Алексей Макеев - Неслабое звено Страница 36

– Мне бы тоже основательно досталось, хотя бы от пресловутой желтой прессы. И не только от нее. Это, Лев Иванович, знаете ли, старый и добрый ударчик в спину из арсенала «черного пиара»: не то у него украли, не то он украл… Не ново, но чертовски эффективно порой. В начале следующего года меня должен принять Президент России. Есть договоренность. В присутствии референта из Министерства экономического развития. Как, на ваш взгляд, состоялся бы этот прием в случае непристойного скандала вокруг моего имени? – Набоков немного помолчал, задумавшись, а затем продолжил: – На кону громадные деньги, госзаказ очень солидных масштабов. Я ведь уже наладил обеспечение уникальными реактивами не только нашей издыхающей науки, нет! Оборонке – а она, к вашему сведению, сейчас начинает бурно возрождаться – тоже нужны сверхчистые и сверхдорогие препараты, а в России организовать их производство могу только я. Только! Крупнейшие химико-фармакологические консорциумы: «Рон Пуленк» – это Франция, «ЛКБ-Фармация» – наши скандинавские заклятые друзья, еще более заклятые друзья из возрожденной Германии – это «Грейнер», они на все готовы, чтобы уникальную продукцию покупали у них, а не у меня. Замечу, что качество моего товара будет выше, а цена – дешевле.

– И кто-то из них… – начал Гуров, но Юнес Саидович азартно перебил его.

– Нет! Не из них. Это почти наверняка «Зомга Энридж». Янкесы вместе с гордыми британцами. Акулы, каких мало. Остальные рядом с ними – плотвички полудохлые. Тех, кого я перечислил ранее, эта публика из Сиэттла успела крепко взять за глотку, а тут такой рынок в перспективе намечается, весь бывший Союз! Они уже предупреждали меня, даже пытались завладеть контрольным пакетом акций моего холдинга. Не получилось. Я им крепко врезал по рогам, милые американские мальчики пошли за шерстью, да вернулись стриженными. А теперь, значит… Решили пойти нестандартным путем! Да вы зря в моих словах сомневаетесь, господин полковник, я уверен на триста процентов. Но кто же из их агентуры – да-да, не удивляйтесь, промышленный шпионаж и тайная война отнюдь не выдумки – кто же знает меня настолько неплохо – как личность, не как бизнесмена – чтобы так грамотно закинуть в ваши структуры дезу? С кем из этих оборотней я мог тесно общаться, не обратив внимания на то, что это оборотень? Кого я просмотрел в своем окружении?

– Почему, – задумчиво поинтересовался Лев, – вы считаете, что этот «кто-то» из близких к вам людей?

– А потому, милейший, – иронично усмехнулся гуровский собеседник, – что я не распинаюсь на каждом углу о своей застарелой русофобии. Слишком близка к оригиналу получилась карикатура на меня. Я ведь, – он даже глаза прищурил, – и впрямь не прочь был бы устроить что-то вроде той акции, о которой вы мне поведали. Нет, это так, мечты… Но просто, чтобы доказать и показать, как глубоко я ненавижу вашу бывшую империю, безразлично цари там вами правили или генсеки, а еще больше – вашу ублюдочную демократию. Удивлены?

– Да не особенно, – осторожно отозвался Лев.

– Дело лишь в том, что на моей родине еще не забыли, как известный герой, покоритель Антарктики и выдающийся мореплаватель адмирал Лазарев – в его честь даже городок на Черноморском побережье назван! – пушечным огнем своей флотилии сравнивал с землей береговые селения наших предков, – сказал Набоков с брезгливым выражением лица. – Да и в дальнейшем вы не стеснялись, какая уж тут любовь! Что ж до демократии и прочего… Демократический правопорядок требует согласовывать свои действия с волеизъявлением большинства. Но! Не посягает на личные мнения. Скажем, Сократу, выпившему чашу с ядом по приговору демократического большинства, в голову не приходило согласиться со справедливостью обвинения. Да никто от него этого и не ожидал. Вот и от меня не стоит ожидать поддержки любых начинаний и институтов современной, да хоть бы любой, в принципе, российской власти! Я говорю все это вам не для красного словца, но чтобы вы четко поняли: я согласен сотрудничать с вами как личностью, но не с организацией, в которой вы служите. Именно поэтому паршивую овцу в своем окружении я собираюсь искать сам, без помощи «компетентных органов», просто потому, что это моя отара. И списочек наиболее близко мне людей, которые могли бы предать, вы от меня не получите, а ведь хотели попросить, не так ли? Зато я вам окажу любую другую посильную помощь. Неофициально. Что вам нужно для скорейшего решения этого дела? Деньги? Информационные ресурсы? Люди?

Гуров некоторое время помедлил с ответом, глубоко задумавшись.

– А знаете, Юнес Саидович, – он вдруг хитро подмигнул собеседнику, – меня по некоторым причинам такая неофициальность наших отношений более чем устраивает. Ведь недаром же я познакомился с вами таким экзотическим способом. Деньги? Нет, разве что оплатите рихтовку моего «Пежо», идет? Отлично! А вот люди… Не исключено, что мне понадобятся вскоре двое-трое крепких парней из вашей охраны. И тогда же – надежный неброский автомобиль. Вас это не затруднит?

– Вот телефонный номер. Через час после вашего звонка из любой точки Москвы в любое время суток мои люди будут в вашем распоряжении. Машину выберете сами, мой гараж к вашим услугам. Единственный вопрос: мои люди должны явиться с боевым оружием? Они будут задействованы в силовой акции?

– Задействованы будут, а вот оружия – не надо. А вы молодец, сразу догадались об «акции». Странно, отчего не поинтересуетесь – почему я не планирую в ее проведении использования наших, милицейских кадров…

– Я, кажется, догадываюсь, почему, – мрачновато усмехнулся Набоков.

– Правильно догадываетесь, – кивнул в ответ Лев.

Лев в сопровождении хозяина особняка уже почти пересек обширный холл первого этажа, направляясь к выходу, как вдруг чуть не под ноги им с громким радостным подмяукиванием выскочила громадная рыжая кошка с яркими тигровыми полосками. Небольшие раскосые глаза животного горели зеленым огнем; хвост, роскошный и пушистый до изумления, гордо был задран вертикально вверх.

Гуров испытал чувство, называемое «дежа вю» – столкновение с чем-то уже пережитым, уже бывшим с ним. Где ж это он совсем недавно видел очень похожего представителя славного семейства кошачьих?! Позвольте…

– Японский харачу! – с некоторым изумлением, но уверенно произнес Лев.

– Точно, – со значительно большим изумлением воскликнул хозяин кошки. – А вы что, разбираетесь в фелинологии?! Нет, не пугайтесь, Лев Иванович, это не изощренная матерщина, это всего лишь наука о кошках так называется. Кису зовут Айшат, моя любимица! Таких во всей Москве…

– …всего штук пять, – закончил Гуров эту фразу, недавно услышанную им от Александры Бурновой, подумав про себя: «Вот так весело! Еще одно случайное совпадение? Проверим!» – А вы, наверное, знакомы со всеми этими пятью, то есть, я хотел сказать, с их хозяевами?

– Естественно. Это же редчайшие животные! О, – ответно усмехнулся Набоков, – я говорю про котов, а не про хозяев. А хозяева… Есть, знаете ли, такой элитный клуб любителей кошек «Felis», почти все владельцы харачу – его члены. И я в их числе, но почему вас это интересует?

– Меня интересует один конкретный котик этой породы. Здоровенный зверь, очень похож на вашу Айшат. По кличке Хантер.

– Хм, – вновь усмехнулся Юнес Саидович, – еще бы не похож, когда он ее сыночек. Ее и Рашида – это тоже мой кот, харачу, естественно. Я ведь и привез эту породу в Россию. Постойте, Хантику сейчас года два или около того.

– Хозяйку Хантера вы тоже знаете? – продолжал спрашивать удивленного бизнесмена Лев, обратив внимание на то, что тот назвал бурновского кота уменьшительным именем.

– Алю Бурнову? Да, мы с ней, – Набоков слегка замялся, – хорошие знакомые. Приятели даже.

«Вот оно как», – подумал наблюдательный Гуров, отметив эту многозначительную заминку. – Там же, в клубе, познакомились, да?

– Да-а, – протянул в ответ Набоков, – но какое все это имеет отношение…

– Боюсь, что самое прямое. – Гуров сочувственно посмотрел в глаза собеседника и спросил: – Скажите – только учтите, это не досужее любопытство выжившего из ума мента – вы ведь… по-настоящему тесно знакомы с Бурновой? Она хорошо знает ваши привычки, ваш образ жизни, да? В курсе ваших интересов, в том числе и деловых… Я не ошибся?

– Не ошиблись, – резко ответил Набоков, гордо вскинув голову. – Я вдовец уже более десяти лет, и что, по-вашему, я уже не могу понравиться молодой красивой женщине? Да, я бывал с Алечкой достаточно откровенен. И что? При чем тут Аля, скажите наконец!

– Пока нет. Это не каприз, так нужно, – тихо, но тоном, исключающим всякие возражения, сказал Гуров. – Прошу вас ничего о нашей встрече и разговоре Бурновой не говорить. Вы ведь никогда не интересовались, кто ее родители? Жаль. И… скажу вам, как мужчина мужчине: приготовьтесь к серьезному разочарованию. С большой, увы, долей вероятности списочек, о котором вы упоминали, просто не потребуется.