Джеймс Шиан - Приговор Страница 60

Хотя Дикарло участвовал в нескольких процессах по делам об убийствах, он не особенно в них отличился. Однако Клея Эванса это не смущало. Джимми был хитер, напорист и способен на что угодно, чтобы выиграть дело. Именно такой защитник требовался Четвертому, чтобы представлять его и Уэсли Брюма в суде.

Вечером в среду, вернувшись из Таллахасси, Джек услышал телефонный звонок.

– Слушаю.

– Благодаря вам я скоро стану богачом, поэтому звоню, чтобы сказать спасибо.

Номер Джека не значился в телефонном справочнике, и обычно он знал тех, кто звонил ему домой. Но на сей раз голос оказался незнакомым.

– Кто говорит?

– Ах, простите, – шутливо спохватился незнакомец. – Забыл представиться. Меня зовут Джимми Дикарло.

Джек знал этого человека, однако решил подыграть.

– Джимми Дикарло, Джимми Дикарло… Помнится, в Майами был такой адвокат.

– Он самый.

– Чем могу быть полезен в столь поздний час?

– Я уже сказал вам, что звоню поблагодарить, потому что с вашей помощью стану богачом.

– Моей?

– А чьей же еще? Вы обвинили моего клиента в убийстве, но дело выиграем мы, и я собираюсь сожрать вас с потрохами. Это правда, что вы тянете на двадцать миллионов долларов?

Джек не обратил внимания на вопрос.

– Большое жюри вот-вот вынесет обвинительное заключение в отношении ваших клиентов. Большое жюри, а не я. Тем не менее, Джимми, поздравляю, что получили эту работу. Все-таки шаг вперед по сравнению с наркоторговцами. – Джек почувствовал, что задел адвоката за живое.

– Говорите что пожелаете, – отмахнулся Дикарло и продолжал ерничать: – А вот обвинить действующего федерального судью в убийстве – такое можно увидеть лишь в кошмарном сне. Я предъявлю вам иск на миллионы.

– Вы не слишком забегаете вперед? Уголовный суд – не подспорье в вашем желании разбогатеть. Хотя я оценил ваш ход: с самого начала посеять во мне страх и сомнение. Однако давайте не будем тратить лишних слов – я зарабатываю деньги не болтовней. Вы позвонили мне только для того, чтобы сказать спасибо или хотите что-нибудь добавить?

Джек заранее знал ответ.

– Вообще-то хочу. Мои клиенты не заинтересованы присутствовать при том, как вы загадываете шарады Большому жюри. Может, найдем способ обойти формальности и клиентам не потребуется появляться в суде лишь для того, чтобы воспользоваться Пятой поправкой?[28]

Джек не сомневался, что имеются способы заставить их явиться – хотя бы для того, чтобы сильнее позлить, – но теперь, когда его цель стала известна, хотел добиться обвинительного заключения как можно быстрее. Однако Джимми Дикарло позвонил ему поздно вечером и принялся угрожать и хотя бы поэтому не заслуживал любезного обращения. Джек не собирался спускать наглости.

– «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей» – вы читали такую книгу, Джимми? Звоните мне среди ночи, оскорбляете, а затем просите об одолжении. Очень мило! Посмотрим, какие манеры у вас будут в зале суда.

– Так вы собираетесь тащить нас в суд? – досадливо проворчал Дикарло. Он сам устал от игры, которую начал.

– Нет, – ответил Джек. – Направьте мне письмо, в котором будет сказано, что ваши клиенты намерены воспользоваться Пятой поправкой, и им не потребуется являться в зал суда. – Но он еще не кончил. – Послушайте, вы будете благодарить меня не только за это.

– А за что еще?

– Я сделаю вас знаменитым. После того, как будет вынесено обвинительное заключение, эту новость узнают во всей стране, а может быть, и за ее пределами. О вас станут говорить в каждом доме.

– Не исключено, что вы правы. – Джимми впервые понял, что получил шанс выйти на общенациональную сцену.

– Хотя у такой славы есть оборотная сторона, – продолжал Джек.

– Да?

– Нельзя проигрывать. Спокойной ночи, Джимми. – И повесил трубку.

В пятницу во второй половине дня Большое жюри предъявило Клею Эвансу и Уэсли Брюму официальное обвинение в убийстве первой степени. До понедельника новость не попала в прессу, но затем произвела эффект разорвавшейся бомбы. Эта тема стала ведущей в вечерних новостях Си-эн-эн. Ее освещали Эн-би-си, Си-би-эс и Эй-би-си. Во вторник Бэсс-Крик наводнили автомобили журналистов и фургоны съемочных групп. Джек ожидал, что дело получит широкую огласку, но никак не такого масштаба.

Он хотел, чтобы убийство Руди оказалось в центре внимания, и понимал, что самому придется стать объектом этого внимания. Во вторник он уже давал первое интервью Ассошиэйтед пресс.

– Я не могу говорить о деталях дела, – заявил он корреспондентке, блондинке, годившейся ему в дочери. – Но вправе требовать, чтобы эти люди были наказаны по всей строгости закона. Наше общество зиждется на власти закона, а не должностных лиц. Данное обвинение должно показать всем, что никто не выше закона.

– Вы обсуждали эту тему с губернатором? Существует возможность, что он сместит вас с поста за то, что вы обвинили в убийстве действующего федерального судью?

Джек понял, что вопросы кто-то готовил заранее. Он ответил только на второй:

– Я считаю, что губернатор позволит системе правосудия действовать, как ей положено. Он человек порядочный. И не станет вмешиваться в процесс.

В этот момент в Таллахасси Боб Ричардс оглашал сценарий, который несколько дней назад подкинул ему Джек.

– Джек Тобин – талантливый юрист. Я надеюсь, что те, кто возьмутся защищать Эванса и Брюма, тоже способные юристы. Если они невиновны, суд вынесет оправдательный приговор.

Последним в игру вступил Джимми Дикарло, но его в этот день цитировали больше других.

– Джек Тобин защищал Руди Келли. Он подал апелляцию в верховный суд и проиграл. Руди Келли казнили по ошибке, но эта ошибка была совершена многими и на многих уровнях. Однако Джек Тобин не может этого принять. Он хочет добиться справедливости. Его нельзя допускать к этому делу.

В черном костюме от Армани, белой рубашке и серебристом шелковом галстуке, с прилизанными крашеными иссиня-черными волосами, Джимми выглядел невероятно тучной кинозвездой.

День для Джека и Марии не закончился в конторе. Дик привез женщин к дому, и, оказавшись на подъездной аллее, они оказались в центре «циркового представления». Их встретила толпа журналистов, а на переднем газоне стояли телевизионные фургоны и толпились зеваки.

– Похоже, наш приятный образ жизни канул в прошлое, – заметил Дик.

– Скоро все кончится, – отмахнулся Джек.

Но прошла неделя, а осада продолжалась. Обитатели дома стали испытывать приступы клаустрофобии. Джек, Пат и Хоакин лишились удовольствия вечерами побегать. Дик, бросивший пить и, с тех пор как его наняли на работу, регулярно занимавшийся физическими упражнениями, не мог плавать. Нельзя было спокойно выйти на улицу. Простой поход за покупками превращался в настоящее приключение. Никто не видел этому конца. Вслед за предъявлением обвинения предстояли аресты, заявления оснований защиты против обвинения, апелляции – и все эти события будоражили прессу.

– Надо что-то предпринимать, – заявил Джек Пат, лежа ночью в постели. – Нельзя терпеть подобное месяцами.

– Есть идеи? – поинтересовалась она.

– Есть. Некогда я рыбачил с одним человеком, его зовут Стив Престон. Он владеет большим ранчо – тысячами акров земли примерно в двадцати милях от города. Его сын руководил на ранчо работниками. Когда он женился, отец выстроил ему большой дом в паре миль от своего. Но жена не захотела вести сельский образ жизни. Молодые переехали в Атланту, и сын Стива получил работу в фирме «Кока-кола». Отец был ужасно расстроен. Насколько мне известно, дом с тех пор так и пустует. Стив показывал мне его, когда он только строился. Просторное здание, больше этого. Завтра я позвоню Стиву и спрошу, не сдаст ли он нам этот дом.

– Что ж, попробуй, – уклончиво ответила Пат. – А с остальными ты уже советовался?

– Нет, сначала хотел узнать твое мнение. Так что думаешь?

– Делай, как считаешь нужным.

– Надо что-то предпринимать. Нельзя продолжать в том же духе. Может, на некоторое время уедешь, отдохнешь?

Пат села в постели, смотрела на него и молчала, а Джек не мог сообразить, что он такого сказал, чтобы ее разозлить.

– Ну и как ты себя чувствуешь? – наконец заговорила она.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты был в центре этого дела, прошел через ад. И что теперь?

Джек, в свою очередь, колебался. Он приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза:

– Потеря Нэнси, а затем Руди повергли меня в отчаяние, и я знаю, что ты испытала то же самое. Но, несмотря на это, я никогда не ощущал в себе столько жизненных сил. Я буквально чувствовал, как кровь бежит по моим жилам. Уверен, что мы поступаем правильно. – Его глаза внезапно вспыхнули, руки пришли в движение. – И дело не в том, что Руди был невиновен, а наша система уголовного права несовершенна. Теперь для меня все намного значительнее. Я начал понимать разницу между невиновным и виновным. Словно родился заново и впервые взглянул на мир. Понимаю, что в этом образе мыслей нет ничего оригинального – другие давно об этом говорят. Однако для меня это в новинку. Мы никогда не задавались вопросом, отчего люди совершают убийства. Мы просто не считаем их людьми. Забываем, что они выросли подобно животным – в мерзости, нищете и полной безнадежности. Что их матери – наркоманки или проститутки, а их любовники каждый вечер выбивают душу из их сыновей. Я не преувеличиваю. Это обычный образ жизни для подобных людей. Но мы не задаемся вопросами – мы ничего не хотим знать, иначе может статься, что и мы ответственны за их преступления. Проще взять и казнить преступников. Нет, дело теперь не только в Руди и даже не в том, выиграю я или проиграю. Если честно, то скорее всего проиграю. Пусть это станет делом моей жизни. Так мне завещал в своем письме Руди. – Джек тяжело вздохнул. Пат решила, что он сказал все, но ошиблась. – Новое понимание изменило всю мою жизнь. Я познакомился с людьми, которых прежде не знал. Тревожусь за них, чего со мной никогда не бывало. Тебя люблю до боли. Совершенно новое чувство. Ты понимаешь, о чем я.