Чарлз Тодд - Испытание воли Страница 6

Это замечание также озадачило Ратлиджа. Потерпевшей только что предложили готового козла отпущения, но она отвергла его. Если она пыталась изменить направление следствия, то делала это с почти блестящей изощренностью. Дейвис, находящийся вне поля ее зрения, кивал, словно соглашаясь с ней насчет Мейверса-убийцы, хотя она не сказала ничего подобного.

И все-таки, если ей не пришло в голову, что капитан нуждается в защите, почему вопрос о ссоре так насторожил ее? Возможно, Харрис был виноват, и она пыталась сохранить его доброе имя и репутацию? Ратлидж двинулся к камину в надежде, что изменение ракурса поможет ему лучше видеть Леттис. Но ее лицо все равно оставалось скрытым, и он мог прочесть ее мысли с таким же успехом, как выгравированную надпись на чаше у ее локтя.

— Знаете ли вы еще кого-нибудь, кто мог бы желать смерти вашему опекуну?

— У Чарлза не было врагов. — Леттис вздохнула. — Если вы верите сплетням, то кое-кто мог бы желать смерти Марку. Но Чарлзу? Он не пробыл здесь достаточно долго, чтобы обзавестись врагами. Он был военным, а отпуск — редкая вещь, время для передышки, а не для склок.

— Ни споров о земле и о границах, никаких мозолей, на которые он мог наступить кому-либо в графстве?

— Я не слышала о таком. Но спросите Лоренса Ройстона, его управляющего. Он может рассказать вам о поместье и о том, были ли какие-нибудь вокруг него споры. Тут я не в силах вам помочь. Я приехала сюда жить к концу войны, когда окончила школу. До того мне разрешалось приезжать только на каникулы, когда Чарлз был в отпуске. В другое время я ездила домой с одной из моих одноклассниц.

Расспрашивать ее было все равно что фехтовать с блуждающим огоньком. «Я не знаю. Тут я не могу вам помочь. Я не ездила верхом в то утро…» И все же Ратлидж поверил ей, когда она сказала, что повешение убийцы утешило бы ее. По его опыту, шок от внезапной насильственной смерти часто возбуждал гнев и жажду мщения. Но эта единственная живая реакция не объясняла, почему девушка все время ускользает от него.

Сержант Дейвис, свидетель разговора, переминался с ноги на ногу, тем самым напомнив Ратлиджу о своем присутствии. Этот человек жил в Аппер-Стритеме, вероятно, имел жену и друзей. Сам Ратлидж был замкнутым человеком и отлично понимал тягу других к приватности. Если так, то он сейчас зря тратил время.

— Как вы провели то утро? Прежде чем новость дошла до вас?

Леттис нахмурилась, пытаясь вспомнить, как если бы это было не дни, а годы назад.

— Я приняла ванну, оделась и спустилась к завтраку, как обычно. Потом я должна была написать несколько писем и вышла из библиотеки узнать, сможет ли мистер Ройстон отвезти их для меня в Уорик, и тут… — Она оборвала фразу и добавила резким голосом: — Я действительно не помню, что произошло после этого.

— Вы не покидали дом, не ходили в конюшню?

— Конечно нет. Чего ради я стала бы говорить вам, что делала одно, в то время как делала другое?

Ратлидж вскоре откланялся. Дейвис, казалось, с облегчением спускался по лестнице следом за дворецким, проявляя почти недостойную поспешность.

Ратлидж ощущал неудовлетворенность, как если бы его ловко перехитрили в той полутемной комнате. Обдумывая, что сказала Леттис Вуд, он не мог найти никакой особой причины не верить ее словам, но сомнение не отступало. Ей не могло быть больше двадцати двух лет, и все же она проявила необычное для своего возраста самообладание. И ему не удалось пробиться сквозь ее броню к тем эмоциям и словам, которые он хотел услышать, но которые она умудрилась сдержать.

Отстраненность девушки беспокоила Ратлиджа. Как будто она не связывала реальность насильственной смерти с вопросами, которые задавала ей полиция. Никакой страстной защиты жениха, никакого стремления заслонить его Мейверсом, вообще никаких предположений об убийце.

Интуиция, которая так хорошо служила Ратлиджу в прошлом, пыталась сказать, что девушка уже знала, кто убийца, и планировала собственную личную месть… «Не представляю себе, как могли сделать с ним такое», — сказала она. Не «кто», а «как».

Достигнув подножия лестницы, Ратлидж вспомнил кое-что еще. Сержант Дейвис и дворецкий упоминали врача. Не дали ли девушке успокоительное, которое погрузило ее в это сомнамбулическое состояние, отгораживающее от горя и реальности? В больнице он видел людей, говоривших о невыразимых ужасах, вызванных наркотиками, которые подавила только сильная доза успокоительного.

Сам Ратлидж признавался о присутствии Хэмиша только под влиянием таких наркотиков. Ничто еще не могло бы вытянуть это из него, и впоследствии он пытался убить врача за обман.

В таком случае было бы неплохо поговорить с семейным доктором, прежде чем решить, что делать с Леттис Вуд.

Когда дворецкий подвел их к двери, Ратлидж повернулся к нему и спросил:

— Ваше имя Джонстон?

— Да, сэр.

— Не могли бы вы показать мне гостиную, где произошла ссора между капитаном и полковником?

Джонстон повернулся и молча двинулся по полированному мрамору к двери слева. За ней находилась комната в холодных зелено-золотых тонах, утопающая в утреннем свете.

— Мисс Вуд велела принести кофе сюда после обеда, и, когда джентльмены присоединились к ней, она отпустила меня. Вскоре она поднялась наверх, послала за одной из горничных и сказала, что у нее головная боль и ей нужна холодная салфетка на лоб. Это было около девяти — возможно, в четверть десятого. В это время я пришел сюда забрать кофейный поднос и посмотреть, не нужно ли чего еще, прежде чем я запру дом на ночь.

— И вы не были внутри или около гостиной между тем, как принесли поднос и пришли забрать его?

— Нет, сэр.

— Что случилось потом? В четверть десятого?

Джонстон шагнул назад в холл, указал на дверь в тени лестницы и нехотя продолжил:

— Я вышел из этой двери — она ведет в заднюю часть дома — и направился к гостиной. В этот момент Мэри спускалась по лестнице.

— Кто такая Мэри?

— В штате прислуги семь человек, сэр. Я, кухарка, ее помощница и четыре горничные. Перед войной нас было двенадцать, включая лакеев. Мэри — одна из горничных, которая пробыла здесь дольше всех, кроме миссис Тричер и меня.

— Продолжайте.

— Мэри спускалась по лестнице и сказала, когда я появился, что она хочет посмотреть, надо ли утром полировать перила и мраморный пол. Если нет, она собиралась поручить Нэнси отполировать решетки — теперь мы по утрам не разводим огонь в каминах.

— И?..

— И в этот момент дверь гостиной открылась и оттуда вышел капитан. Я не видел его лицо — он смотрел через плечо в комнату, — но слышал, как он очень четко и громко произнес: «Сначала я увижу вас в аду!» Потом он захлопнул дверь гостиной и вышел через парадную дверь, захлопнув ее тоже. Не думаю, что он видел меня или Мэри. — Казалось, у Джонстона истощились слова.

— Заканчивайте вашу историю, приятель! — нетерпеливо сказал Ратлидж.

— Прежде чем парадная дверь захлопнулась, я услышал, как полковник крикнул: «Это можно устроить!», и звук стекла о дверь.

Дворецкий указал на свежую вмятину в лакированной панели, куда стакан ударился с такой силой, что его кусок, должно быть, застрял в дереве.

— Вы думаете, капитан Уилтон слышал полковника?

Джонстон невольно улыбнулся:

— Полковник, сэр, привык, чтобы его слышали на плац-параде и поле битвы. Думаю, капитан слышал его так же четко, как я, поэтому-то он и хлопнул парадной дверью.

— Разбился стакан, а не чашка?

— Полковник обычно выпивал стакан бренди вместе с кофе, и капитан всегда присоединялся к нему.

— Когда вы убирали эту комнату следующим утром, вы обнаружили, что были использованы два стакана?

— Да, сэр, — озадаченно ответил Джонстон. — Конечно.

— Это означает, что двое мужчин тем вечером выпивали вместе и пребывали в дружеских отношениях?

— Я бы сказал да, сэр.

— Вы когда-нибудь слышали ссоры между ними до того вечера?

— Нет, сэр, они были в наилучших отношениях.

— По-вашему, они выпили достаточно, чтобы поссориться без всякой причины? Или из-за какого-то пустяка?

— При всем уважении, сэр, — с возмущением заявил Джонстон, — полковник не становился спорщиком под влиянием выпивки. Он пил как джентльмен, и капитан, насколько я знаю, тоже. Кроме того, — добавил дворецкий, несколько снизив впечатление от сказанного, — в графине бренди было всего на две порции — по одной каждому.

— Наблюдая за уходом капитана, вы не чувствовали, что эти разногласия могли быть спокойно улажены на следующий день?

— Тогда он был очень сердит. Не могу сказать, поменялось ли его настроение на следующий день. Но полковник не казался возбужденным, когда спустился к утренней поездке. Насколько я мог видеть, он был вполне самим собой.