Максим Есаулов - Старший оборотень по особо важным делам Страница 44

— Согласен.

— Выпутаешься — меня не забудь. Я же к тебе нормально, без косяков.

Глотов пожал Роману руку, хлопнул по плечу и ушел.

25

— Кто это был? — спросил Егоров, усаживаясь на свое место.

— Начальник одного наркотского отдела.

— Я так и подумал. Вон, кстати, Борисыч спешит.

Промелькнув за окном, Суворов появился в зале. Подбирая полы пальто, протиснулся за столик и устроился рядом с Шиловым:

— Все как в аптеке. Есть у Милорадова-Чибисова индивидуальная ячейка в «Петрокомбанке», и, что удивительно, номер у нее как раз сто двадцать девять. — Суворов пробарабанил пальцами по столу и спросил, как о чем-то само собой разумеющемся: — Смотреть содержимое будете?

У Шилова невольно дернулся глаз:

— А это возможно?

— Нет ничего невозможного, друзья мои.

— А как?

— Элементарно, Ватсон. Просто это немножко мой банк. Ну, совсем чуть-чуть, — усмехаясь, Суворов развел большой и указательный пальцы на длину спичечного коробка.

— Как же тайна банковских вкладов?

Суворов пренебрежительно рассмеялся. И, резко оборвав смех, сказал очень весомо:

— Так же, как правовое государство и презумпция невиновности. Не для всех. Вот адрес, — он подал Егорову сложенную бумажку, — подъезжайте-ка вы часика в двадцать три.

— Спасибо, Борисыч, — Егоров убрал бумажку в карман.

— Не за что. Я побежал. Мне еще надо успеть на коллегию, отчитываться за борьбу с преступностью в сфере банковской деятельности.

Когда Суворов ушел, Егоров с довольным видом напомнил:

— Я же говорил, что добра много не бывает.

— Угу… Знаешь, Петрович, иногда я чувствую себя учеником начальной школы.

Миша в очередной раз вылил воду из тазика в унитаз и вернулся в комнату.

Посмотрел на потолок. Протечка, кажется, увеличивается. И пятно стало больше, и капает вроде быстрее. Мало того, что звук раздражает, так ночью и потоп может случиться, не будешь ведь каждый час вскакивать и проверять, сколько воды набралось.

— Задолбало, — пробормотал Миша, и пошел на чердак посмотреть, нельзя ли там что-нибудь сделать.

Пока он тоскливо разглядывал прохудившуюся трубу, к дому подъехали две машины УБОПа, и Арнаутов энергично отдал указания:

— Ты — остаешься во дворе, остальные — за мной. В случае сопротивления разрешаю открывать огонь на поражение.

Последнее было лишним, по закону каждый сотрудник самостоятельно решает, когда применять табельное оружие и лично несет ответственность за последствия.

— Видать, сильно его этот Шилов достал, — шепнул один из оперов.

— Меня тоже, — отозвался коллега. — Но я лично не собираюсь палить во всех без разбора. Меня в Нижний Тагил как-то не тянет. И так за сегодняшний рейд столько дров наломали, что теперь будем месяц в прокуратуре отписываться. Надо было мне в отдел к Карташову идти, у меня ведь был выбор, когда я из Фрунзенского переводился.

— Думаешь, у Карташова спокойнее?

— Может, и не спокойнее, зато Иваныч своих не бросает. А с нашим только и думай, с какой стороны огребешь неприятностей. Если не застрелят, так посадят…

Подошли к квартире. Арнаутов нажал кнопку звонка, потом стукнул по двери кулаком и встал так, чтобы его не могло зацепить, если из квартиры прямо через дверь откроют огонь. Его бойцы так же привычно заняли места вдоль стен и на лестничном марше.

Миша замер, глядя на все это сверху, из проема чердачной двери. Выйди он минутой раньше, и столкнулся бы с ними нос к носу.

Миша медленно попятился на чердак. Он был уверен, что сейчас кто-нибудь из ментов догадается посмотреть вверх, и его обнаружат. Но все напряженно стояли и ждали, не отрывая глаз от квартиры, точно были твердо уверены, что внутри обязательно кто-то есть, и Краснов сумел незамеченным скрыться из поля зрения.

Куда дальше? Чердак, конечно, большой, но спрятаться негде. Если начнут проверять, то найдут обязательно.

Когда вселялись, то парень, который позже взорвался, ходил смотреть пути отхода. Вернувшись, сказал, что по крышам можно пройти весь квартал — дореволюционная постройка, дома стоят вплотную.

Миша выбрался через слуховое окно, осмотрелся. Все оказалось так, как говорил Серега, но с некоторыми нюансами: дома были разной этажности, и с разными крышами. Двухскатные, четырехскатные — как на этом доме, плоские; крытые железом и толем; с эркерами и какими-то постройками вроде кирпичных сараев; утыканные антеннами… Справа дом ниже, слева — такой же пятиэтажный.

Краснов осторожно двинулся влево. И, словно почувствовав что-то, остановился, посмотрел вниз.

С улицы через арку во двор шли Егоров и Шилов. Они оживленно переговаривались и ни о чем, похоже, не подозревали. То ли во дворе нет ментов, то ли они так хорошо замаскировались, что еще полминуты, и Рома с Петровичем окажутся в их руках.

Краснов хотел крикнуть, но увидел оторванный кусок кровельного железа, схватил его и бросил вниз. Грохот получился такой, что и в квартирах, наверное, многие вздрогнули.

Шилов и Егоров остановились и подняли головы. Миша замахал руками, предупреждая об опасности, и его сразу поняли. Он увидел, как они бросились обратно под арку и благополучно выскочили на улицу.

Теперь следовало уходить самому. Пригибаясь, чтобы сохранить равновесие на скользком железе, Миша побежал к соседнему дому.

— Я его вижу. Он на крыше, — сообщил по рации опер, оставленный во дворе.

Бежать быстро не получалось. Дважды Миша чуть не упал, но все-таки благополучно добрался до края и перепрыгнул на следующий дом. Обернувшись, увидел, что его догоняют. Преследователи были еще далеко, но расстояние сокращалось. Миша прибавил ходу.

— Стой, стрелять буду! — крикнули ему вслед, но выстрелов не прозвучало, хотя Миша видел, что кто-то из уэсбэшников — их было человек пять, — вытащил пистолет. Здоровенный начальник, который приходил к нему в СИЗО с требованием изменить показания, бежал одним из последних. Хоть бы он упал, сволочь…

Впереди оказалась глухая кирпичная стена более высокого дома. Миша подумал: все, блин, приплыли, но заметил приставленную к ней железную лесенку.

Сзади опять донеслось:

— Стой, сука!

Миша взлетел по лестнице. Оглянулся: менты еще ближе, хотя и не все, трое, в том числе громила-начальник, отстали. Лесенка хоть и шаткая, но за стену держится крепко, за собой ее не утащишь.

Побежал дальше.

И понял, что бежать все-таки некуда. Следующий дом был значительно ниже и имел остроугольную двухскатную крышу. На такую сиганешь — не удержишься, окажешься на асфальте быстрее, чем успеешь «Мама!» сказать.

Может, удастся заскочить в какую-нибудь квартиру?

Миша подбежал к краю, посмотрел вниз. Хоть чуть-чуть повезло: прямо под ним был маленький балкон. Тренироваться некогда, если не получится с первой попытки, то не получится уже никогда.

Миша прыгнул.

Попал.

Окно и дверь в квартиру были закрыты. В комнате шел ремонт: стояли стремянка и ведро с краской, мебель была сдвинута к одной стене и накрыта черным полиэтиленом. Хозяин квартиры — немолодой мужик в майке, с сильно татуированными руками, — не испугался, наоборот, решительно направился к балконной двери:

— Чего-то я не понял! Чего за дела-то?

Миша прижался к дверному стеклу:

— Выручай, земеля, менты на хвосте!

Мужик внимательно посмотрел на Краснова…

Когда двое оперов спустились на балкон, дверь была распахнута настежь. Хозяин квартиры, уже одетый не в майку, а в рубашку с длинными рукавами, закрывающими зоновские татуировки, сидел на корточках и сгребал осколки цветочного горшка.

— Где он?

— Цветок разбил, падла! — Мужик проворно вскочил, посторонился, свободной рукой схватился за левую скулу, как будто бы она болела после сильного удара Краснова. — Ломанулся, как танк! Догоните — отоварьте его как следует, суку!

С пистолетами в руках опера пронеслись по квартире и исчезли на лестнице.

Мужик запер за ними дверь, вернулся в комнату и, приподняв полиэтилен, сказал прятавшемуся там Краснову:

— Выходи, чего ты?

Миша вылез из укрытия, восхищенно покачал головой:

— Слушай, как ты все это сообразить успел?

Мужик усмехнулся:

— Поживи с мое! У меня вот сын, знаешь, почему пятерик мотает? Потому что меня рядом не было!

— Спасибо…

— Ты погоди только, не выходи сразу. Они сейчас на улице шухер устраивают. Вот угомонятся немного, тогда и пойдешь…

«Петрокомбанк» занимал нижний этаж неприметного старого дома, расположенного в районе концертного зала «Октябрьский». Не зная точного адреса, найти его было сложно: никакой рекламы, вход со двора, скромная вывеска. Обычно так выглядят или очень крепкие банки, созданные серьезными людьми для обслуживания их интересов, или мыльные пузыри, ненадолго рожденные под реализацию конкретных мошеннических проектов. «Петрокомбанк», скорее всего, принадлежал к первым.