Альберт Баантьер - Убийство в купе экспресса. Сборник. Страница 41

— Разрешите одну из ваших «Галуаз»?

Пьер протянул ей сигареты и поднес зажигалку. Затянувшись, Эрика спросила:

— В Ландсберге вам уже, вероятно, сказали, что я разведена?

— Да.

— Что я изменяла мужу, а он мне, и что я первая оставила его?

— Об этом тоже шел разговор.

— И еще вам сказали, что у меня есть любовник, который будет счастлив, если я выйду замуж за Отто, так как он тоже женат, а женатому мужчине намного удобнее иметь замужнюю любовницу…

Пьер бросил на нее удивленный взгляд.

— Откуда вы все знаете? — спросил он.

— Это моя легенда, я сама сочинила эту небылицу.

— Так это неправда?

— Частично.

Пьеру показалось, что она снова дрожит, как от озноба.

— Я разведена, это правда, — продолжала Эрика. — Но я очень любила своего мужа. Я не бросала его и вообще не делала ничего такого. Однажды он рассказал, что изменяет мне, и хочет меня оставить. Он спросил, какие алименты я хотела бы получать, и я назвала сумму. Он согласился сразу, не сказав ни слова. Это было ужасно! Я и раньше знала, что он черствый человек, но я безумно любила его и готова была закрыть глаза на все его недостатки. Я уехала. Убежала из дома, в котором мы с ним жили. Уехала из Гамбурга и поселилась в Мюнхене, на другом конце страны. Адвокаты сообщили, что я буду получать до конца жизни приличную сумму денег, достаточную, чтобы не иметь забот. Я воспользовалась этим, стала проводить время в барах. Но мои «кавалеры» перестали меня угощать, как только обнаружили, что я не желаю ложиться с ними в постель. Это продолжалось пять лет и почти все эти годы я была одна. Друзей заводить не хотелось. Мужчины только о том и думали, чтобы затащить меня в свою постель. И вот тут я встретила Отто. С ним можно было чувствовать себя спокойной: он ничего от меня не требовал, и я, наконец-то, больше не была одна. Всю жизнь меня одолевал снобизм, и с этим связано немало комичного в моей биографии. Я сама себе выбрала имя: Эрика фон Талштадт, настоящее мое имя совсем другое. Я не хотела быть белой вороной среди всех этих сиятельных особ, посещающих замок. Должна признаться, я отношусь с благоговением к истинным аристократам, — она слабо улыбнулась.

— Вы говорили, что у вас был любовник.

— Это все выдумка и ложь. Вы не заметили, что даже в этом проявился мой снобизм? Пилот… я подумала: неужели я не могу найти себе более шикарного любовника, чем пилот?

— Ну и что же, удалось вам его найти?

— Конечно.

Эрика пыталась улыбнуться, но ее лицо по-прежнему оставалось бледным и напряженным, голос слегка дрожал.

— Это словно болезнь… Как только мужчина приближается ко мне, я в панике убегаю.

Эрика замолчала. Последовала долгая пауза. Затем она повернулась к Пьеру.

— Теперь вы знаете все. Хотите еще что-нибудь спросить? К примеру, правда ли то, что я вам сейчас рассказала, или я просто великолепная актриса и все это ложь?

— Вы действительно хорошая актриса.

— Это верно. К сожалению, на вторых ролях. Прежде я была только главной героиней. Леди Макбет. Евгенией. Все говорили, что я хорошо играла, даже если роль мне не совсем подходила. Однако то, что я вам сейчас рассказала, — чистая правда. Те же небылицы, которые я рассказывала гостям в замке, — сплошная ложь. Мне просто доставляло удовольствие морочить им голову.

Эрика с озабоченным видом взглянула на часы.

— Пора ехать, — сказала она. — Знаете, я живу на восьмом этаже, весь город оттуда виден, как на ладони. По вечерам я часто слежу, как он медленно погружается в темноту, а потом торжественно зажигаются тысячи огней. Мне очень нравится смотреть на эти ночные огни.

Эрика повернулась к Пьеру и, с притворным смущением, спросила:

— Не хотите ли пригласить меня сегодня вечером поужинать?

— С удовольствием, — ответил он после минутной растерянности, хотя предложение Эрики оказалось для него неожиданным.

— В самом деле?! — воскликнула она радостно.

— Мне помнится, в переулке неподалеку от Людвигштрассе когда-то был очень популярный итальянский ресторан, — сказал Пьер. — Это рядом с университетом.

— Вы говорите о ресторане «Анжело»?

— Вот именно! Он сохранился?

— Не только сохранился, но и процветает. — Может, сходим туда?

— Прекрасная идея!

— Где я вас найду?

— На Герцогштрассе. Когда выедете на Леопольд-штрассе, повернете к кинотеатру «Савой», а там еще раз налево, и вы окажетесь на Герцогштрассе. Я живу в угловой башне, как я вам уже говорила, на восьмом этаже.

— Только я смогу встретиться с вами не очень скоро. Мне еще предстоит несколько деловых встреч. Думаю, что освобожусь не раньше девяти. Это не слишком поздно для вас?

— Нет. Я как раз люблю поздние встречи.

Когда они уже шли к двери, Эрика спросила:

— Сейчас вы, вероятно, отправитесь к Филипу фон Далау?

— Да.

Пьер распахнул перёд ней дверцу «лансии». Эрика, включив мотор, подняла на него глаза.

— Надеюсь, вы не подведете?

— Ни в коем случае!

Эрика победно улыбнулась, лихо вырулила со стоянки и умчалась по шоссе в сторону Мюнхена.

Пьер задумчиво смотрел ей вслед. Можно ли ей верить? Пока они говорили, Эрика то была возбуждена и казалась очень искренней, то вдруг становилась печальной и равнодушной. Действительно ли замок в Ландсберге стал для нее прибежищем от всех житейских бурь, действительно ли она нашла защиту у человека, который вряд ли является мужчиной?

«Зачем она все это рассказала мне? — ломал он голову. — А если все не так, если все это ложь, то зачем, с какой целью она „откровенничала“ со мной?»

10

Пьер въехал в город и вскоре оказался на Леопольд-штрассе, просторной тенистой аллее с широкими тротуарами, кофейнями и открытыми террасами, которые он так любил — все это напоминало ему Елисейские Поля и Виа Витторио Венето.

Он без труда разыскал Парк-аллею в квартале роскошных особняков. Дом семейства Далау оказался величественным зданием, стоявшим в густом парке. За высокой железной оградой, которая отделяла парк от улицы, высились старые буки и темнели заросли рододендрона. Ворота были на замке.

Пьер позвонил. Никто не вышел. Он еще и еще раз нажал звонок — безрезультатно. Это показалось Пьеру странным. В таком доме, как этот, должна быть какая-то прислуга. Почему же никто не открывает?

Он снова сел в машину и решил проехать вдоль ограды, посмотреть, нет ли другого входа. Он повернул за угол и увидел посыпанную песком тропинку, которая вела к ограде.

Поставив машину, Пьер зашагал по тропинке и вскоре подошел к парку, теперь уже с противоположной стороны. Он увидел перед собой калитку, которая так же, как и ворота, была на замке. По обе стороны от нее тянулась живая изгородь, на которой когда-то была ограда из колючей проволоки, о чем свидетельствовали ржавые куски этой проволоки, лежавшие на земле.

Ему ничего не стоило проникнуть в парк через одну из дыр в живой изгороди. Он прошел под буками и добрался до зарослей рододендрона, откуда просматривался весь парк. Слева белел покрытый снегом теннисный корт, справа — беседка с соломенной крышей. Прямо перед ним расстилалось ровное заснеженное поле, — вероятно, это была лужайка, — за которым виднелась открытая терраса дома.

Возле террасы стояли две машины, одна из них была светло-зеленая «масерати».

Внезапно Пьер услышал за спиной какой-то шорох. Он не успел оглянуться и почувствовал сильный толчок в спину. Одновременно кто-то обхватил его ноги и повалил на землю. Падая в сугроб, Пьер успел заметить, как из кустов выскочил еще один человек и бросился на него. От сильного удара по голове Пьер едва не потерял сознание. Первый из нападавших, тот, что толкнул его в спину и повалил в снег, быстро завернул его руки назад, а второй принялся изо всех сил молотить кулаками. Он старался попасть ему в солнечное сплетение, и когда это удалось, у Пьера перехватило дыхание. Он перестал чувствовать удары и только силился понять, кончили его бить или он просто теряет сознание. В какой-то момент ему удалось сделать неглубокий вдох. «Только бы и в самом деле не потерять сознание», — пронеслось в мозгу. И тут ему пришла мысль притвориться, будто он лишился чувств, а тем временем собраться с силами, чтобы не потерять сознание; надо стараться глубоко дышать, несмотря на острую боль в груди. Искать выход и глубоко дышать — вот сейчас главное. Если они поверят, что он потерял сознание, то, скорее всего, бросят его. И, может, начнут говорить между собой, должны же они заговорить в конце концов! И тогда важно не пропустить ни одного слова. Потом будет видно, как дальше действовать. «Надо использовать приемы каратэ, которыми я когда-то неплохо владел», — подумал Пьер.

Он слегка пошевелил ногами, почувствовал некоторое облегчение и вдруг услышал, как один из бандитов произнес хриплым голосом: