именами и фотографиями. Раньше такого не было.

Идея создания народных дружин стала популярной. Валландер не мог не согласиться с Мартинсоном. Но ему казалось, что это всего лишь реакция людей на серьезное преступление. И ничего больше. Реакция, которая, вообще говоря, была ему вполне понятна.

— Представляю, что начнется завтра, — сказал Валландер, — когда все узнают про Ёсту Рунфельдта. Я думаю, надо предупредить Лизу Хольгерсон.

— Какое у тебя впечатление? — спросил Мартинсон.

— О Лизе? Пока отличное.

Мартинсон вернулся с порога. Валландер обратил внимание на его уставший вид и подумал, что за годы работы в полиции Мартинсон очень постарел.

— Я думал, летние события — нечто из ряда вон выходящее, — сказал он. — Оказывается не так.

— Сходства мало, — возразил Валландер. — Не нужно проводить параллели там, где их нет.

— Да я не о том. Я о жестокости. Такое впечатление, что теперь недостаточно кого-то убить, надо еще замучить человека перед смертью.

— Я думал об этом, — сказал Валландер. — Но не знаю, можно ли это изменить.

Мартинсон ушел. Валландер раздумывал над услышанным. Он решил, что ему нужно сегодня же самому поехать и поговорить с бывшим капитаном, а нынешним пенсионером Улофом Ханселем.

Совещание, как и предсказывал Валландер, продолжалось недолго. Люди, хотя и не выспались, были собраны и энергичны. Все понимали, что расследование предстоит сложное. Пер Окесон тоже был здесь и слушал выступление Валландера. Но вопросов задавал мало.

Распределили поручения, решили, что делать в первую очередь. Договорились пока обходиться собственными силами, без помощи со стороны. Правда, Лиза Хольгерсон сняла несколько полицейских с выполнения других заданий и прикомандировала их к группе, которой отныне предстояло заниматься расследованием двойного убийства. Через час, когда совещание близилось к концу, у каждого из присутствующих уже набралась целая гора дел.

— И последнее, — сказал в заключение Валландер. — Мы должны иметь в виду, что убийства получат широкую огласку в средствах массовой информации. До сих пор были еще цветочки. Насколько я понимаю, жители пригородов собираются организовывать ночное патрулирование и народные дружины. Так это или нет, покажет время. Контакты с прессой мы с Лизой берем на себя. Было бы хорошо, если бы на пресс-конференции могла присутствовать и Анн-Бритт.

В десять минут одиннадцатого совещание закончилось. Валландер перекинулся несколькими словами с Лизой Хольгерсон. Решили провести пресс-конференцию в половине седьмого. Потом Валландер вышел в коридор, надеясь застать там Пера Окесона. Но тот уже ушел. Валландер вернулся в кабинет и позвонил по номеру, оставленному Мартинсоном. Одновременно ему пришло в голову, что листок с заметками Сведберга до сих пор лежит у него на столе. Трубку сняли. К телефону подошел сам Улоф Хансель. Голос его звучал приветливо. Валландер представился и попросил разрешения встретиться с ним в первой половине дня. Капитан Хансель сказал, что будет ждать его, и объяснил, как лучше проехать. К тому времени, когда Валландер вышел на улицу, небо опять прояснилось. Дул ветер, но сквозь рваные облака светило солнце. Валландер вспомнил, что собирался положить в машину свитер: приближались холода. В центре города он, хотя и торопился в Нюбрустранд, все же задержался ненадолго перед витриной маклерской конторы. Он внимательно изучил все дома, выставленные на продажу. Один из них его заинтересовал. Но зайти и узнать о доме поподробнее не было времени. Валландер запомнил его регистрационный номер и вернулся к машине. Он подумал о Линде: улетела она в Стокгольм или все еще сидит в «Стурупе» и ждет!