Валерий Маслов - Москва времен Чикаго Страница 47

Андрей понял, что возражать бесполезно и надо соглашаться с начальником.

Он взял диктофон, и они направились в приемную Генерального прокурора.

Александр Михайлович принял их немедленно. Он, видимо, тоже чувствовал, что начальник Следственного управления и Усков, занятые разработкой одного из важнейших дел, просто так аудиенции не попросят.

Виктор Васильевич без лишних предисловий приступил к изложению сути дела:

— Докладываю, Александр Михайлович, что дело Джевеликяна неожиданно вывело следователя Ускова на чрезвычайно важную государственную информацию.

Такое начало несколько заинтриговало Генерального прокурора. Но он не стал задавать лишних вопросов, чтобы не прерывать Виктора Васильевича.

— Похоже, мы вышли на преступную группировку, которая или замышляет, или уже осуществила взлом защиты компьютерной системы Центрального банка.

— Вот как? — оживился Генеральный прокурор. — Интересно! До сих пор мы имели дело с грабежами банков, которые осуществлялись со стрельбой и взломом сейфов. Получается, Запад и здесь просветил нашу страну?

— Получается.

— И кто же в нее входит, в эту преступную группировку? Есть известные люди?

— Есть. Титовко, например.

Александр Михайлович оживился еще больше. Даже привстал и внимательно посмотрел на Виктора Васильевича, словно хотел убедиться наверняка: не разыгрывают ли его? Но начальник Следственного управления смотрел на него серьезно. Да и не в повадках этого степенного человека было легкомысленное поведение.

— А доказательства?

— Имеются.

Виктор Васильевич повернулся к молчавшему все это время Ускову:

— Включай запись.

После того как диктофон выдал последнюю фразу, Генеральный прокурор какое-то время молчал. Видимо, обдумывая ситуацию и последствия данной информации. Затем поинтересовался:

— Поясните, где была сделана запись?

— На загородной даче Джевеликяна. Час назад.

— А санкция на прослушивание? Вы получили ее у прокурора?

— Да, Александр Михайлович, — ответил начальник Следственного управления и назидательно посмотрел на Ускова.

— Отлично! В таком случае можно считать это официальным документом. А что за таинственный «Банда-банк»? Неужели у нас в стране уже появились учреждения с такими криминальными названиями?

Виктор Васильевич улыбнулся:

— Нет, конечно. Видимо, это условное название банка, в который переводятся средства.

— Думаю, — впервые вмешался в разговор Андрей, что это банк в том областном центре, где мэром небезызвестный вам Петраков.

— Вот как?! — снова воскликнул Александр Михайлович. — Очень интересно! Значит, собирается знакомая компания: Титовко, Джевеликян и Петраков.

— Похоже, что так, — согласился Виктор Васильевич.

— Но ведь Джевеликян сидит в следственном изоляторе. Как же он может участвовать в этом деле?

— Я думаю, — опять вмешался следователь, — что они на время выключили его из игры. Джевеликян предоставил им свою дачу под штаб-квартиру для проведения этой операции. А когда его посадили, эти друзы просто обрадовались, что не надо с ним делиться.

— Тем более учитывая взрывной и непредсказуемый характер этого… Мягди Акиндиновича… Им лучше какое-то время обходиться без него, — добавил Виктор Васильевич.

— Разумно. Вполне согласуется с образом мысли и действий этих господ-чиновников. Так, ваши дальнейшие действия?

— Считаю, что надо поставить в известность ФСБ, — ответил начальник Следственного управления.

— Пожалуй, — не совсем уверенно согласился Генеральный прокурор. — Но сначала я должен кое с кем посоветоваться. Пока никаких действий не предпринимать: я вас вызову.

— А прослушивание продолжить можно? — поинтересовался Усков.

— Нужно. Вы же не собираетесь вновь рисковать жизнью, чтобы убрать «жучок» из той комнаты, где он уже находится? — улыбнулся Александр Михайлович.

— Конечно, нет!

— Вот и прекрасно. Ждите моих указаний.

Виктору Васильевичу и Андрею ничего не оставалось, как покинуть кабинет Генерального прокурора, чтобы теперь делать только одно: ждать.

Усков справедливо рассудил, что, пока Генеральный прокурор будет консультироваться, пока переговорит, с кем считает нужным, он, следователь, ведущий дело Джевеликяна, может использовать это время для допроса заключенного. Тем более пока что разговор у них был всего один. И не очень успешный, хотя Мягди и откликнулся на его информацию о Джульетте. Теперь нужно заставить преступника пойти на дальнейший контакт. Чтобы несколько расположить к себе Джевеликяна, он решил провести не официальный допрос в служебной комнате следственного изолятора, а прийти к нему прямо в камеру.

Однако в следственном изоляторе почему-то не спешили пропускать его к подследственному. Находились всевозможные причины, чтобы помешать этому.

Наконец Ускову надоело выслушивать нелепые объяснения, и он пригрозил, что пожалуется их начальству в Министерстве внутренних дел, если его немедленно не проведут в камеру. Андрей уже начинал сомневаться, а в изоляторе ли находится Джевеликян?

Но Мягди Акиндинович, оказывается, никуда бежать не собирался. Более того, он вполне был доволен своим существованием. Следователь застал арестанта, премило беседующим с кем-то из друзей на воле по мобильному телефону.

Ему даже пришлось немного подождать, пока заключенный закончит телефонный разговор. И он не преминул этим воспользоваться.

— Господин Джевеликян, — вполне серьезно заметил Усков, удобно располагаясь на мягком стуле. — А ведь я могу нарушить эту идиллию и возвратить вас туда, где сидят несколько десятков зеков одновременно.

Мягди взглянул на него как бы с удивлением:

— Разве? А я считал, что весь этот комфорт — с вашего разрешения.

— Я что, похож на вашего закадычного друга? — насмешливо поинтересовался Усков.

— Нет, конечно. К сожалению. С вами по крайней мере знаешь, чего ожидать: вы своему слову не измените.

— А вот ваши друзья, насколько мне известно, изменяют. Не так ли?

Джевеликян промолчал. Но по потемневшим, налившимся кровью глазам было видно, что удар попал в цель.

Усков, конечно, ожидал подобной реакции, но не до такой степени. У него даже мелькнула шальная мысль: а не выпустить ли этого горячего и мстительного грузина на волю? Уж он-то не преминет расправиться с предавшими его подельниками так, как ни одно правосудие в мире.

Но тут же прогнал эту мысль. Он столько гонялся за этим матерым преступником, столько положил нервов, времени, усилий, что самому выпускать Мягди на волю было бы не только абсурдом, но и преступлением. Да никто ему этого и не позволит. Ведь он всего лишь следователь, а не судья, чтобы принимать подобные решения. Поэтому Андрей решил продолжить разговор в заданном направлении, которое, кажется, начинает приносить хорошие результаты.

— Так вот, господин Джевеликян, по нашим оперативным сведениям, Титовко и Петраков, пока вы сидите здесь в таких замечательных условиях, делят на двоих колоссальные суммы. Надеюсь, они ставят вас в известность об этом, чтобы потом возвратить долги?

— Сволочи! — прорычал Мягди.

Однако сколько ни ждал следователь продолжения этого эмоционального вступления, его не последовало.

Впрочем, и это невольно вырвавшееся восклицание свидетельствовало о многом. По крайней мере Усков теперь мог быть твердо уверен в своих догадках: Джевеликян входит в это дело, знает о попытке взлома компьютерных сетей Центробанка. И не знает только одного: сколько подельникам уже удалось украсть.

Андрей посмотрел на подследственного и понял, что на продолжение разговора рассчитывать бесполезно. Но своего он все же добился: Мягди выведен из себя, находится в состоянии, близком к бешенству. Значит, начнет действовать и делать ошибки. А это как раз и нужно было сейчас Ускову. Только и здесь, как и в случае с Генеральным прокурором, приходилось ждать. Для деятельного, энергичного молодого следователя это было почти пыткой.

…Первое, что сделал Генеральный прокурор, как только подчиненные покинули его кабинет, позвонил премьер-министру. Но тот проводил большое совещание и в своем кабинете не находился. Конечно, можно было подождать, еще раз все взвесить и обдумать, но полученная сверхважная информация заставляла немедленно действовать: ведь именно в эти минуты из депозитария Центрального банка могли утекать в неизвестном направлении миллиарды рублей.

Кому же первому доложить, раздумывал Александр Михайлович. Конечно, к такому неординарному делу, как грабеж Центрального банка, в первую очередь нужно привлечь Федеральную службу безопасности. Но Генеральному прокурору почему-то не очень хотелось немедленно ставить их в известность.