Эд Макбейн - Ночные кошмары Страница 48

Капрал вновь позвонил полковнику, доложил о прибытии Кареллы, затем указал ему на дверь:

– Пожалуйста, проходите.

Полковник Хамфрис, высокий загорелый пятидесятилетний мужчина, с крепким рукопожатием и несколько пропитым голосом, сообщил Карелле, что только что переговорил с командиром части и получил разрешение на личный досмотр при условии, что будут присутствовать военный юрист и армейский врач. Карелла нашел это условие совершенно естественным. Армия должна оберегать права своих офицеров.

В медицинском пункте части собралось пятеро – подполковник – военный юрист; майор – армейский врач; полковник Хамфрис – старший полицейский чин части; Карелла, которого вся эта процедура начала приводить в некоторое замешательство, и, наконец, майор Джон Фрэнсис Таталья. Последний прочитал судебное предписание и пожал плечами:

– Не понимаю.

– Эта бумага дает ему право осмотреть вас на предмет обнаружения собачьего укуса, – сказал юрист. – Генерал Килборг не возражает.

– Извольте, пожалуйста, раздеться.

– Это просто смешно, – сказал Таталья, но тем не менее принялся раздеваться. На руках никаких ранок не оказалось, но на левой ноге, чуть выше лодыжки, белела повязка.

– А это что? – спросил Карелла.

Оставшийся в одних трусах и нижней рубахе Таталья ответил:

– Порезался.

– Попрошу вас снять повязку, – сказал Карелла.

– Боюсь, снова кровь пойдет.

– Здесь доктор. Если хотите, он этим займется.

– Да нет, я уж сам. – Таталья медленно размотал бинт.

– Это не порез, – заявил Карелла.

– Нет, порез, – стоял на своем Таталья.

– А откуда же тогда эти вмятины?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Это следы от зубов.

– Вы что, врач?

– Нет, но для этого и не нужно быть врачом, Любому видно, что это следы укуса. – Карелла повернулся к офицеру-медику.

– Скажите, майор, ведь это следы от зубов?

– Это могут быть следы от зубов. Но мне надо получше разглядеть их.

– Так не сделаете ли одолжение? – попросил Карелла.

Майор прошел к шкафчику из нержавеющей стали, выдвинул верхний ящик и взял лупу.

– Будьте любезны прилечь на этот стол, – обратился он к Таталье. Таталья взобрался на стол. Врач направил свет на больное место, приладил лупу и принялся разглядывать рану.

– Ну что же, – заявил он, – это могут быть следы собачьих клыков. Но с определенностью сказать не могу.

– Полковник, – Карелла повернулся к юристу, – я должен взять этого человека под стражу на предмет дальнейшего медицинского обследования раны, а также допроса по поводу трех убийств и попытки нападения.

– Да, но у нас нет уверенности в том, что это следы собачьего укуса, – возразил тот.

– То, что это следы укуса какого-то животного, сомнений не вызывает, – настаивал Карелла.

– Отсюда еще не следует, что это следы собачьего укуса, а в вашем предписании значится четко: укус собаки. И если это какой-то другой укус...

– Но ведь ваш же собственный врач говорит, что это может быть...

– Ничего подобного, я сказал, что с определенностью утверждать не могу, – вмешался в разговор последний.

– Слушайте, что здесь, черт побери, происходит?! – взорвался Карелла.

– Происходит то, что вы хотите вывести этого человека из-под военной юрисдикции, – пояснил юрист, – а я не...

– За тем лишь, чтобы проверить результаты проведенного нами расследования.

– ...А я не уверен, что вправе сделать это.

– Так мне что же, обращаться к окружному прокурору? Ладно, где тут у вас телефон, сейчас позвоню в городскую прокуратуру.

– Спокойно, спокойно, – умиротворяюще произнес полковник Хамфрис.

– О каком спокойствии вы говорите! – вконец разъярился Карелла. – Здесь присутствует человек, который, возможно, совершил три убийства, а вы призываете меня к спокойствию?! Да я арестую его, даже если для этого мне понадобится дозваниваться до президента и получать его разрешение, ясно? Он Верховный главнокомандующий...

– Спокойнее, спокойнее, – повторил Хамфрис.

– Так что будем делать? – спросил Карелла.

– Позвольте мне поговорить с генералом, – сказал Хамфрис.

– Давайте, говорите с генералом.

– Это недолго, – Хамфрис вышел в соседнюю комнату.

Через стену было слышно, как он куда-то звонит. Карелла принялся мерять шагами медпункт. Офицеры, избегая его взгляда, смотрели через окно на плац. Таталья перебинтовал ногу и уже одевался, когда вернулся Хамфрис.

– Генерал не возражает, – сообщил он.

Но не так-то все было просто.

С Татальей отправился военный юрист, чтобы защищать, как принято в этой стране, его права, – совсем неплохая, если вдуматься, традиция. А если вовсе не Таталья убил Джимми и Изабел Харрис, не говоря уж об Эстер Мэттисен? Что, если вовсе не он собирался напасть на старого Юджина Мэслена и совсем не его укусила собака по кличке Ральф? Может быть, его укусила собственная жена? Или любимая кошка? На этот случай и было предусмотрено присутствие подполковника Энтони Лумиса – при нем нужные показания из Татальи грубой силой не выбьешь; и хотя в наши дни полицейские резиновыми дубинками в таких случаях не пользуются, Лумис мог этого и не знать.

В ответ на предложение Кареллы взять у Татальи на пробу кровь и сравнить ее с образцами, взятыми на тротуаре неподалеку от Торгового банка, подполковник Лумис заявил, что, с его точки зрения, это нарушение прав Татальи. К тому времени в инспекторскую уже подошел помощник окружного прокурора Эндрю Стюарт. Дело по-настоящему запахло жареным, и прокуратуре вовсе не хотелось отпускать ни с чем подозреваемого в целой серии убийств, только потому что его права блюдет привередливый армейский законник – вон, он даже не позволил полицейскому врачу взглянуть на рану, чтобы определить ее происхождение. Стюарт тоже был привередливым законником, хотя и гражданским. В будущем он надеялся стать губернатором штата. В одну из многочисленных войн, что вела эта страна, он служил в армии Соединенных Штатов и с тех пор не любил военных, а подполковников – в особенности.

– Полковник, – в американской армии к подполковникам обращаются именно так, – полковник, по-видимому, перед тем, как вам в одиночку предстоит сразиться с противником, мне следует посвятить вас кое в какие тайны. – Довольный такого рода вступлением Стюарт улыбнулся улыбкой чеширского кота. – Я намерен поговорить об акте Миранды-Эскобедо и о правах заключенного. Или вернее, поскольку сегодня и так все говорят о правах заключенных, я, разнообразия ради, поговорю о правах представителей закона. Итак, внимание, полковник...

– Мне не нравится ваш покровительственный тон, – заметил Лумис.

– Боюсь, вам придется с ним примириться, – Стюарт снова улыбнулся улыбкой чеширского кота. – Для вашего сведения, офицер полиции имеет полное право потребовать от заключенного, чтобы тот сдал кровь на анализ, взять у него отпечатки пальцев, сфотографировать, обыскать, попросить принять то или иное положение, надеть шляпу или пальто, поднять монету с пола, приложить палец к кончику носа и тому подобное, не уведомляя предварительно о праве на юридическую поддержку и о том, что его показания могут быть использованы против него.

– Это ваше толкование, – заметил Лумис.

– Нет, это толкование Верховного суда этой страны. Различие между любыми действиями такого рода и заявлениями, сделанными в ходе допроса, это всего-навсего различие между непротокольными и протокольными ответами заключенного. В первом случае можно ни о чем не предупреждать, во втором предупреждение обязательно. Таким образом, полковник, нравится вам это или нет, но мы возьмем у майора Татальи кровь на анализ; точно так же мы вызовем судебного медицинского эксперта, чтобы он определил, является ли рана на ноге следом от укуса собаки. Так, полковник, обстоят дела, у нас есть полное право провести упомянутые действия, и сколько бы вы ни возражали, мы их проведем. Ясно?

– Я возражаю, – заявил Лумис.

– Отлично. А я вызываю эксперта.

Помощник судмедэксперта прибыл через сорок минут. Было около девяти вечера. Осмотрев рану, эксперт заявил, что она напоминает след от укуса собаки, и поинтересовался, не была ли собака бешеной.

– ...Была, – сказал Карелла.

Солгал он совершенно неожиданно, но на редкость к месту. В правилах ничего не упоминалось о том, что нельзя говорить неправду медэксперту, вот Карелла и принялся фантазировать на месте.

– В отделении служебного собаководства собаке отрезали голову и взяли на анализ мозговые ткани. Собака оказалась бешеной.

– Тогда этому господину нужна срочная госпитализация, – заявил медэксперт и принялся перечислять симптомы страшной болезни: инкубационный период длится от двух до двадцати двух недель, после чего у майора появятся сначала сильные боли в области укуса, затем головные боли, потеря аппетита, рвота, бессонница, чувство страха, трудности с глотанием, далее конвульсии, бред, кома и, наконец, смерть. Слово «смерть» он произнес с должной значительностью.