Джеймс Шиан - Приговор Страница 35

В этом, наверное, была причина, почему они разошлись в подростковом возрасте. Мальчишкам нравятся девчонки, и они не прочь с ними заигрывать. Но только не со своей Пат.

У Джека было странное пристрастие к поминкам и похоронам. Его бабушка с отцовской стороны происходила из семьи, где было тринадцать детей. И у Джека, когда он был еще маленьким, сложилось ощущение, что он чуть не каждые выходные ходил на поминки и похороны. Ирландские поминки – это собрание целого клана. И хотя на них проливалось много слез по усопшему, было также много объятий, поцелуев и смеха – прямо над открытым гробом. А после погребения родственники собирались за столом. Конечно, эти застолья не были такими же оживленными, как другие, которые устраивали его родители. Смех и выпивка перемежались слезами. Но в них было нечто особенное – ощущение теплоты и близости родных и друзей. Джонни был всем присутствующим либо кузеном, либо племянником – даже тем, кого едва знал. И от этого возникало неповторимое чувство единения.

Похороны Майка Келли были не похожи на прежние. Джонни не был связан с ним родственными узами. И какие бы тесные отношения ни поддерживал с его родственниками, за двадцать пять лет все улетучилось. Он предвидел холодный прием. Что это за друг, если двадцать пять лет не показывал носа? И понимал, к какому ответу на этот вопрос пришли родные Мики, если, конечно, об этом задумывались. Богатый, известный адвокат не станет общаться с бедняками. Против того, что он богатый и известный адвокат, возразить было трудно.

Тобин заметил ее, как только вошел в зал похоронного бюро Джона Мэхони. И даже после стольких лет сразу узнал в толпе. Она разговаривала с двумя мужчинами и улыбалась – губы быстро шевелились. Как только он узнал Пат, она повернула голову и ее глаза подобно радару перехватили его взгляд. Она извинилась и направилась в его сторону. А он невольно изучал ее, пока она приближалась. На расстоянии она казалась по-прежнему привлекательной – высокая, со спортивной фигурой, стройными ногами и красивыми буферами.

– Джонни! – Они обнялись, и он почувствовал, как от ее тепла у него перехватило дыхание. И в тот же миг обрадовался, что оказался дома. Наконец Пат разжала руки. – Так и знала, что ты приедешь. Сколько лет мы не виделись? Пятнадцать?

Джек оглянулся и заметил, что на них смотрят и к ним прислушиваются. Искушенный, преуспевающий адвокат из Майами не потерял способности смущаться в присутствии людей, среди которых вырос.

– Нет, десять. Встречались на похоронах моего отца.

– Точно. Хотя не важно сколько. Ты здесь и потрясающе выглядишь. – Она почувствовала его неловкость и взяла за руку. – Пошли, поздороваешься с миссис Келли и мальчиками.

Джек не успел ни возразить, ни сказать, как хорошо выглядит сама Пат – а так оно и оказалось даже при ближайшем рассмотрении, – как они уже стояли перед миссис Келли, восьмидесятичетырехлетней матерью Майка.

– Миссис Келли, вы помните Джонни Тобина? – спросила Пат, представляя его старушке.

– А как же! Никогда не забуду, Джонни, какое у тебя было лицо в тот день, когда преподобный отец Берк предложил отдать Майка в священники. Думала, тебя хватит инфаркт. – Все вокруг рассмеялись. Миссис Келли пожала Джеку руку. – Как он тебя тогда называл? Мэром?

– Мэром Лексингтон-авеню.

Мики сумел убедить мать, что прозвище принадлежит не ему, а товарищу, хотя мать слышала, что сказал священник.

Дэнни и Эдди находились подле матери. Дэнни обнял Джека, и тот снова удивился – он ждал более сдержанного приема.

– Спасибо, что приехал, Джонни. Майк всегда тобой гордился – еще бы, такой знаменитый адвокат. – Джек не знал, что на это ответить.

Эдди сидел в инвалидном кресле. Он попытался что-то сказать, но только промычал. Ухватил Джека левой рукой за кисть и улыбнулся. На его глаза навернулись слезы. Джек накрыл его ладонь другой рукой и улыбнулся в ответ.

– Три года назад у него был инсульт, – прошептала Джеку на ухо Пат. – Так и не оправился.

Поздоровавшись с остальными родственниками, Джек подошел к гробу, отдать дань уважения другу детства. Он думал об этом мгновении по дороге и не представлял, какие испытает чувства. Узнает ли вообще Мики после стольких лет разлуки? Но чувства дали о себе знать еще до того, как он взглянул на лежавшего под разъемной, наполовину открытой крышкой человека. Это был его друг – первый и лучший друг, и никакие годы не могли стереть этого из памяти. Джек опустился на колени прочесть молитву, посмотрел в гроб и увидел Мики. Рыжие волосы исчезли, веснушки тоже, не было на лице улыбки – озорной улыбки заводилы, придумывавшего им обоим приключения. Джек заплакал. Он этого не хотел, старался сдержаться, но заметно дрожал.

Пат встала на колени рядом и, ободряя, обняла за плечи. Сначала он не мог говорить, но постепенно овладел собой.

– Не собирался устраивать сцены, – прошептал он ей на ухо.

– Ты и не устраивал. А если даже и так, мы ирландцы – это в порядке вещей.

– Просто у меня больше не было такого друга, как Мики.

– Знаю, – тихо ответила она. – У меня тоже. Кроме тебя.

– Да, ты права – кроме тебя.

Позже они встретились в «Макглейде», хотя теперь название было другим – «Ирландский бар Пат Хэррити». «Пропусти кружечку у Хэррити» – красовалось на фасаде заведения. Внутри тоже стало значительно лучше. Они сели за самый дальний столик. Джек заказал «Гиннесс», Пат – шабли. Разговор начался с пустяков.

– Весь день хотел сказать тебе, Пат, – потрясающе выглядишь.

– Ну что ж, спасибо, Джек.

– И чем ты теперь занимаешься?

– Я дипломированный бухгалтер в «Хэррел и Джексон». Вот уже двадцать пять лет.

– Впечатляет, – кивнул Джек. – Мощная фирма.

– Да. Только не слишком впечатляйся. Через две недели ухожу на пенсию. С меня довольно. Ну а ты? Мы слышали, заправляешь большой успешной адвокатской конторой в Майами?

– Больше не заправляю. Со дня на день ухожу. Правда, еще точно не решил когда. Переезжаю в маленький городок. Собираюсь работать дальше, но лишь в том случае, если работа будет доставлять мне удовольствие. – Джек решил не вдаваться в подробности насчет того, как согласился занять место прокурора округа Кобб.

– Вот как? Интересно, – отозвалась Пат. – Ты женат? Помню, десять лет назад ты говорил, что у тебя есть жена. А про детей запамятовала.

Джек рассмеялся:

– Сам постоянно все забываю. Но ответ на твой вопрос: нет и нет. Я был женат несколько раз, однако всегда что-то не срасталось. А ты? – Они остались друзьями, хотя и не виделись много лет. Но в этот момент Джек чувствовал себя намного спокойнее, чем в любое другое время.

– Я никогда не была замужем. Связи заводила, они тянулись годами но, как ты выразился, всегда что-то не срасталось. Если честно, со мной, наверное, трудно.

– Со мной тоже, – кивнул Джек, и оба рассмеялись. Светская беседа подошла к концу. – Я прочитал, что Мики умер от рака.

– Да, точнее, от рака легких. Он был не в силах бросить курить. И скажу тебе так, Джонни: если бы я оказалась на его месте, то не выпускала бы изо рта сигарету.

– Помнишь, после колледжа я больше не жил дома. И не виделся с ним, приезжая домой, как виделся с тобой. Поэтому очень мало знаю о его жизни.

– Сколько у тебя времени? – спросила его Пат. – Это долгая история.

– Вся ночь. А если понадобится, то и завтрашний день.

Она улыбнулась.

– Завтра нам надо идти на похороны. Придется предложить тебе сокращенную версию.

– Подожди секунду. – Джек перехватил взгляд Томми и заказал еще по одной. – Никогда бы не подумал, что в «Макглейде» будет работать официант.

– Берни перевернулся бы в гробу, если бы узнал, – рассмеялась Пат. Когда они были детьми, этим баром заправлял Берни. В то время здесь тоже стояли столы, но, если требовалось заказать выпивку, посетитель шел к стойке сам.

Подростками приятели постоянно сюда забегали, главным образом потому, что их отцы тоже здесь бывали. Но существовала и другая причина: Берни давал им спортивный инвентарь – футбольные и волейбольные мячи, бейсбольные биты. И они бежали с ними в Центральный парк. Вот еще одна деталь коммунальной жизни, которая теперь исчезла.

– Выйдя из тюрьмы, – начала Пат, – Майк снова окунулся в здешнюю жизнь. Дядя подыскал ему работу в сталелитейном деле, и он неплохо получал. В пятницу и субботу по вечерам мы все здесь собирались. После тюрьмы в его характере появилась резкость. Никто этого не замечал, кроме меня. Ты же в курсе, он два года провел на Севере.

Джек, не поднимая глаз, кивнул. За эти два года он чувствовал себя в ответе. Именно тогда упали первые камешки, за которыми последовал обвал.

– Мики начал пить – много, слишком много. Пару раз чуть не терял работу, но дядя его выручал. Дядя был какой-то шишкой в их профсоюзе. А потом он познакомился с пуэрториканкой Эленой. Симпатичная была девчушка. Они начали встречаться, и он почти забыл о спиртном. Дело кончилось свадьбой, у них родился сын. Я решила, что все его трудности позади, но не тут-то было. Через шесть месяцев после рождения мальчика он снова запил – сильнее, чем прежде. Не знаю, сорвался из-за дополнительной нагрузки или подругой причине. Его выгнали с работы. Жена в итоге сбежала – именно сбежала. Даже не сообщила куда. Исчезла, и все. Мики и тогда не остановился – пил, пока не оказался на улице и не превратился в бомжа. Многие годы он не мог с собой справиться, но однажды завязал. Как ты понимаешь, процесс восстановления получился долгим: он нашел работу, вернул квартиру, начал обустраиваться… Время от времени мы с ним выпивали по чашечке кофе, раз в месяц обедали. Жизнь стала налаживаться, но его мучил уход жены с сыном.