Николай Леонов - Волчья стая Страница 41

Лицо бритоголового перекосилось от ужаса, он понимал, что оказаться на обочине, разогнавшись до такой скорости, – это верная смерть. И куда деваться? Слева «Мерседес», справа – обочина, вперед не вырвешься… Остается только притормаживать, надеясь на то, что «Мерседес» уйдет вперед, даст свободу маневра.

Ну, как бы не так! Самым сложным для Крячко было держаться точнехонько рядом с «девяткой», не вырваться вперед, тормозить синхронно с бритоголовым. И Крячко виртуозно справился с этой задачей! Все, теперь пора!

Станислав прижал тормозную педаль, одновременно резко выворачивая руль вправо, по часовой стрелке. Тяжелый передок «Мерседеса» на мгновение оказался на уровне задних колес «девятки», и «мерс», словно расшалившись, мягко, но сильно толкнул соседку в бок. Вот тут-то она и перевернулась! Только уже не на ста, а на сорока километрах в час, а это существенная разница! Никакого кувыркания, «девяточка» просто встала на крышу, несколько секунд проскользила по инерции и остановилась. Только мотор обиженно взрыкивал да задние колеса вращались вхолостую, производя несколько комичное впечатление. Было сейчас в несчастной «девятке» что-то от жука, которого перевернули на спинку, и вот он дергает лапками и никак не может прийти в нормальное положение…

Крячко не стал глушить мотор, поставил «мерс» на ручник, прихватил из бардачка наручники – эта снасть на всякий случай всегда была у него под рукой – и бросился к «девятке». На бегу он бормотал: "Ну, если ты, голуба, ремешком пристегнулся, то должен быть в полной сохранности. А если даже нет, то до смерти вряд ли покалечился, скорость я тебе сбросил…"

Пристегнулся! Но окружающее воспринимал с трудом, пребывая в состоянии тяжелого психического шока. На Крячко, который не без труда вытащил его из салона перевернувшейся, но целой машины, бритоголовый смотрел с откровенным ужасом, как ребенок на злого колдуна. Ни о каком сопротивлении, ясен пень, не могло быть и речи!

– Ну-ну, – успокаивающе сказал Станислав, защелкивая наручники на запястьях бритоголового, – все уже закончилось. Поехали, голубь сизый, посмотрим, как там Лев Иванович с твоим напарником управился!

…Теперь оба противника были на ногах, но Резоев потерял преимущество внезапности, а тактике рукопашного боя Гурова учили все же не в пример лучше, да и опыт опять же должен был сказаться. Аслан тоже понимал это. У него остался единственный козырь – молодость, и единственная надежда – измотать Гурова, навязать ему ближний бой, взять Льва в клинч, в захват. Там техника уже не настолько важна, на передний план выходит грубая сила и выносливость. И еще Аслан надеялся на один мощный удар, секретное оружие, домашнюю заготовку. Не мог Гуров знать об этом приеме! А ну-ка, попробуем…

Оказалось, что знал!

Гуров сделал вид, что пропустил обманный финт противника. Он шагнул назад и чуть в сторону, сгибая в локте правую руку и поднимая ее – лишь бы защититься от косого удара сложенными щепотью пальцами сверху, точно в яремную вену. А затем последовал мгновенный нырок под опускающуюся руку Резоева, одновременно Лев проделал полувольт, и его согнутый локоть вонзился в солнечное сплетение Аслана. Руки Гурова двигались с быстротой атакующих кобр, но в то же время плавно, не разрывая слитного движения. Правым плечом Лев подбил вверх подбородок Резоева, затем его правая рука охватила шею на мгновение обмякшего врага, а левая ладонь легла на его затылок. Сыщик чуть припал на левое колено, разворачиваясь в бедрах. Толчок левой ладонью вверх и наискось, но лишь вполсилы, хоть видит бог, как бы хотелось Гурову довершить прием до конца, смещая шейные позвонки и разрывая спинной мозг! Раздался бы тихий сухой хруст, и Аслан Саидович Резоев отправился бы догонять Екатерину Давиденко по той самой дорожке, с которой никто еще не возвращался.

А так Резоев всего лишь потерял сознание на пару минут. Но полковнику Гурову этого времени хватило! Лев сноровисто выдернул из брюк Аслана добротный кожаный ремень и, набросив на сведенные за спиной локти Резоева, закрутил особый, самозатягивающийся «крымский» узел. Это надежнее любых наручников: чем сильнее дергаешься, пытаясь освободиться, тем туже становится узел. А затем Гуров одним движением выдрал замочек-"молнию" из спортивных брюк Аслана и спустил их ниже колен, обнажив волосатые ляжки. Вот так, Аслан Саидович, в спущенных штанах далеко не убежите! Теперь остается дождаться Крячко.

Когда Гуров, отыскав свой пистолет, вернулся к Резоеву, тот уже очнулся. Странно, однако в его взгляде совсем не было злости, только тоскливая досада.

– Послушайте, полковник, – негромко заговорил он, – я предлагаю вам взаимовыгодную сделку. Нет, я не собираюсь вас покупать, мне прекрасно известна ваша репутация. Выслушайте меня не перебивая. Начнем с того, что Екатерину убил не я. Шею ей сломал Махмуд. Она, кстати, умерла мгновенно и без мучений, не успев осознать, что умирает. Махмуд подтвердит, что убийца – он. Это я вам гарантирую. В нашей среде, знаете ли, свои законы и правила.

Гуров кивнул. Он был наслышан об этих законах. Если тебе приказали те, кто имеет на это право, то ты выполнишь любой приказ. Иначе не только тебя, но и всех твоих близких ожидает такое… Смерть за счастье покажется!

– На моих руках вообще нет крови, я лично никого не убивал, – продолжал Резоев. – Вы, конечно, не пойдете на то, чтобы скрыть от следствия мое присутствие здесь. Да, как соучастник я пойду под суд, но не как убийца!

– Да вы хуже любого убийцы, – тоже тихо и спокойно сказал Гуров. – Вы спали с этой женщиной, вы говорили ей, что любите ее, и вот, спокойно смотрели, как ей сломали шею? Это подлость, Резоев.

– Не спорю, – согласно кивнул Аслан, – но жизнь вообще очень подлая штука, не находите? Впрочем, все это лирика. Итак, на мне соучастие и вот этот эпизод с вами. Сопротивление при задержании…

– Я бы это по-другому квалифицировал, – задумчиво сказал Лев. – Как попытку убийства сотрудника милиции при исполнении им служебных обязанностей.

– Так не квалифицируйте. И вообще, почему бы не оформить нам с Махмудом явку с повинной? А взамен… – Резоев выжидательно умолк.

– Что же взамен?

– Я расскажу вам все, что знаю об истинном положении вещей в «Палестре», о настоящем лице Алексея Давиденко!

– Лежалый товар, – равнодушно сказал Гуров. – Без вас догадался. Единственно, чего я не пойму до сих пор, так зачем Давиденко и его Стае понадобились отравляющие газы. Нет, ясно, что замышлялась провокация, но против кого? Каков должен был быть ее механизм? Не проясните, Аслан Саидович?

– Проясню! – Резоев явно воспрянул духом. – Да, провокация. И знали о ней очень немногие. Давиденко, его жена, Сарецкий, я, через меня – мои боссы, возможно, в общих чертах Загребельный, в детали его не посвящали. Хоть именно Федор Андреевич был основным заказчиком.

– Поэтому-то первые трое из упомянутых вами людей уже мертвы. – Улыбка Гурова была поистине страшной. – А за Сарецким в вашем же собственном перечислении идете вы сами. Не внушает опасений? А зря… Провокация изначально нацеливалась на северокавказскую диаспору, на тех, кого Федор Загребельный считает своими конкурентами?

– Конечно же! Так вы согласны на мои условия?

– Вы что, белены объелись? – презрительно поинтересовался Лев. – Я ни в какие сделки с такими фантастическими мерзавцами, как вы, не вступаю. Вы и так у меня соловьем запоете, наизнанку вывернетесь, лишь бы я не сделал кое-чего! Так что условия буду ставить я.

– И что же вы можете мне сделать? – презрительно скривил рот Резоев. – Застрелить при попытке к бегству?

– Руки-то марать… – усмехнулся Гуров. – Без меня найдутся желающие с вами разделаться. Вот послушайте. Или вы немедленно начинаете колоться, как гнилой орех, причем максимально полно и совершенно искренне, или я довожу до сведения воспитанников «Палестры», кто на самом деле стоит за убийствами Алексея и Екатерины Давиденко, кто виновен в том, что их друг, Виталий Красильников, долгое время проведет за колючей проволокой. А затем я добиваюсь, чтобы вас выпустили из СИЗО под подписку о невыезде. Это непросто, но я добьюсь такого решения, даю слово чести. Крови-то на вас нет? Так и нечего казенные нары занимать, в СИЗО и без вас дерьма навалом. Теперь вопрос на сообразительность: как долго вы проживете, выйдя за ворота следственного изолятора? Мнится мне, что оч-чень недолго! Думаете, вас прикроет ваша мафия? Но вы же двойник, вы же пытались работать и на тех, и на этих! Да столько лишнего знаете! Не будут вас защищать. Напротив, если Стая не разберется с вами по-быстрому, то ваши же боссы займутся решением этой задачи. Слишком многое вам известно, а человек вы ненадежный. Я склонен поверить вам – сами вы Екатерину не убивали. Значит, вас прислали сюда, чтобы проверить на лояльность, так? Иначе хватило бы одного Махмуда. Но, когда я выпущу вас из СИЗО, уверенность ваших боссов в том, что вы по-прежнему остались лояльны и не распустили язык, сильно пошатнется. И вас уберут. Ликвидируют. Просто на всякий случай.