Дарья Дезомбре - Призрак Небесного Иерусалима Страница 4

Пока не наткнулась внезапно на некую странность, а именно: отчет по убийству на Берсеневской набережной. По отчету выходило, что в подвале старой электростанции, ныне – трамвайном депо, были убиты трое. Из них – двое мужчин, одна женщина. Маша внимательно посмотрела фотографии и даже, воровато оглянувшись – на нее все так же никто не обращал внимания, – вытащила лупу из стаканчика на столе у Андрея. Так и есть, лупа подтвердила – на футболках цифры. Черт разберет эти черно-белые снимки: чем сделаны надписи? Кровью? Кровью покрыты футболки, кровью залиты рты и подбородки. Маша на секунду отвела взгляд. Все ж таки неплохо, что снимки черно-белые. Перешла к протоколам допросов: основной свидетель, нашедший тела, сторож – Игнатьев И. Н.

Маша переписала фамилию в тетрадку и вернулась к фото: лупа один за другим выхватывала детали из мутного фотопространства – связанные ноги, крупные витые серьги на женщине, стулья, поставленные полукругом, и футболки – огромные, балахонистые, безразмерные. Явно не из гардероба жертв. Нет, их принес убийца.

И только с одной целью – на белой большой футболке лучше видны выведенные кровью арабские цифры: 1, 2, 3.

Андрей

Хорошо дружить с патологоанатомом, сказал себе Андрей и усмехнулся – тоже про себя. Кому-то данное утверждение может показаться весьма спорным.

Обладатели специфической профессии подразделяются на два основных подвида. Первый – мимикрирующий. Человек, который весь день возится с трупами, сам начинает походить на своих «клиентов». Вкратце – становится бледен и мрачен. Вторая вариация на тему патологоанатомов – «от противного». Что на поверку означает человека румяного, хорошего здоровья, оптимиста со специфическим чувством юмора. Роднит два типажа только склонность к горячительным напиткам, но тут Андрей, не увлекаясь, мог поддержать любую компанию… И ради дела даже такую: он, патологоанатом и трупы, трупы, трупы….

Патологоанатом Паша относился ко второй категории. У парня имелось трое детей и очень деловая жена с собственным бизнесом в сфере туризма. Она ненавязчиво содержала все семейство и откровенно обожала своего мужа: развеселого любителя покопаться в чужих, уже остывших, телах.

Андрей забежал сейчас в морг с одной только целью – узнать от Паши хотя бы что-нибудь, что могло бы пройти под названием «предварительное заключение». Однако у того выдался тяжелый день, плюс концерт у «средненькой в средненькой школе», а детская самодеятельность, парень, – сам поймешь, когда станешь многодетным отцом, – это тебе не шутки!

Поэтому от Андрея Паша просто отмахнулся, бросив только:

– Причина смерти – удушье. Причем под водой. Это раз. Далее – труп обморожен. Возможно, парень скончался вовсе не пару дней назад, как можно было бы судить по состоянию тканей. Это два.

– Постой! – Андрей схватил Пашу за рукав уже надеваемого плаща. – Что значит – обморожен? Лето ж!

– Отстань, – вырвался из захвата Паша и пропел фальшивым фальцетом уже убегая: – Завтра, завтра не сегодня – все лентяи говорят!

И оставил Андрея одного стоять в коридоре морга, в растерянности потирая переносицу…

Маша

Маша отсматривала папки до одиннадцати вечера, пока за окном не стало совсем темно, а в кабинете – пусто. Маша устала: и от документов, и от страшных фотографий, и от неопределимого чувства неловкости, неясности, что ли. Что-то она уже видела в этих папках, связанное с цифрами, что-то там уже промелькнуло… Но что? Будто какая-то тень стояла у нее за спиной. Стоит только оглянуться – и она увидит или поймет что-то. Нечто очень важное. Но тень ускользала, глаза уже устали, и восприятие «замылилось». Сидеть дальше представлялось бессмысленным.

Маша скопировала часть документов и положила в сумку. Пора было уходить – она бросила взгляд на заваленный папками и бумагами стол Андрея. Куда делся? Наверное, сегодня уже не появится. И вышла.

Пройдя через пропускной пункт, она увидела на крыльце знакомую до боли спину в старом плаще.

– Ник Ник! – позвала Маша.

Ник Ник обернулся и широко улыбнулся, обнажив плохо сделанную искусственную челюсть.

Маше впервые пришло в голову, что Ник Ник постарел: он уже не выглядел как папин однокурсник, и Маша с грустью подумала, что папа тоже изменился бы за прошедшие годы – ведь Ник Ник всегда был намного папы спортивнее, занимался единоборствами, играл в теннис, изредка уговаривал отца на совместные походы на лыжах. Так что если уж он сдал, то каким бы сейчас был отец? «Разве это важно? – спросила себя Маша. – Каким бы был, таким и был». И это сделало бы ее жизнь такой счастливой и такой… другой, что и представить нельзя.

Маша с нежностью поцеловала папиного товарища в щеку. Кустистые брови Ник Ника полезли вверх.

– Эй! – Он чуть-чуть от нее отстранился. – А как же конспирация? Забыли, девушка, где находитесь? Я тут для всех уже давно Николай Николаевич. И никаких поцелуев, мало ли кто увидит?

Маша сейчас же оглянулась – и точно: по закону подлости из машины вышел ее новый начальник и, старательно не глядя в их сторону, быстро зашел в здание.

– Черт! – чуть не плача, сказала Маша. – Ты прав!

– Что, рассекретили? – Голос Ник Ника перешел на конспиративный шепот.

– Не смешно. – Маша вздохнула. – Хотя все и так поняли, что я – блатная. Просто не знали, откуда ветер дует. А теперь он будет в курсе, чья я протеже.

– Неприятный тип?

– Ужасно, – призналась Маша.

– Ничего, он еще к тебе приглядится и поймет: есть порох в твоих пороховницах!

– Ну да, – вздохнула Маша. – Как же!..

– Брось. – Ник Ник улыбнулся и с независимым видом задал следующий, извечный свой вопрос: – Ну, а как мама?

Андрей

Однако! – мстительно подумал Андрей. Понятно, на какой «верх» намекал Анютин, многозначительно тыча толстым пальцем в потолок. Сам Катышев. Герр прокурор. Незапятнанная репутация, лучший из лучших, народный мститель. Он, Андрей, к нему не осмелился бы даже подойти сигаретку стрельнуть! А наша краснодипломница с ним вась-вась: по-родственному. Целует в щечку. Андрей от раздражения даже по лестнице стал подниматься, вместо того чтобы сесть в лифт.

И только уже в кабинете, за рабочим столом, чуть-чуть отошел. Включил электрический чайник, открыл форточку, достал сигарету, затянулся. Пока курил, засыпал растворимый кофе, врубил компьютер. Зашел на «потеряшек» и забил в параметрах – полгода, мужчины. На экране мелькали лица – много народу пропадает за шесть месяцев в Москве и Московской области. Стоп! Андрей нащупал мобильник, хотя и так знал ответ. Найденный сегодня утопленник, несмотря на искажающую облик предсмертную гримасу, и Ельник И. А., 1970 года рождения, пропавший в феврале месяце, – одно и то же, не слишком приятное лицо. «Хорошо-хорошо», – прошептал Андрей, обжигая горло горячим кофе, а пальцы уже чуть дрожали – он чувствовал, только что дело тронулось с мертвой точки.

Это первое движение, пусть на миллиметр, было самым важным. Андрей представлял себе новое дело как валун на вершине, который он раскачивает потихоньку, пока наконец махина не двинется с места. Итак, следующий шаг – кто же ты, дорогой друг Ельник? И база данных на «уже привлекавшихся» не подвела – экран заполнился текстом и фотографиями в фас и профиль, где Ельник был явно много моложе, чем сегодня утром на берегу Москвы-реки. Андрей довольно потер переносицу…

«Дорогой друг Ельник». Убийца.

Маша

В машине Маша пыталась отделаться от неприятного чувства – ей было очень обидно, что в первый же день, когда она еще не успела показать, на что способна, этот Яковлев уже связал ее с Катышевым и теперь уж точно будет смотреть на нее через «катышевскую» призму. Почему-то она была уверена, что, несмотря на всеобщее, почти религиозное восхищение однокашником ее отца, лично ее рейтинг в глазах «джинсового» общение с премудрым прокурором не поднимет. «Впрочем, – возразила она себе самой, аккуратно тормозя около забора вокруг старой электростанции, – возможно, и не потребуется никому ничего показывать. Вряд ли на Петровке сидят люди легко впечатлительные. А уж этот-то Яковлев – и подавно».

Время было позднее – трамвайное депо уже опустело, только на проходной скучал дюжий детина, почитывая журнал. При виде Маши он положил его на стойку, и она смогла прочитать надпись – «СуперАвто».

– Кого надо? – Охранник явно был не из вежливых.

– Мне нужен Игнатьев И. В., – сказала она совершенно официальным тоном. И потому была неприятно поражена, когда тот развязно осклабился:

– Из журналистов, что ли?

Маша осторожно кивнула.

– Ну не западло вам сюда шляться? Уже два года прошло! А Игнатьева твоего уволили еще тогда. За то, что не уследил. – Казалось, охранник весьма доволен такой судьбой коллеги. И Маша почти сразу поняла почему. – Пятьсот рублей за вход, а порасскажу я не хуже Игорька.