Фридрих Незнанский - Уйти от себя… Страница 38

Олег смириться с потерей машины не мог. Он стал втихаря от брата заниматься привычным ему делом — как выпадали несколько свободных дней, устраивал набеги на проезжающие через Тихорецкую поезда. Каждый раз подсаживался в разные поезда, чтобы не примелькаться проводникам. Копил сначала на ремонт машины, потом решил, что когда-нибудь сможет себе позволить новую, покруче. И вообще — аппетит рос, ему казалось, что денег недостаточно всегда. На посулы брата надежды мало, он уже понял, что многие его обещания — сплошная туфта. Какая-то мелочь ему перепадала, но разве это деньги? Все чаще вспоминал Кольку Кривого в ладно сидящем костюме и его шикарный чемоданчик.

А тут и Колька заявился в станицу — такой же понтовый, навороченный. Стал хвалиться, что собирается купить себе тачку на полном фарше. Олег слушал и не знал, верить или нет. Но дружбан завел разговор о том, как можно враз разбогатеть без особого риска и усилий. Олег слушал и мотал на ус. К той поре Кривой разведал, откуда к хозяину ювелирных магазинов грузину Шалве поступает золото. Олег поразмыслил и решил смотаться в неблизкие края, аж в город Первоуральск. Брату сообщил, что есть идея, сулит очень богатый улов, но разобраться надо на месте. Поэтому с месячишко он потолкается среди нужных людей. С тем и отбыл.

Все сложилось как нельзя лучше. Удачливый Олег из первых рук узнал о грядущей добыче, которой вовсе не собирался делиться с братом. Тот и так не бедствует. А по дороге обратно не удержался от своей ребячьей шалости — пошерстил в карманах московского рогоносца, которого особо и спаивать не пришлось, он и так уже был пьяный в мясину. Добыча досталась не ахти, зато мобильный у москвича был на загляденье, Олегу такие еще не встречались. Видать, очень дорогой, из последних моделей. Не зря говорят: Москва — самый дорогой город. Сколько там этих цацек, не счесть. Может, пора уже перебираться на столичный уровень?

Совсем стемнело, когда Турецкий решился наконец выйти из укрытия. Крупные звезды высыпали на темном небе, на улицах было безлюдно. В окнах горел свет, но народ сидел по домам. Турецкий держался поближе к заборам, чтобы в случае чего слиться с ними. Цивилизация не коснулась этих мест — ни единого фонаря. «И как тут люди живут?» — удивлялся Турецкий, хотя такая темень ему была на руку.

Впереди возникло бледное пятно. Подойдя поближе и приглядевшись, Турецкий понял, что перед ним стоит машина, которая нынче днем подъезжала к отделению милиции. Прицепа уже не было. Оно и понятно — коня подарили, прицеп вернули тем, у кого брали. У дороги стояло неприглядное одноэтажное здание с вывеской «Кафе „Лиман“, тускло освещенное единственной голой лампочкой. По затрапезному виду вывески Турецкий сделал вывод, что она не обновлялась с советских времен, и, понимающе кивнув себе, тихо сказал:

— Ага, отдыхаем, значит… Ну ничего, у меня времени вагон, подожду тебя, казачок, а там разберемся.

Он выбрал удобное для наблюдения место за густым кустом, сел на траву и поежился: ночь была прохладной. А курточка осталась в вагоне-ресторане. Скорее всего, у нее уже новый хозяин. Нащупал и сорвал какую-то травинку и стал задумчиво ее покусывать. В животе урчало от голода. За последние дни поесть удавалось нечасто. Рано утром ему принесли в камеру тарелку с овсяной кашей на воде и ломоть черствого хлеба. Днем он погрыз сырой початок кукурузы. Если бы не опасения, что его увидят с дороги, можно было бы развести костер и запечь десяток кукурузных початков. Но дым от костра мог его выдать. Турецкий вспомнил, как наворачивал позавчера в вагоне-ресторане, и сглотнул слюну. Если бы не такая темень, он бы совершил небольшой набег на ближайший сад. Представил себе наливные яблочки, сочные груши и снова сглотнул слюну. А в огородах, наверное, и помидоры, и сладкий перец… Блин, как жрать хочется… А из полуоткрытого окна кафе, как назло, слышались оживленные разговоры, и Турецкий чутким ухом уловил звон посуды. Он ожесточенно стал жевать траву, время от времени сплевывая прожеванное. Хорошо бы подобраться поближе, послушать, о чем так оживленно говорят мужики, среди которых находился Олег, он в этом не сомневался. Но сразу отогнал заманчивую мысль — окна выходили в пустынный двор, ясный месяц сиял, как начищенный, все просматривалось, как на ладони.

На окне висела цветастая занавеска, которая скрывала от него посетителей. Видит око, да зуб неймет — неожиданно вспомнил он поговорку. А тут и око не видело, и на зуб нечего было положить…

21

Четверо казаков, которые днем торжественно прибыли поздравлять начальника милиции, расслаблялись за накрытым столом в придорожном кафе. Свою казачью одежду сменили на обычную, как они любили говорить — цивильную, и теперь с удовольствием проводили время. Батарея бутылок водки и нехитрая закуска — в этом и заключалось их представление о приятном отдыхе. Официантка Зина крутилась как белка в колесе, потому что казаки решили, что за свои деньги они заслужили особенного внимания.

— А селедки почему не несешь? — потребовал Сергей Ковальчук, углядев в витрине открытую банку с толстыми спинами жирной селедки.

— Та вы ж не заказывали! — огрызнулась Зина.

— Заказую. Давай чисть нам, шобы мы тут не ковырялись, косточки не выймали.

— А не жирно будет? — возмутилась наглости клиентов Зина.

— В самый раз. Деньги платим. Клиент всегда прав! — заржал Сергей.

Зина сердито поддела вилкой самую большую тушку селедки и принялась с отвращением ее чистить, что-то бормоча себе под нос.

— …Не, ну менты, конечно, расслабились, — заявил Санек-Кудлатый, разливая водку по стаканам.

Олег опрокинул в рот рюмку и, не закусывая, пояснил:

— А знаешь, почему? Потому что мы этих свиней в жопу целуем. Ходим до них, взятки носим… «Вы только, хлопцы, не обращайте ни на что внимания, сидите себе да отчеты в районное отделение пишите…» Так они и разленились совсем.

— От я и кажу, — вмешался один из казаков, — посадили мы их себе на шею.

— Заткнись, дурень… — резко осадил его Димон. — Хочешь, шоб було, як три года назад?

У Олега на лице появилась шаловливая улыбка.

— А шо, Димон, непогано было бы… Тогда война была, весело… Гужевались на полную катушку!

Димон не поддержал Олега, а, совсем наоборот, осуждающе посоветовал:

— А ты своему братану это скажи. Послухаем, шо он тебе ответит.

— И скажу… — загорячился Олег. — А шо он устроил? Была у нас бригада, от ментов бегали, и шо? Завалили многих… Но зато в Тихорецк, як до себе домой ездили. А теперь шо? Вдруг казаками стали, в лампасы вырядились, как клоуны. А бабок и нема. Тебе не надоело, Димон? Я даже тачку себе купить не могу, — стал он прибедняться.

— Не хрен было разбивать. Сам виноватый, а теперь ноешь. Все правильно Куренной сделал. Мы теперь казаки — и нам почет.

— Почет? — криво усмехнулся Олег. — А шо нам с того почету?

— Ну ты темный, Бэмби! Мы ж теперь в кубанском казачьем войске, а это часть российского казачества! У нас теперь тех земель — и Краснодарский край, и Ставропольский! Усек?

— Да, шо все это наши земли. Только нам всем — дуля с маком. Эти земли на бумаге. А у тебя какие земли? Как были огороды и трохи пашни, так и осталось. И у меня так же. И у всех наших такая же хреновина. Такие мы вже все богатые, шо прямо не знаем, куда ховать наше богатство.

Олег ехидно усмехнулся и сплюнул на пол. Димон сердито смотрел на него из-под густых бровей.

— Шо с тобой говорить? Ты как упрешься рогом, тебя не убедишь. Ты в казачьих делах ни в зуб галошей.

Олег нервно вскинулся:

— Слухай, Димон, а твой дед хто був?

— Пошел ты… — злобно окрысился его собеседник. — Ты на свою родословную оглянись, хто твой дед був?

— А мени до этого дела нет. Это нехай братан нам великих предков придумуе. Хоча мой дед был казаком, он сам говорил. А моя думка — лучше, когда мы просто блатными булы.

— А твой брат каже… — не уступал своих позиций Димон, но закончить фразу не успел, так как раздраженный Олег бесцеремонно перебил его:

— Та я кажный день слышу, шо вин каже… Уже у вухах увязло. «Времена изменились… Пора на другой уровень выходить…» — неприятным тоном передразнил он отсутствующего брата. — Надоело уже.

— Хватит гундеть, — оборвал его Димон. — Шо тут поганого? Все схвачено, менты — наши, дела бывают нормальные…

Димон хотел, чтобы последнее слово осталось за ним, но Олег уже завелся и не собирался уступать. Его глаза зло блестели, рот искривился, на виске пульсировала набухшая от сдерживаемого гнева жилка.

— Де ж нормальные?! Де ж нормальные? Детский сад один… А як шо и случается, так братан вси гроши на какие-то типа организационные дела пускает. Куда вин их сливае, а? Спонсирует Кубанский казачий хор? Никогда не повирю!

— Кубанское казачество только восстанавливается як организация. Ясно тебе? На это знаешь, сколько грошей требуется? Я бачу, Олег, шо ты погано понимаешь нашу задачу. Мы возвращаем наши обычаи, традиции. Это ж не так просто, сто лет прошло, как мы их потеряли.