Фридрих Незнанский - Исполняющий обязанности Страница 54

Странное дело, Турецкий позже опросил соседей по этажу — никто ничего не слышал. Все отрицательно мотали головами, пряча при этом глаза. И это, к сожалению, тоже понять было можно…

Но стеклянную дверь, кстати говоря, никто не тронул, даже близко не подошел, следов, во всяком случае, рядом не было. Значит, они знали, что за дверью. А откуда? Это они, вероятно, заранее обговорили — что можно трогать здесь, а чего категорически нельзя. Ну да, явившись после погрома, Ева, естественно, должна была поневоле пройти в единственную не тронутую варварами комнату, где ее и ждала… смерть. Но им помешали.

А жаль, мелькнуло у Турецкого, вот бы кто-нибудь из них схватился за дверную ручку — что б от него осталось? Но эта злорадная мысль быстро исчезла, как только Иван Жеребцов включил в прихожей свет, присел на корточки и стал спокойно разматывать с кнопки внизу двери тонкий блестящий тросик. И никакого волнения он не испытывал. А потом, откинув его в сторону, поднялся, так же спокойно открыл дверь и присел теперь перед бомбой.

Посмотрел, помолчал, обернулся к Грязнову с Турецким, стоящим рядом, как-то странно ухмыльнулся и сказал:

— Я сейчас все сделаю, но только вы, если опасаетесь, отойдите все-таки подальше к двери. А лучше вообще выйдите на лестничную площадку. Так мне будет спокойнее.

— Слушай сюда, Иван, — резко бросил Грязнов, — никуда мы не пойдем. А ты это запомни и действуй как профессионал, учти, тебе зачтется. Я сам постараюсь. А ты дурака не валяй и в опасность с нами не играй. Делай свою работу. Если бы у меня хоть на минуту возникло сомнение по поводу тебя, ты бы у меня уже был вон где. А здесь работали бы саперы-взрывотехники из ФСБ. Не тяни резину, на улице люди мерзнут.

Странный вот такой произнес Славка монолог, а Турецкий улыбнулся и поощряющее подмигнул ему. И тоже сделал спокойный жест в сторону Жеребцова, хотя где-то в глубине живота, под печенкой-селезенкой, что-то вроде как екнуло и неведомая сила так и потянула присесть, опуститься на корточки, чтобы стать меньше в размерах.

— Тебе видно? — спросил твердым голосом Грязнов у Жеребцова, низко склонившегося над собственной бомбой. — Посветить?

— Не надо, — хрипло ответил тот.

А потом вдруг как-то странно осел, отложил в сторону какой-то блестящий предмет и откинулся от бомбы.

— Все, — сказал почти задушенным голосом. — Пусть они возвращаются…

Грязнов тоже отер пот со лба. Он вышел на лестничную площадку, где находились сотрудники «Глории», и отдал распоряжение сообщить тем, кто внизу, что опасность миновала и люди могут возвращаться в свое жилье. А Щербаку предложил освободить квартиру от техники, снять все видеокамеры.

— Там у нее полнейший разгром, — добавил он. — Как ты полагаешь, у вас зафиксировано, кто в квартире шалил?

— Мы сами специально, как вам известно, не наблюдали, пока дама была, так сказать, у нас, но записи с каждого объекта циклически шли на общий блок, так что разобраться можно будет. А по сегодняшней акции — это надо посмотреть внизу, у Севы, он все видел, как вы там старались… — Щербак чуть улыбнулся, а Грязнов беззлобно показал ему кулак.

— Последнюю запись мы приобщим к делу, связанному с бомбой, отдельно. Я обещал этому Жеребцову. Особого геройства тут нет никакого, но, может, на суд как-то подействует. Опять же добровольно… Он, во всяком случае, повел себя честнее, чем тот полковник…

А у помянутого, как говорится, не к добру, глядя на ночь, в это время шел в квартире обыск. Работала оперативная группа сотрудников Управления собственной безопасности ГУВД. И к ним, в качестве наблюдателя, был по просьбе Турецкого прикомандирован Владимир Поремский. Надо же быть в курсе происходящего! А еще лучше иметь там свои глаза.

Поремский, для которого характер полковника Огородникова в какой-то мере оставался загадкой, быстро понял, почему того так тянуло в разгульную жизнь. Стоило лишь взглянуть на дородную супругу, напоминавшую мраморную греческую кариатиду, как все становилось ясно.

Полковник был, в общем, высокого роста, где-то под метр восемьдесят. Но Ариадна Константиновна оказалась выше его на полголовы. А что касалось телосложения, то на ее фоне супруг выглядел просто щуплым человеком. И если учесть еще низкий, баритональный голос супруги, с отчетливыми визгливыми акцентами в окончаниях слов, а кроме того, пронзительный взгляд выпуклых черных глаз, становилось понятным, что семейная жизнь у полковника могла желать много лучшего.

И уж конечно он не мог пропустить мимо себя Еву с ее броской, сексуальной фигурой. Зря только он поступал с ней так по-скотски. Но это был бы уже другой разговор, который Поремский вовсе не хотел сейчас затевать. Супруга и без того смотрела на своего проштрафившегося мужа как на полное ничтожество, а узнав про его сексуальные выходки — раздавила бы своей стопой сорок второго размера, обутой в домашний тапок без задника.

Сначала Ариадна Константиновна громко возмущалась бесцеремонностью непрошеных гостей, затем, когда сообразила, что дело в самом деле серьезное, перестала шуметь и только гневно наблюдала за действиями сотрудников милиции, производивших обыск.

На вопросы об оружии, крупных суммах и наркотиках, имеющихся в доме, Огородников отвечал отрицательно — не было у него ничего подобного. Но когда из домашнего сейфа извлекли несколько пачек американской валюты на сумму более ста пятидесяти тысяч долларов и примерно столько же в европейской валюте, вот тут с супругой случился сердечный припадок. Даже пришлось вызвать врача из ведомственной поликлиники.

Происхождение данных сумм Огородниковы могли объяснить исключительно личными долгими накоплениями, что само по себе выглядело смешно и нелепо, ибо большинству присутствующих было известно, что Ариадна отродясь не работала, а из зарплаты Петра Ильича подобные суммы ну никак не наэкономишь. Деньги были пересчитаны, суммы внесены в протокол и зафиксированы подписями понятых — пенсионеров, соседей Огородниковых, смотревших на них с плохо скрываемым злорадством.

А еще Поремского поразило одно обстоятельство: во всей большой, четырехкомнатной, квартире, где не наблюдалось никаких следов детского присутствия — у Огородниковых не было потомства, так для кого же копились денежные средства? И между тем нигде также не обнаружилось ни одной книги, даже тех, что продаются на массовых развалах и повествуют о странных перипетиях любви и крутой ревности. Зато имелась современная видеотехника — огромный телевизор, видеомагнитофон, какие-то приставки, колонки и прочее, и масса видеокассет с фильмами, такими как «Твердый кулак» и «Эротические сны Изабеллы». В общем, и этический, и образовательный уровень этой семейки лучше и представить было невозможно.

Затем понятых отпустили. У полковника отобрали подписку о невыезде, затем ему зачитали приказ о его домашнем аресте, сообщили, что с этой целью внизу, у консьержки, будет установлен временный милицейский пост. Правда, Петр Ильич попытался возразить, что последнее лишнее, ибо он и не собирается нарушать приказ своего руководства, но старший группы ответил, что милиционер будет дежурить не для того, чтобы следить за возможными действиями полковника, а, напротив, чтобы оградить его самого от преступных посягательств его нынешних дружков-подельников. Уж им-то наверняка стало известно о его аресте. Следовательно, даже дураку ясно, что полковник сдал их. А если еще не успел, то сделает это в самое ближайшее время. Тут двух мнений быть не может.

И Огородников как-то сразу скис, словно вспомнил те свои прегрешения, о которых, возможно, пока еще неизвестно следователям, но которые могут отныне представлять прямую опасность для него самого. Не говоря уже о благополучии его более чем дородной супруги и шикарной квартиры, в которую «вбухано» немало денег…

Покидая весьма негостеприимный дом, Владимир Поремский испытывал неприятное ощущение, какое может испытать человек, неожиданно вступивший в дерьмо, от которого и подошву невозможно оттереть, несмотря на все старания…

4

Едва только Яковлеву удалось получить три интересующие его фамилии подруг Ольги Ивановны, как Турецкий предложил свой вариант поиска пропавшего Баранова. Нет, Александр Борисович в принципе не отвергал выдвинутого Володей Яковлевым предложения установить слежку за тремя определенными квартирами, а после подвести итоги того, куда чаще всего бегала посреди рабочего дня Ольга, чтобы и сделать соответствующие выводы.

— Ну да, как же, — парировал Турецкий, — с этими молодыми и неутоленными бабами надо постоянно держать ухо востро. Вот установим мы искомый адрес, явимся туда всем кагалом. А там очередной любовник Ольги! И что будем делать? Краснеть? Есть другой вариант. Надо выяснить в соответствующих ЖЭКах, в каких квартирах и с кем проживают три указанные женщины, а вот когда выясним, тогда и будем плясать от той печки, которая покажется нам наиболее теплой.