Джордж Пелеканос - Ночной садовник Страница 45

— Повтори-ка еще раз, — попросил Реймон.

— На обложке ничего не было написано, — сказал Ричард. — Я запомнил, потому что подумал: «Какая-то дурацкая книга».

«Это был дневник», — подумал Реймон. Но когда его видели Диего и Шака, у него ничего не было в руках.

— Не говорите маме, что мы играли, — сказал Рональд.

— Мы сказали, что будем заниматься, — добавил Ричард.

— Не следует лгать матери, — сказал Реймон. — Она хорошая женщина.

— Я знаю, — кивнул Рональд. — Но если бы мы честно сказали ей, что нам неохота идти в школу, она бы очень расстроилась.

— Не хочется нарываться, — подтвердил Ричард.

Рональд кивнул на левое плечо Реймона.

— У вас сегодня «Глок» с собой?

Реймон кивнул.

Рональд улыбнулся.

— Убедительный аргумент, правда?

— Надеюсь, парни, вы скоро поправитесь, — сказал Реймон и положил на стол свою карточку. — Отдыхайте.

Реймон поехал в направлении дома Терранса Джонсона, рассчитывая встретиться с Биллом Уилкинсом, который сейчас должен был исследовать содержимое компьютера Асы. Когда он ехал по Пибоди, раздался звонок мобильного.

— Привет, Регина.

— Джуз…

— Что случилось?

— Только не расстраивайся.

— Говори, что случилось.

— Диего отстранили от уроков.

— Опять?

— Из-за истории с дракой, в которую ввязался его друг Тоби. Мистер Гай заявил, что Диего отказался сотрудничать с администрацией, и разорялся насчет неподчинения.

— Чушь.

— Мистер Гай также упомянул, что у директора есть вопросы, касающиеся нашего места жительства.

— Думаю, они узнали, что мы живем в округе Колумбия.

— Как бы то ни было, я собираюсь забрать Диего. Я говорила с ним по телефону, похоже, он очень расстроен. Попытаюсь поговорить с директором, когда буду там.

— Просто забери его, — ответил Реймон. — Я сам поговорю с директором.

— Тебе надо остыть, прежде чем ты там появишься.

— Забери Диего, — повторил Реймон. — Я позвоню тебе позже.

Реймон свернул на обочину, остановил «таурус» и позвонил Биллу Уилкинсу на сотовый.

— Билл, это Джуз. Я пока не могу подъехать.

— Я раскопал старые файлы Асы, — тихо сказал Уилкинс. — Есть кое-что, тебе следует взглянуть.

— Посмотрю, когда приеду. Билл, ты когда-нибудь слышал о монументе Линкольну?

— Угу.

— Посмотри, нет ли там упоминаний о нем.

— Хорошо, но Джуз…

— Я поговорю с тобой позже, — сказал Реймон. Он включил передачу и направился в Мэриленд.

27

Ронда Уиллис и Бо Грин сидели в гостиной хорошо обставленного дома на Квинси-стрит. Перед ними на маленьком столике стояли чашки с кофе. Дом был чистый, мебель подобрана тщательно и со вкусом. И совсем не похож на дом девушки, которая танцует в стриптиз-баре и путается с убийцей. Но именно в этом доме выросла Дарсия Джонсон.

Ее мать, Вирджиния Джонсон, сидела между детективами. Привлекательная женщина со светлой кожей и веснушками, одетая модно, но в соответствии с возрастом. У нее на коленях сидел с довольным видом одиннадцатимесячный малыш. Он улыбался Бо Грину, который строил ребенку рожицы.

— Что она натворила, детектив? — спросила Вирджиния.

— Нам нужно поговорить с ее другом, — ответила Ронда, — с Домиником Лайонсом.

— Я его знаю, — сказала Вирджиния. — А поговорить о чем?

— Это связано с расследованием убийства.

— Мою дочь подозревают в убийстве?

— Не совсем, — сказал Грин. Втиснутый в небольшое кресло, он напоминал буйвола, решившего устроиться в посудной лавке.

— Нам известно, что Дарсия и Доминик встречались, — сказала Ронда. — Мы были на квартире, которую она снимает вместе с Шейлин Вон. Мы также были у нее на работе. Но ни дома, ни в баре она в последние дни не появлялась.

— Вы с ней виделись? — спросил Грин.

— Она звонила вчера вечером. Хотела узнать, как дела у маленького Айзы. Но я не знаю, откуда она звонила.

— Айза — ее сын?

— Да.

— А отец Доминик Лайонс?

— Нет, другой человек, но он больше не появляется.

— У нас нет адреса Лайонса, — сказал Грин. — Может, вы подскажете, где его можно найти?

— Извините, нет.

Грин чуть наклонился, осторожно взял чашку с блюдца и сделал глоток. Изящная чашка, казалось, сейчас рассыплется в его огромной руке.

— Ну что ж, простите, что побеспокоили вас, — с искренним сожалением сказала Ронда.

— Мы думали, что все делаем правильно, — тихо произнесла Вирджиния Джонсон.

— Мы можем лишь стараться.

— Сейчас этот район меняется к лучшему, но вы же знаете, так было не всегда. Мой муж вырос здесь, в Петворте, но старался держаться подальше от местных компаний. Он считал, что строгие родители и церковь смогут защитить наших детей от беды. В общем-то он оказался прав.

— У вас есть еще дети?

— Еще трое, все уже выросли. Все отучились в колледже, живут самостоятельно и вполне благополучно. Дарсия самая младшая. Она дружила с этой Шейлин еще со школы. Уже в тринадцать пробовала наркотики и все время меняла ухажеров. Она никогда не была правильной девочкой. Бог простит мне мои слова, это не ее вина. По сути, у бедной девушки не было нормального дома.

— В этом-то все и дело, — сказал Грин.

— Не только в этом, — возразила Вирджиния. — Вы можете постоянно быть рядом с ними, направлять их, отдавать им свою любовь и, тем не менее, они убегают вперед и очертя голову прыгают в самый водоворот.

— Как Дарсия относится к сыну?

— Она очень его любит. Но не годится на роль матери. Я отработала двадцать пять лет на государственной службе и рано вышла на пенсию. Муж работает, так что мы можем сводить концы с концами. Если ничего не изменится, мы вырастим Айзу.

— Я сказал, что мы не подозреваем Дарсию в этом преступлении, — сказал Грин.

— Но нам обязательно надо доставить ее в отдел, — сказала Ронда. — Возможно, она является свидетелем.

— Она водит машину? — спросил Грин.

— Нет. Дарсия так и не получила права.

— Вполне вероятно, ее возит Доминик, — пробормотала Ронда. Она рассуждала вслух.

— Этот молодой человек кого-то убил? — спросила Вирджиния.

Ронда кивнула Бо Грину, предлагая ответить на вопрос и подавая знак начинать давление.

— Вероятность очень велика, — сказал Грин.

— Для начала было бы неплохо задержать Доминика Лайонса, чтобы обезопасить вашу дочь, — продолжила Ронда.

— У нас есть номер ее сотового, — сказал Грин.

— Но она не отвечает, когда мы звоним, — добавила Ронда.

— Может, если позвоните вы, она подумает, сын приболел или что-то в этом роде, — начал Грин.

— Это ее обеспокоит, и она приедет, — продолжила Ронда.

— Я позвоню ей, — сказала Вирджиния Джонсон, мягким полотенцем вытирая подбородок малышу.

— Мы будем вам признательны.

— И она приедет, — кивнула Вирджиния, глядя на Ронду. — Она действительно любит ребенка.

Реймон находился в приемной директора средней школы округа Монтгомери, в которой учился его сын. Он сидел рядом с еще одним отцом, чернокожим мужчиной примерно его возраста. Реймон приехал в школу десять минут назад и сказал секретарю, что хотел бы поговорить с директором Брустер. Женщина-администратор довольно холодно ответила ему, что для этого необходима предварительная договоренность. Тогда Реймон показал ей свой жетон, сообщил, что он отец Диего Реймона и что он подождет, пока его не пригласят. Женщина предложила ему присесть.

Через десять минут из коридора, ведущего в административные помещения, появилась высокая худая женщина лет пятидесяти. Она подошла к стойке, оглядела приемную и, улыбаясь, направилась к чернокожему мужчине, протягивая ему руку.

— Мистер Реймон? — спросила она.

— Это я — Джуз Реймон.

Реймон встал и пожал протянутую руку. У мисс Брустер было унылое лошадиное лицо, которое газетчики предпочитают называть изящно-удлиненным. Она взглянула на Реймона, ее улыбка увяла, но тут же появилась вновь. Однако доброжелательность исчезла. Она несколько раз встречалась с Региной, но никогда с Реймоном. Очевидно, она думала, что отец Диего Реймона — черный.

— Пожалуйста, пройдемте в кабинет, — сказала мисс Брустер.

Реймон последовал за ней, невольно оценивая довольно стройную фигуру — все-таки он был мужчиной.

Мистер Гай сидел в кабинете мисс Брустер. Заместитель директора крепко прижимал к груди планшет-блокнот. В отличие от мисс Брустер, у него был толстый зад и огромный живот.

— Гай Дэвис, — представился он, протягивая руку.

— Здравствуйте, мистер Гай, — произнес Реймон, намеренно называя его тем именем, которое он сам выбрал для общения с учениками. Он пожал протянутую и сел на стул.