Андрей Иванов - Свадебный подарок Страница 5

В дурном настроении Мухомор открыл совещание, где присутствовали майор Соловец, капитан Ларин и старшие лейтенанты Дукалис и Волков.

– Сначала по квартальному отчету, – начал Петренко. – Положение очень серьезное. По сравнению с предыдущим кварталом раскрываемость сократилась на восемь с половиной процентов.

– До конца квартала еще почти месяц, – сказал Соловец.

– Вот именно, – согласился Петренко. – И за этот месяц вы обязаны исправить положение. Необходимо два-три серьезных раскрытых дела. – Мухомор сделал паузу и посмотрел на подчиненных. – Лучше четыре, – добавилподполковник.

– Будем стараться, Юрий Саныч, – сказал Ларин.

– И еще. – Мухомор понизил голос. – Как говорится, не в службу, а в дружбу.

– Слушаем, товарищ подполковник, – отреагировал Соловец.

– У меня на даче в Грузино штакетник прохудился…

Оперативники сразу поняли, о чем пойдет речь.

– Нет проблем, Юрий Саныч, – произнес Ларин.

– Починим, – поддержал коллегу Дукалис.

– Сделаем в ближайшие выходные, – пообещал Волков.

Мухомор был удовлетворен ответом подчиненных.

– Хорошо, – сказал подполковник. – Что еще по текущим делам?

– К нам поступило заявление от некой Анны Абрамовой, в котором она утверждает, что ее бабушка Людмила Лебедева всегда носила при себе в ладанке ценное ожерелье, доставшееся ей по наследству, – доложил Ларин. – Лебедева скончалась на прошлой неделе, бригада «скорой помощи» забрала ее прямо на Большом проспекте Васильевского острова. Ни дома, ни среди вещей, обнаруженных при пенсионерке, никаких ценностей не найдено.

– Какие в этой связи есть мнения? – спросил Мухомор.

– Если ожерелье действительно существует, то есть несколько версий, кто им мог завладеть, – сказал Соловец.

– Ну и кто же? – скептически поинтересовался Петренко.

– Во-первых, его могла взять сама Абрамова, – пояснил майор. – Узнав о смерти бабушки, она первой оказалась в ее комнате в коммуналке. При отсутствии завещания ожерелье досталось бы ее матери.

– Зачем же ей самой писать заявление в милицию? – усомнился Дукалис.

– Возможно, чтобы отвести от себя подозрение, – ответил Соловец.

– Какие еще есть мнения? – спросил Мухомор.

– Ожерелье мог украсть кто-то из соседей по коммуналке, – сказал Волков. – В тот момент, когда в квартиру позвонили из больницы и сообщили, что Лебедева мертва.

– Но это возможно только в том случае, если пенсионерка держала ценности дома, а не носила с собой, как утверждает Абрамова, – возразил Ларин. – К тому же есть обстоятельства, заставляющие рассмотреть еще одну версию.

– Что за обстоятельства? – спросил Мухомор.

– На следующий день после смерти Лебедевой я позвонил в больницу и договорился о встрече с врачом Гуницким, который был главным в бригаде, подобравшей женщину, – сказал Ларин. – Когда вечером я приехал в больницу, Гуницкий был уже мертв.

– То есть как? – спросил Мухомор.

– Экспертиза показала, что смерть наступила от передозировки сильнодействующего лекарства, – ответил оперативник. – Он регулярно принимал его, но обычно аккуратно регулировал дозу.

– А от чего наступила смерть этой Лебедевой? – поинтересовался Петренко.

– Врачи говорят, что смерть явилась следствием сердечного приступа, – сказал Ларин.

– Сколько ей было лет?

– Семьдесят восемь.

– Ну так что же вы хотите… – развел руками Мухомор. – Значит, что мы имеем? Заявление о пропаже ожерелья, которого никто не видел, и две естественные смерти?

Оперативники промолчали.

– Рекомендую заняться этим делом в свободное от работы время, – подытожил Петренко.

– Хорошо, Юрий Саныч, – произнес Соловец.

– Ладно, идите, – сказал подполковник. – И набирайтесь сил для выходных.

Оперативники направились к выходу. Старший лейтенант Волков шел последним. Возле дверей он замешкался.

– Юрий Саныч, можно один вопрос? – сказал оперативник, оставшись один на один с шефом.

Мухомор посмотрел на него поверх очков.

– Ну что еще? – спросил он.

– Понимаете, Юрий Саныч, – произнес Волков, – хотел бы отпроситься с завтрашнего дежурства.

– Это еще почему?

– Завтра вечером у меня сестра замуж выходит. Такое дело… Один раз в жизни, сами понимаете…

– Не знал, что у тебя есть сестра, – удивился Петренко.

– Двоюродная, – сказал Волков. – Любимая, – добавил он.

– Ну раз любимая, тогда конечно, – согласился подполковник. – Передавай мои поздравления.

– Спасибо, Юрий Саныч. Передам…

В тот же день старший лейтенант Дукалис отправился на авторынок, чтобы присмотреть автомобиль, соответствующий его будущему статусу состоятельного человека. Доехав на метро до станции «Автово», оперативник перешел проспект Стачек и вскоре оказался на огороженной территории рынка, где рядами стояли автомобили, возле которых толкались покупатели и продавцы.

Выбор машин был широк. Тут стояли и пригнанные из Германии новенькие «мерседесы», «ауди» и «БМВ», и потрепанные автомобили французского и итальянского производства, и отечественные машины на любой вкус. Старший лейтенант стал прогуливаться по рынку, где жизнь била ключом. Между машинами раскинулись торгующие горячей выпечкой ларьки, из которых неслась музыка радиостанции «Шансон». Певцы и певицы хриплыми голосами исполняли песни о трудной судьбе уркагана и о потерянной вследствие измены любви.

Дукалис не был искушенным автомобилистом и в первые минуты растерялся. Последней машиной оперативника была подержанная «Нива», подаренная коллегами на день рождения и развалившаяся спустя полгода после торжественного вручения ключей. Впрочем, в ее смерти старший лейтенант мог винить только самого себя: он слишком неаккуратно гонял по рытвинам и канавам, которыми славятся улицы культурной столицы.

Милиционер пошел вдоль автомобильных рядов, рассматривая выставленный товар, и особенно долго задержался у серебристой «вольво», залюбовавшись большой красивой машиной. Хозяин, находящийся неподалеку, обратил внимание на потенциального покупателя.

– Могу что-нибудь подсказать? – обратился он к Дукалису.

– Какого года машина? – спросил оперативник с видом знатока.

– Девяносто девятого.

– Какой пробег?

– Тридцать тысяч.

Оперативник оценивающе покачал головой.

– И почем она?

– Двенадцать с половиной.

Милиционер не мог понять, много это или мало, поэтому достал сигарету и не спеша закурил.

– Надо подумать, – произнес он.

– Да вы посмотрите, какой мотор, – стал уговаривать продавец.

– Хорошо, я еще вернусь, – сказал Дукалис, направляясь дальше.

– Можем поторговаться, – предпринял последнюю попытку владелец «вольво».

Но оперативник уже был далеко. Быстрым шагом он проследовал вдоль автомобилей и оказался возле одного из торгующих выпечкой ларьков. Почувствовав запах горячих сосисок, старший лейтенант ощутил неожиданное чувство голода.

– Будьте добры, один хот-дог, – обратился Дукалис к женщине за прилавком. – И откройте, пожалуйста, бутылочку пива.

Получив сосиску и пиво, оперативник жадно принялся утолять аппетит. Вдруг чья-то тяжелая рука легла на плечо милиционера. Он резко обернулся.

– Здравствуйте, Анатолий Сергеич, – услышал Дукалис.

Перед ним стоял широкий мужчина лет сорока со смуглым лицом и короткой прической. Он улыбался, обнажая зубы, добрая треть которых была золотой. Рассмотрев неожиданного собеседника, оперативник вспомнил, где и Когда он с ним встречался.

– Здравствуй… Софронов, – произнес с набитым ртом милиционер.

Лет пять назад рецидивист Эдуард Софронов был задержан Дукалисом после ограбления сберкассы на Среднем проспекте. Оперативник проглотил кусок и сделал глоток пива.

– Ты на свободе? – спросил он.

– Как видите…

– А по моим прикидкам, тебе еще пару лет сидеть.

– Амнистия, Анатолий Сергеич. Я уже полтора года как гуляю. И кстати, завязал. Меня двоюродный брат в дело взял. Торгуем окорочками.

– Поздравляю, – сказал Дукалис.

– А вы что здесь делаете? Машину продаете?

– Наоборот, решил что-нибудь прикупить. Точнее, пока прицениваюсь.

– Берите мою, – предложил Софронов.

Он показал рукой на красную «девятку», стоявшую неподалеку.

– Нет, спасибо, – возразил оперативник.

– А что, хорошая машина, сами проверьте, – начал уговаривать старого знакомого Софронов.

– Ну давай посмотрим, – согласился милиционер.

Хозяин машины подвел старшего лейтенанта к своему питомцу и более получаса расписывал его достоинства и излагал характеристики. Увиденное и услышанное подействовало на Дукалиса. Оперативник почувствовал желание сесть за руль автомобиля и с ветерком пронестись по улицам Санкт-Петербурга.

– Все это хорошо, – сказал милиционер. – Но понимаешь, Софронов, я ведь тебе сказал, что сегодня только прицениваюсь. Денег у меня с собой нет.