Александр Царинский - Алмазная пыльца Страница 6

Наташа лежала в гробу, как невеста, в белом платье. Над нею склонилась мать, рядом — отец и сын Виленские, родственники, сотрудники районо. Ударил оркестр, Женя горько заплакал.

Гроб накрыли крышкой — и сразу, как тогда в морге, вскрикнула осиротевшая Измайлова:

— Ой, куда ж ты уходишь от меня, доченька?! Ой, чего же ты была такой непослушной?

Иван с Галкой покинули Наташину могилу в числе последних. Шли молча. Каждый думал о своем.

«Непослушной… — как эхо, зазвенело в ушах Сайко. — Измайлова снова, как и тогда в морге, повторила это слово. Что это может значить?»

…Вчера, как только ушел Женя, Иван помчал к районо, в котором работала кассиром Наташа Измайлова. Рабочий день закончился, но все сотрудники были на месте. Распределяли, кому что надлежит сделать по подготовке к похоронам.

Когда узнали, что Сайко из уголовного розыска, зашумели все разом: «Нашли убийцу?»

— За этим я к вам и пришел, — хмуро ответил Иван. И начал расспросы. Прежде всего о самой Наташе.

Женщины отвечали вдумчиво. По их словам, Измайлова была неплохой девчонкой. Могла пошутить, иногда ужалить острым словом, но, в общем-то, вроде была честной и аккуратной работницей. К ней часто забегала ее подружка. Сайко понял, что речь шла о Людмиле Скуратовой. Ребята тоже приходили, одного из них знали — сын прокурора Виленского. А вот второго?.. Приходили они порознь и не часто. Если Виленский смело входил к ним в помещение, то второй, носатый, топтался у подъезда, ожидая, пока Наташа выйдет. Его имени и фамилии никто не знал. Носатый женщинам не нравился. Сутулый, длинные, как у обезьяны руки. Сайко достал фотографию Рядно:

— Случайно, не этот парень?

— Он! Он! — загалдели наперебой.

…— Вань, а, Вань! — услышал он Галкин голос. — Посмотри… — Взгляд девушки был устремлен в сторону Наташиной могилы. Сайко обернулся. У возвышающихся над могилой венков стоял человек. Это был Борис Рядно.

— Галочка, мне нельзя туда идти. Подойди к тому человеку, запомни его и, если сможешь, завяжи разговор. Встретимся здесь же.

Иван скрылся за ближними памятниками, а Кнопка, делая вид, что рассматривает могилы, не спеша повернула обратно.

Встретились они с Иваном примерно через полчаса. Галка, как могла, описала парня. Он был изрядно выпивши. В разговор вступил неохотно. Говорил развязно, грубоватым баском. У него, например, вырвалось: «Это ей за непослушание». На его скулах ходили желваки.

Иван достал фотографию Рядно и протянул Кнопке.

— Он?

— Точно. Только эта фотография, наверное, старая. У парня прическа… Виски длинные, а правая щека поцарапана. На ней марлевая наклейка.

— Поцарапана?.. — едва не выкрикнул Сайко.

— Да. Из-под наклейки видно несколько заживающих стежек. Будто кошка когтями по коже прошлась. Это что-то дает?

— Да так… Ничего, — постарался замять разговор Сайко.

Он проводил Галю и поехал к Нетребо домой.

— Чем порадуешь, Ваня?

— Думаешь, буду радовать?

— Весь светишься.

Они прошли в комнату и уселись у стола. Иван коротко рассказал.

— …Итак, — сделал вывод Нетребо, — убийца — Рядно?

— Не убежден, но оснований для такого предположения много.

— Какие?

— Встречи с Измайловой у районо — раз. Царапина — два. Надо что-то придумать, чтоб его наклейку взять на экспертизу. А царапина у Рядно появилась после седьмого октября. То есть, после смерти Измайловой.

— Откуда такое открытие? — перебил Нетребо.

— Шестого октября я с этим типом лазил по «Волгам» таксопарка. Искали отметину от папиросы. Его личико было чистым, как яичко, если не считать угрей, — выложил Иван.

— Что дальше? — улыбнулся Виктор Ильич.

— Настораживают его слова, брошенные на кладбище. За какое непослушание он мог упрекать покойницу? Возможно, она напугалась моего визита и раскрылась перед ним? Вот и расплата.

Нетребо промолчал. Прошел к двери спальни, заглянул туда, прикрыл поплотнее двери и вернулся к столу. Помолчал. Иван терпеливо ждал.

— Понимаешь, Ваня, я этого Рядно хорошо знаю, — задумчиво произнес Нетребо. — Ограбление — допускаю. Но на убийство он не пойдет.

— А если не было выбора? Если он сам кем-то связан по рукам и ногам?

— Возможно, — после короткого раздумья согласился Нетребо.

…Иван прошел до конца дома и повернул на малолюдную тихую улицу Садовую. Метрах в пятидесяти от него остановились бежевого цвета «Жигули». Сайко, может быть, и не обратил бы на машину внимания, но из «Жигулей» вылезла Лидия Ефимовна Нетребо. Иван остановился. Раскрылась вторая дверка. Обойдя машину, хозяин «Жигулей» подошел к жене Нетребо. Он был в темно-серых брюках, расстегнутой кожаной курточке. Франтовый тип. Он что-то сказал Лидии Ефимовне и поцеловал ее. Несколько секунд — и женщина исчезла в арке ворот.

Ничего не подозревая, хозяин «Жигулей» стоял на тротуаре и смотрел вслед удаляющейся Нетребе. Вдруг перед ним вырос Сайко.

— Кто вам эта женщина? — зло спросил Иван.

Франт смерил Сайко с головы до ног пренебрежительным взглядом.

— А вам что?

— Кто вам эта женщина?

— Извините, это не ваше дело.

— Не мое дело?.. — Иван почувствовал, как от злобы его начинает бить дрожь. А франт, как ни в чем не бывало, перешел на другую сторону машины и открыл дверцу.

— Не мое дело?!

Иван пригнулся и, ухватив машину за что-то снизу, приподнял ее передок на добрых полметра. Опомнился… и резко бросил.

— Что вы д-делаете? Ч-что вы д-делаете? — полезли на лоб глаза хозяина «Жигулей».

— Не мое дело? — все еще чужим голосом процедил сквозь зубы Иван. — Если ты еще раз… Если еще хоть раз встретишься с этой женщиной… — Он не договорил, схватил «франта» за локоть и тут почувствовал запах спиртного.

— А-а?.. Так ты еще и пьешь за рулем?

— Я… Я чуть-чуть… Только пива. А с Лидой…

— Пива?! Ваши права! Я из милиции, — успокаиваясь, эффектно сказал Сайко и достал свое удостоверение.

Незнакомец затараторил:

— Извините… Извините… Это в первый и в последний раз. Такое пятно…

— Да вы еще и трус, оказывается, — с откровенной неприязнью сказал Иван. — Чужих жен завлекать — храбрец, а как отвечать… Садитесь! — и указал хозяину «Жигулей» на сиденье. Сам сел за руль.

— Что вы делаете? Меня снимут с работы. У нас с Лидой ничего не было. Мы… Между нами все…

— Кончено! — прервал Иван. — И навсегда.

Домой Сайко вернулся расстроенный. После инцидента на Садовой мысли о Борисе Рядно ушли на второй план. Все получилось как-то грубо, некстати… Черт знает что. Может, и Кнопка окажется такой? Ведь он, как и Виктор Ильич, не может по звоночку являться домой.

Сайко быстро прошел к телефону и набрал номер.

— Алло! — послышался на другом конце провода Галкин голос.

Иван промолчал.

— Алло! Я вас слушаю, — озабоченно повторила Галка. — Это ты, Топтыжка? Я слышу, как ты сопишь.

Иван положил трубку.

Проснулся Иван чуть свет. На улице моросил дождь. Он сел в майке за стол и стал сочинять протокол осмотра такси.

С одной стороны, лучше бы встретиться у Рядно дома. Посмотреть, как он живет, может, заметит что в квартире. С другой — неплохо бы вызвать его к себе. Официальная обстановка. Но в любом случае надо было как-то изъять наклейку.

Наконец с протоколом было покончено. После обычной разминки с гирями Сайко позавтракал, надел форму и поехал в районную поликлинику. Представился дежурному хирургу и договорился, что если он пришлет человека с наклейкой у виска, хирург должен будет ту наклейку заменить на новую, а старую сохранить для экспертизы. Сделать это так, чтоб не заподозрил пострадавший. При обработке царапины «добыть» с виска пациента пару волосинок. Назвал врачу фамилию Бориса.

Борис Рядно жил в старом одноэтажном домике. Во дворе — сарай, несколько запущенных низкорослых яблонь, а перед входной дверью дома — две кривые разлапистые акации.

Сайко постучал. Молчание. Постучал посильнее. Дверь открылась. Лицо у Бориса грязное, помятое, глаза посоловелые. Отчетливо несло перегаром.

— Что надо? — бесцеремонно спросил Борис.

— Вы пригласили бы в дом. Не узнаете, что ли? — улыбнулся Сайко.

— Нет, не узнаю. Новый участковый?.. Ну, заходи, раз притопал.

Сайко прошел в комнату. Измятая постель. На столе — пустые бутылки, квашеная капуста в миске, кусок «ржавого» сала. Крутой самогонный дух. Единственное украшение комнаты — полированный сервант.

— Значит, попиваем? — все так же мягко сказал Сайко. Освободил от огрызков хлеба кусок стола, положил на него папку.

— Ты не темни. Зачем пожаловал?

— Дело, Рядно, к вам есть. Вы в самом деле не узнали меня? — очень спокойно продолжал играть Сайко.

Борис уставился на Ивана помутнелыми глазами, но взгляд у него вроде прояснился. Он смотрел более доверительно, пытался припомнить.