Алексей Макеев - Неслабое звено Страница 41

– Да. Здесь я проиграла. А что, при необходимости ногти бы стали вырывать, господин полковник, дабы тайник найти? Но второй пункт, с ним как? Иначе я первый отменю. Переспать вы со мной не хотите. К сожалению. Вашему, полковник. Давайте свой второй пункт, иначе мое «да» быстро превратится в «нет». Или, – она издевательски улыбнулась, – все же переспим?

Вот тут Гуров дал на секунду волю долго сдерживаемой ненависти:

– С тобой?! Да с гремучей змеей… – и тут же осекся. – Блестяще, Саша. Ах, какой же вы психолог великолепный, меня переиграть…

Лев взял себя в руки быстро, даже смог улыбнуться этому дьяволу в женском обличье:

– Я, знаете ли, больше всего опасаюсь непонятного. В этом деле такового через край. Вы, Саша, были мозговым центром всего непотребства. Расскажите мне все, ответьте на мои вопросы, ну любопытство детское взыграло у старичка. Считайте, что вы пересказываете дурацкий детектив. Нет у меня диктофона, нет. Хоть бы и был, не мне вас ГК учить, сами грамотная. Это второй пункт. Итак?

– Спрашивайте. Я согласна. Ну вы и сволочь, полковник!

– Точно, сволочь. И шантажист, вдогонку к сволочи. Я такой. Только не пытайтесь врать. Я ж не всю информацию вам выдал. Вы никогда не догадаетесь, что я знаю наверняка, а в чем проверяю вас. Первый раз ловлю вас на лжи, и вступает в силу все то, что я вам чуть раньше живописал. Кто такой Джон?

– Сотрудник пресс-атташата посольства США. В ранге советника. Мой любовник. И вот, – тут «попова дочь безвинная» загнула такое, что даже у боцмана торгового флота времен одесского «порто-франко» вызвало бы оторопь, —…. вы его достанете.

– А и холера ясная с ним, – легко согласился Гуров. – С песьей матерью напополам. Когда вам стало понятно, что он связан с «Зомга Энридж»? Чья идея была подставить Набокова? Его, Джона?

– Все вы, мужики, идиоты с яйцами. Моя идея. Появилась, когда этот «америкенбой» разок трепанулся в постели, что завязан на «Зомгу». И мечтает завязаться еще сильнее, а дипломатию послать побоку. А я тогда уже хорошо знала Юнеса, и тут… Поняла, какой великолепный шанс представляется, предложила американскому придурку свой план, ведь первые четыре иконы через него ушли. Что вы так на меня смотрите? Подумаешь, спала я с ним, интеллект-то у него все едино как у амебы. За эту подставку хозяева Джона обещали такие комиссионные, что стоимость самой иконы уже не впечатляла. Хотя и от этих денег я отказываться не собиралась, а ложный след вырисовывался изумительный. Бог мой, какая все же я дура! Я ведь совершенно не хотела крови, убийств, так вот связалась же с идиотом Васей. Опять пялитесь на меня, как курица на яичницу? Не был Воробьев моим любовником, то, что трахнулись пару раз – не в счет. На экзотику меня, дуру, потянуло…

– Э, стоп, – прервал ее Лев, – с Воробьевым мне все более-менее ясно. А вот со смертью Жирафчикова, которую по всем раскладам некому было организовать, кроме вашего западного бойфренда, не совсем.

– Я была против, – угрюмо, но, похоже, искренне сказала Александра. – Это Джон вышел на какого-то криминального авторитета, дальше – чисто его самодеятельность. У них, видите ли, принято «рубить хвосты». Странно, что идиот Вася дожил до ареста, пусть господа благодарит.

– Так и его тоже хотели…

– Твердо не уверена, но логика подсказывает: не оставил бы его Джон в живых. Ну, не сам Джон, а те, кого он нанял.

Услышав это, Лев догадался наконец-то, почему Васька открыл стрельбу, а не сдался тихо-мирно. Лишь теперь ему стали поняты слова Кузьмина про загадочную бежевую «девятку», услужливо всплывшие из глубин подсознания.

– Встречу с Бурновой ты провел виртуозно, добился максимума, – прервал размышления Гурова голос генерала, – но мне до сей поры многое непонятно.

– Мне пока что только одно, – устало сказал Лев, – но к этому одному вернемся позже. – Он помолчал, грустно улыбнулся. – Знаете, почему Василий начал садить в нас из «сайги»? Он ведь клялся Стасу, что впрямь нас за бандитов принял. Да, именно, когда протокольчик составляли, хоть этот момент в нем не отражен. Мы не поверили. А зря. Загвоздка в том, что не от нас он на даче скрывался, не о нас его утречком вчера папаша примчался предупреждать. Не знаю, как «народного», а Ваську точно списали, оттуда и «девятка» на хвосте у Воробьева-старшего, и «сайга», так кстати в Васькиных руках возникшая. Еще бы часов шесть, так за ним бы не мы приехали, а «братки». Сам-то Василий дурак полный, но художник понял, откуда ветер дует. Вот увидите: выяснится, что «Сайгу» – эта гадость по охотничьему билету в любой оружейной лавке продается! – папаша ему привез тем самым утром, чтобы от бандитов, бойфрендом милой Сашеньки нанятых, отбиваться. Почему не просто смыться, да, Стас? Это хочешь спросить? Так жадность и фанаберия! В двух шагах от такого куша – они ж не знали, что доставались им крохи! – удрать?! Плюс к тому на Бурнову Васька запал очень всерьез.

– Почему они убили Сукалева? Откуда он вообще возник в этой «Top-level» банде? – Орлов был уже не на шутку раздражен.

– Возник простенько. – Гуров тоже заговорил на повышенных тонах. – Я же докладывал о ее кубинском отпрыске… Элитный детсад, он, Сукалев то есть, по протекции своего очередного ученика что-то там преподавал. Там и встретились, она обратила внимание на его фамилию, вспомнила, что у папы ктитор тоже Сукалева. Александра в момент просчитала, чем он может быть полезен. Очаровала его. Хоть он женщин и презирал. Но… Тут уже для Ильи не женщина была. Богиня! Именно поэтому его начали использовать. Именно поэтому утром в ту страшную пятницу, заливаясь слезами, он принес икону именно ей. Отец Михаил ушел на службу, мать Татьяна спала… А затем четыре дня Илья пил без просыпу.

– Петр, – поддержал друга Крячко, – Сукалев не мог пережить того, что стал убийцей. Я говорил тебе и Леве – не годятся эти люмпен-интеллигены на такое. Он заявился в среду к Воробьеву в студию, на свою беду нарвался там на Василия. Впал в истерику.

– Вот, прочти протокол, – хмуро сказал Лев. – Васька же не скрывает – Сукалев орал на всю коммуналку, что пойдет каяться, что кровь с себя смыть хочет… Потом, понимая, что конец ему, просил их позвонить Александре – отсюда телефон на бумажечке. Надеялся, что эта крокодилица его защитит. А тут и драка под окном, как по заказу.

– Согласен. – Генерал зябко поежился. – Станислав, закури, что ли. Если мне нельзя, так хоть… Но почему первые четыре иконы Сукалев вытащил преспокойно?

– Он знал Каленова. То, что алкоголизм не лечится, тоже знал. Перед кражами просто подпаивал сторожа, затем уходил, прятался в подвальчике с АГВ, потом, дождавшись, когда Григорий крепко заснет, отпирал запертую сторожем дверь дубликатами ключей, снимал нужную икону. Вешал на ее место подделку… Никаких подозрений, тем более что четыре первые – совсем небольшие по размеру, да еще в окладах. Никто не замечал! Кстати, эти четыре он отдавал отнюдь не Александре. Николаю Ивановичу. В последний же раз получился трагический сбой. Смотрите: они же вовсе не собирались вешать на место тверской иконы копию, им нужен был скандал. Иначе как бить Набокова? Но никаких смертей! Взять икону, оставить пустое место и тихо смыться. Я уверен, что Илья поил Каленова в этот проклятый вечер, а уж почему Григорий проснулся… Не хотелось бы о мистике, о промысле божием, но ничего другого в голову, извините, не приходит.

– В убийстве Кости Иванова, – при этих словах голос генерала ощутимо дрогнул, – мерзавец признался. Остапчук на очной его дожмет, и тут все ясно. Но что именно узнал Костя, ты понял, Лев? Почему его убили?

– Нет. Не совсем. То есть что именно Иванов понял – совершенно ясно. В протоколе отражено. Но вот откуда, от кого Костя получил информацию о том, что Сукалев за два часа перед дракой пришел в «студию», мы, боюсь, не узнаем. Разве опять Станислава в милую компанию алконавтов запускать.

– От алкоголизма за казенный счет лечить будете, – меланхолически отреагировал Стас. – Впрочем, пить – так пить, как сказал котенок, когда его потащили топить. Если ради дела, тем более – вдруг понравится?

– И тогда Костя, – лицо Гурова исказилось, – ринулся за подтверждением своей, совершенно правильной версии, к «народному» на квартиру. Да, именно на Новоспасскую. По неопытности раскрылся. Перепуганные мерзавцы… А, что там!

– Ясно. Теперь мне понятно все, – Орлов подошел к сидящему в его же генеральском кресле Гурову и ласково потрепал его по плечу. – Отлично, ребята. Отдыхайте, дальше уж не наша пахота.

Лев устало улыбнулся друзьям, подумав, что даже двум этим самым близким людям он не скажет ничего об окончании разговора с Александрой Бурновой.

Тогда, уже получив от Александры аккуратно упакованную в полиэтилен икону, он спросил ее:

– Саша, зачем вам все это было нужно? Что, денег вам не хватало? Нет, не хотите – не отвечайте, но тогда и я не окажу вам некоторой любезности – так, напоследок. Ох, как моя любезность вам может понадобиться…