Николай Леонов - Матерый мент Страница 43

– Где? На нарах? А если в разных камерах сидеть доведется? Вы не сказали еще ни слова правды, Андрей Андреевич. Но я ее знаю. Зачем вы меня обманули? Зачем подсунули фальшивку? – голос его все больше наливался яростью.

– Вы дурак, Геннадий Федорович. И неумеха в своем деле. Если бы не предсмертные слова Ветлугина!.. А с «фальшивкой» вас водят за нос, только не пойму, кто, этот лощеный мент или ваши приятели-заказчики? – последние слова Алаторцев произнес с невыразимым презрением. А зря. Его тон стал последней каплей, цепи, сдерживающие до этого момента ярость Феоктистова, лопнули. Теперь за жизнь Андрея нельзя было дать и ломаного гроша…

Крячко резко дернул Льва за руку, привлекая его внимание к широкоплечей фигуре, подходящей к подъезду алаторцевского дома.

– Лев, клянусь, это Переверзев! Я же только вчера с ним познакомился, точно – он! Ему-то какого рожна тут понадобилось?

– Ч-черт! – Гуров раздраженно рванул дверцу крячковского «Мерседеса». – Дружка своего прибежал предупреждать, выручать и сопли ему утирать, вот какого! Перестарался ты вчера: «жизнь твоего приятеля», и все такое… Вот он и вскинулся. Но как, зараза, не вовремя! Давай за ним быстро, может, перехватим.

Дверцы «Мерседеса», в котором сыщики поджидали развитие ситуации, захлопнулись с резким стуком, а Лев и Станислав быстро побежали к распахнутой пасти подъезда.

– Этаж какой? – на бегу выдохнул Крячко.

– Третий, не успеем. Поздно ты его срисовал.

Поднявшись вприпрыжку на один лестничный пролет, друзья услышали громкий стук. Сомнений не было – кто-то пытался прорваться в запертую квартиру и был готов выломать дверь. События понеслись с ошеломляющей скоростью.

– Андрюшка на помощь звал! Помогайте с дверью, мне одному не справиться, разбираться будем потом! Если там Крокодил, то хана Торику! – проорал здоровенный мужик со шрамом на правой щеке, нацеливаясь снова садануть дверь плечом. Гуров и Крячко, не говоря ни слова, присоединились к его усилиям.

Дверь у Алаторцева была отличная, из листовой шведской восьмимиллиметровой стали, с швейцарским ригельным замком. Но кирпичную стенку, в которой держался косяк, клали на очень даже отечественном растворе с традиционно низким содержанием цемента. Она не выдержала соединенного штурма трех крепких мужчин. Гуров, Крячко и Переверзев с грохотом ввалились в прихожую алаторцевской квартиры, в которой пятью минутами раньше сказанные издевательским тоном слова Алаторцева сдетонировали-таки изначально взрывоопасную ситуацию.

– Скот! Лживая тварь! – заорал Феоктистов, вскакивая из-за стола. – Меня подставил, а сам в кусты! Я тебя предупреждал, ублюдок, у меня выговора объявляются единожды!

В его глазах все сильнее и ярче разгорался огонь бешенства, и Алаторцев понял – сейчас его убьют.

– Ты не посмеешь, животное! – крикнул он, тоже вскочив, прямо в искаженное ненавистью лицо «делового партнера и спонсора». – Уймись, придурок! Тебя же посадят!

– За меня не переживай, паскудина, – голос Феоктистова прервался, горло перехватил спазм. – Я тебя грамотно замочу, урод, ты у меня височком об угол стола по пьяной лавочке приложишься!

Все напластования культуры, цивилизации, все человеческое слетело, осыпалось с бывшего выпускника физтеха. Осталось дикое, взьяренное животное, совсем не Крокодил, о котором предупреждал Андрея Переверзев, скорее буйвол с налитыми шальной кровью буркалами.

И тут раздался звонок в дверь. Решив, что это единственный его шанс – странно, но мысль о сопротивлении даже не мелькнула у далеко не трусливого и физически сильного Алаторцева, – он рывком опрокинул кухонный стол под ноги Феоктистову и зайцем метнулся в прихожую, крича сделавшимся внезапно очень тонким голосом: «На помощь!!! Убивают!!!» Если он успеет добежать до двери, в которую уже вовсю ломились, и отпереть замок – он спасен!

Алаторцев не успел. Вид убегающего врага размыл последние плотины в мозгу Феоктистова, поток ненависти и жажды крови забушевал свободно. Сработали простые, ничем уже не сдерживаемые рефлексы, доставшиеся нам в наследство от пещерных троглодитов. Рыча от ярости, он в несколько прыжков настиг врага, одним движением левой руки, ухватившейся за волосы на затылке врага, запрокинул голову Алаторцева, а ребром правой рубанул его чуть выше кадыка, ломая хрящи надгортанника. Пальцы Алаторцева судорожно дернулись и сползли с головки патентованного ригельного замка, открыть который ему было не суждено. Он с жутким хрипом сделал свой последний вздох и мягко, как будто сразу лишившись всех костей, рухнул к ногам своего убийцы.

В этот момент с грохотом и треском дверь вместе с косяком и обломками кирпича провалилась внутрь квартиры. Через несколько мгновений Крячко надевал прихваченные «на всякий случай» наручники на Феоктистова, который и не думал сопротивляться, а Гуров с Переверзевым склонились над лежащим телом.

– Что?! – крикнул Станислав. – Жив?!

– Холодный, зараза, – Гуров поднялся с корточек. – Горло всмятку.

– Это «шлагбаум» называется, – потрясенно проговорил Переверзев. – Я его, – он мотнул головой в сторону Феоктистова, – этому приему и научил.

Лицо Феоктистова вдруг стало бледным, как мел, он сдавленно охнул и согнулся в приступе жесточайшей рвоты.

– Что ел и пил? Говори скорее, он тебя угощал чем-нибудь?! Тем, что сам в рот не брал?! – Крячко кричал прямо в покрытое крупным потом лицо убийцы.

Феоктистов смог лишь отрицательно покачать головой. Его снова вырвало желчью пополам с кровью. Через две минуты его тело бессильно обвисло в руках Станислава. Крячко разжал руки, и труп одного убийцы соскользнул на труп другого… Переверзев, прислонившись к стене, плакал.

Гуров так и не смог понять, что означала странная фраза Сергея Переверзева: «Вот и прокатился ты на тигре, Торик…» Но ему было не до переспрашиваний.

Эпилог

Над тремя чашечками кофе поднимался ароматный парок, на огромном блюде дулевского фарфора, подаренном генералу Орлову еще в легендарные времена – к шестидесятилетнему юбилею славной советской милиции, – громоздилась солидная горка домашнего печенья. Верочка заботилась о своем шефе. Знаменитая хрустальная пепельница уже не блистала девственной чистотой, Крячко приканчивал вторую с начала «разбора полетов» сигарету. Гуров пока держался, частично из-за нежелания нарваться на ехидную реплику дорогого друга Станислава: «Свои иметь надо!» Надо, конечно… Да вот память на такие мелочи совсем девичья стала на старости-то лет. Генерал Орлов традиционно посасывал конфетку, изредка с видимым удовольствием втягивая крупным носом табачный дым, плывущий слоями со стороны Крячко.

Дым медленно втягивался в широко открытую форточку, чуть отсвечивая голубизной в ярких лучах утреннего сентябрьского солнца. Дверь кабинета распахнулась, вошла Верочка с голубой, тоже дулевского фарфора сахарницей. Шальная паутинка, втянутая сквозняком, легко покружилась над огромным столом и как-то очень осторожно, нежно уселась на сверкающий золотом генеральский погон. «Какая прекрасная осень в этом году, – подумал Гуров, – надо на эти выходные с Машей хоть в Измайловский парк выбраться. Или в Ботсад. Нет, только не Ботсад, после ветлугинского дела меня в этот район арканом не затащишь! Тьфу ты! А в Измайловском парке еще месяца не прошло, как со Станиславом за маньяком охотились… Вот работенка у меня, а? Рядом с Филями Алаторцев жил, так что тоже не тянет… Ладно, сходим в Нескучный, там мне еще работать не доводилось».

Петр Орлов отставил кофейную чашечку в сторону и прервал несколько затянувшееся молчание:

– Так что, орелики… Готовьте банкет. Своего рода торжественный вечер в честь наших выдающихся достижений. Ни одного подследственного, зато два свежих трупа. Спасибо, хоть не два десятка…

– Не сыпь соль на раны, Петр, – Крячко ткнул в пепельницу догоревшую почти до фильтра сигарету. – Появления Переверзева никто предвидеть не мог. А уж ожидать такой прыти от Алаторцева… Ты знал о деле не меньше нашего, Лев тебя в курсе держал, могло тебе эдакое в голову…

– Ты не пыли, Станислав, – лениво и нехотя вмешался Гуров. – А вам, господин генерал, хочу сказать, что обидеть подчиненного – дело нехитрое, – он скорчил предельно обиженную физиономию, но не выдержал и рассмеялся. – Чем ты, собственно, недоволен? Дело закрыто, убийца – Мещеряков – найден. А дела о взаимном убийстве сладкой парочки вообще не наши. Тот, кому они достанутся, а я так думаю, тут райотдела выше крыши хватит, получит от меня исчерпывающую информацию, на основании которой сделает заключение о двух убийствах «на почве неприязненных отношений». Что есть святая правда – покойники друг друга терпеть не могли. Все. В архив.

– Но мы-то знаем… – начал Орлов.

– Да. Мы знаем, что страна избавлена, хотя бы на ближайшее время, от наркотического потопа. То, что случилось – а факты тонко и в нужном направлении прокомментируют, не буду говорить кто, догадайтесь сами, – охоту пахать эту делянку у разных… феоктистовых-алаторцевых надолго отобьет. Мы знаем, что два редких мерзавца получили по заслугам. Вот это – мы знаем. А что мы там думаем и о чем догадываемся… Это, Петр, лирика сплошная.