До полуночи одна минута - Галия Сергеевна Мавлютова Страница 38

чтобы не потерять друг друга из виду. Алина прислонилась к дереву и прислушалась. Все звуки стихли, вокруг ни шороха, ни ветерка. Кузина потрогала лодыжки. Ноги промокли, в ботинки набился снег и растаял. Неуютно и сыро. Боевой задор исчез. Хотелось домой, но, представив долгую дорогу до города, Алина затрясла головой. Нет, надо идти вперёд. Надо всегда идти только вперёд. Белов где-то здесь. Алина чувствовала его присутствие. Если наткнётся на него, Белову не поздоровится.

Алина снова побрела по сугробам, прислушиваясь к отдалённым голосам. Справа Карачун, слева капитан. Стоп. Она застыла от ужаса. Рядом кто-то хрипло дышал. Алина резко повернулась и включила фонарик. Никого. Чужое дыхание оказалось её собственным. Алина замерла, стараясь не дышать, и всё изменилось – звуки переплетались с лесной тишиной, приобретая несвойственные оттенки. Кузина дошла до кромки болота и вышла на обледеневшую тропинку. Здесь были люди, но давно, снег подтаял, и тропинка заледенела, обнажив выпуклые следы. Рядом с болотом притаилась река; ровная ледяная поверхность нестерпимо блестела под ясной луной. Алина забыла про холод и мокрые ноги. Лишь бы не ступить в болото, оно обманчиво. Под блестящей коркой может таиться бездонная пропасть. Излучина реки была покрыта шершавыми кочками. Присесть бы и отдохнуть, но Алина не решилась. Можно примёрзнуть и остаться на реке до весеннего ледохода. Кузина свернула вправо и ступила на лёд, боясь поскользнуться. И вдруг услышала хрип.

Она затаила дыхание и прислушалась. Неужели галлюцинации повторились? Нет, рядом кто-то хрипло дышал, явно простуженный, но дышал тихо, словно боялся, что его обнаружат. Алина медленно вытащила пистолет и прижала к груди. Фонарик освещал небольшой кружок, в центре которого стояла она с пистолетом в руке. Её видели, а она ничего – словно ослепла. Только сейчас Алина осознала собственную глупость. Разве можно было идти в лес в кромешной темноте? Что она может сделать? Алина развернулась, чтобы слышать чужое дыхание. Он здесь, он рядом, и она сейчас выстрелит. Раздался хлопок. Потянуло оружейным дымком.

– Алинка, это я! Не стреляй!

Карачун присел, затем вскочил и отвёл руку Алины назад.

– Так это я тебя чуть не пристрелила?

В вопросе не было сожаления. Только разочарование, что теперь надо будет отчитываться за отстрелянный патрон. Карачун хмыкнул. А чего можно было ожидать от этой сумасшедшей?

– Меня-меня, безжалостная ты моя! – засмеялся Карачун, обнимая Алину за плечи. – Идём, оцепление уже сняли. Капитану по рации передали. Мы возвращаемся, местные с утра прочешут весь район.

– Здесь кто-то есть, – сказала Алина, чувствуя, как её обволакивает тоска, словно за ней следили чужие глаза, и они ненавидели её, желали ей смерти.

– Ты просто устала. Жестоко устала. Это был я, не Белов. Его здесь нет. Он ушёл. Алина, не бери в голову, бери в плечи! Будь выше страха.

Они пошли к дороге, стараясь ступать в свои следы, чтобы не проваливаться в сугробы. На трассе ждал Соколов. Судя по сияющему лицу, капитан получил свежее сообщение от жены, что с ужином всё в порядке; стоит на столе, разогретый, ждёт. Виталий Андреевич лучился нежданным счастьем, желая, чтобы городские визитёры побыстрее куда-нибудь улетучились. Лучше куда-нибудь подальше.

– Наши четверную мокруху раскрыли, пока мы тут по лесу ползали. Чёрненьких уже в морг отвезли. Беленьких в камеру отправили. Всё как положено! Жалко, что я с вами в лесу проболтался! Премию за раскрытие не дадут, жена мне этого не простит.

Алину слегка затошнило. Соколов рассказывал про убийство и трупы таким развесёлым голосом, словно сгорели не люди, а четыре шашлыка на шампурах. Она плюхнулась на правое сиденье, злая, голодная, продрогшая. Карачун положил руки на руль и засмеялся.

– Эх, Алинка, какие мы с тобой дураки! Надо было послушаться Панкратова. Давно бы были дома. Дмитрий Михалыч умный, знал, чем дело кончится.

– Перестань, не вороши, – поморщилась Алина, – сделанного не воротишь. Поехали!

* * *

Белов прислонился к дереву, к тому, под которым недавно стояла Алина. Во рту было сухо, словно нёбо натёрли наждаком. Язык горел и сочился кровью. Олег сплюнул, набрал горсть снега и сунул в рот. Горло больно обожгло холодом. Жажда не прошла. Ещё больше захотелось пить. Олег ещё раз сплюнул, но слюны не было: видимо, во рту всё сгорело от напряжения. Надо идти, теперь он знает, в какую сторону. Белов с трудом оторвался от дерева и по следам, проложенным его преследователями, побрел к дороге…

На трассе поднял руку. Мимо мчались машины. Они спешили в город на Неве. Никто не хотел брать попутчика. Люди боялись незнакомцев. Ночь на дворе. Мало ли что может случиться ночью… Белов знал, что выкрутится. Судьба не бросит его на дороге. Она не раз вытаскивала его из передряг.

* * *

– А, вот и пропавшие прибыли! – пошутил Панкратов, мельком взглянув на вошедших.

По сравнению с оперативниками Алина и Карачун выглядели бледно: не выспавшиеся, молчаливые, погружённые в неудачу. Послышались смешки, колкости. Кто-то намекал на первый сексуальный опыт опоздавших, кто-то пошло хихикал. Алина сердито фыркнула и протиснулась в угол. Карачун вздохнул и уселся в угол подальше, лишь бы коллеги не задирали.

– В сводке передали, что в Волхове произошло четверное убийство. Вы хоть чем-то помогли местным операм?

– Дмитрий Михайлович, мы же в оцеплении были! – неожиданно взвыл Карачун, но опомнился и добавил, уже спокойнее: – А четверное убийство – это бомжи друг друга укокошили. Пили вместе, пили, потом подрались и друг дружку замочили. Уходя, подожгли квартиру. Нажились на три тысячи. Их утром у помойки взяли. Они там добычу пропивали. Местные раскрыли по «горячим следам». А мы в это время были в лесу.

– Знаю, знаю, – процедил Панкратов. – Лучше бы поучаствовали в задержании, чем болтаться по лесам. Тоже мне, партизаны нашлись. Хоть в сводку попали бы. Толку от вас, как от козла молока. И Белова не привезли. Ничего, короче, не сделали. Прогулялись за город за казённый счёт, сладкая парочка! Свежим воздухом в лесу дышали, а у нас до сих пор ни одной версии не отработано. Только мороки нам прибавили. Теперь мы всем отделом будем искать этого Белова, а потом выяснится, что он не при делах.

– Так вы же сами нас послали в Волхов, – заныл Карачун и оглянулся.

Кузина сидела в углу, опустив голову. У неё не было права на особое мнение. Не было права на голос. Она ещё не заработала.

– Отставить! – скомандовал Панкратов и уже тише пробурчал, обращаясь к Карачуну: – Смотайся в Адмиралтейский, проверь повторно адрес регистрации Белова. Спроси у участкового, дежурного. Что за адрес?

– Там Шипилин был участковым! – крикнула