Сандра Браун - Дымовая завеса Страница 7

Миранда улыбнулась ему неподражаемой улыбкой, которая заставила бы любого мужчину продать душу за обладание этой женщиной.

— Молодец. Мой герой. Мой сильный красивый Джордж. — Миранда встала и с кошачьей грацией направилась к нему, медленно развязывая пояс халата и легким движением плеч сбрасывая его на пол.

Подойдя к Джорджу, она прижалась к нему всем своим роскошным телом и начала дерзко массировать его член через брюки.

— Ты огорчен, малыш? Ты встревожен? Я знаю, как улучшить тебе настроение. Со мной тебе никогда не понадобится виагра, ведь правда?

Она ласкала его с умением, достигаемым лишь долгой практикой. Очень долгой практикой. Он скрежетал зубами и старался подавить стремительную, мощную эрекцию, но сопротивляться ей было бесполезно. Он проклинал ее всеми известными ему ругательствами, но она лишь смеялась и расстегивала его брюки.

— Джорджи Порджи, пуддинг, эль. Трахал девок и… [3]

 — Встав на цыпочки и закинув ему на талию длинную ногу, она прикусила мочку его уха и прошептала: — Заставь меня кричать.

Он давно продал свою душу, так давно, что не осталось никакой надежды на спасение. Тогда, собственно, какого черта?

И он грубо взял ее.

Он просил личную помощницу напомнить, когда повторят запись пресс-конференции Бритт Шелли. Дневную, прямую трансляцию он пропустил из-за совещания.

— Мистер Фордайс, начинают.

— Благодарю вас. Помощница вышла из кабинета, оставив генерального прокурора Кобба Фордайса в одиночестве.

Он развернулся во вращающемся кресле к шкафу с телевизором, стоявшему позади письменного стола, и нажал на кнопку дистанционного пульта.

Кобб знал Бритт Шелли только как тележурналиста. Во время выборов, которые привели его в этот кабинет, она была начинающим репортером, но с тех пор заметно продвинулась по карьерной лестнице, как и он. Она часто вела передачи из Законодательного собрания штата, и он видел ее работу в эфире.

Бритт Шелли была жестким, но объективным интервьюером, гораздо более профессиональным, чем остальные местные репортеры, и он часто удивлялся, почему ее не перехватила более крупная телесеть.

Ему также было любопытно, не намеренно ли она приглушает свое личное очарование, чтобы не отвлекать внимание от освещаемых событий и вызывать у зрителей больше доверия. Когда в прошлом году на Чарлстон обрушился ураган, она вела репортаж в прямом эфире, одетая в куртку с капюшоном, крепко стянутым шнурком под подбородком. Проливной дождь смыл с ее лица весь макияж, и вид у нее был далеко не гламурный.

Насколько он знал, она никогда не вела себя как мадонна или как вертихвостка. И уж точно не была похожа ни на то, ни на другое, когда в зале, забитом коллегами, утверждала, что не помнит ничего после того, как вошла в таунхаус Джея Берджесса. А потом она заявила, что ей подмешали наркотик сексуального насилия.

Она говорила четко, пылко, убедительно. Тем не менее, если анализ мочи не выявит следов наркотиков, ее адвокату придется попотеть, доказывая, что вещество, способное вызвать потерю памяти, уже выведено из ее организма.

Похоже, адвокат это прекрасно понимал. Ему явно было не по себе, и, видимо, он не слишком верил заявлениям своей клиентки. Более того, он выглядел испуганным. Такие неуверенные защитники в действительности лишь помогают обвинению выиграть дело.

Бритт Шелли, напротив, была воплощением уверенности. Конечно, она умела вести себя перед объективами камер. Кобб и сам это умел. Она знала, как вызвать симпатии публики. Он тоже научился использовать чужие эмоции в собственных интересах.

В конце пресс-конференции Бритт Шелли сказала, что хочет узнать причину смерти Джея Берджесса. Она заявила это с такой убежденностью, что, несмотря на врожденный скептицизм, Кобб Фордайс ей поверил.

Он уже собирался выключить телевизор, когда местный новостной канал выдал в прямом эфире новую информацию. Пресс-секретарю полицейского управления Чарлстона задали вопрос, не находится ли Бритт Шелли под арестом.

— Ни в коем случае, — ответил тот. — На данный момент нет никаких доказательств правонарушения с ее стороны.

Стандартное заявление, подумал Кобб.

— Джей Берджесс умер во сне. Это все, что мы знаем на данный момент.

Ну, вряд ли. Это далеко не все, что они знают. У них что-то есть. Может, всего лишь подозрение. Однако что-то напугало Бритт Шелли, иначе она не нанесла бы упреждающий удар, созвав пресс-конференцию. Мисс Шелли объявила о своей дружбе с Джеем Берджессом и выразила глубокое сожаление по поводу его безвременной кончины, а на самом деле заявила о своей невиновности.

Полицейские допустили промашку, позволив ее вырваться вперед. Они должны были засекретить расследование или взять с нее подписку о неразглашении. Грубейшая ошибка — позволить Бритт Шелли через средства массовой информации выстраивать свою защиту еще до того, как на нее завели уголовное дело.

Он опять потянулся к пульту, но на экране возник местный репортер, стоящий перед зданием Законодательного собрания штата. Если бы Кобб выглянул из окна своего кабинета, то, возможно, увидел бы припаркованные вдоль улицы машины новостного канала.

Именно этого он боялся и надеялся избежать.

— Днем мы пытались связаться с генеральным прокурором Коббом Фордайсом в надежде услышать его заявление о внезапной смерти Джея Берджесса, однако мистер Фордайс оказался недоступен. Как, вероятно, многие из вас помнят, Фордайс и Берджесс — двое из отважной четверки, спасавшей чужие жизни с колоссальным риском для себя во время пожара в чарлстонском полицейском участке, случившегося пять лет назад.

На экране появилась архивная пленка: объятое огнем здание и пять пожарных машин, заливающих водой разверзшийся ад; затем фотография: он, Джей Берджесс, Патрик Уикем и Джордж Магауан в кислородных масках на закопченных лицах. Обугленная одежда, опаленные волосы, устало поникшие головы и плечи.

Эта фотография в свое время украсила первые страницы не только всех газет Юга, но и «Нью-Йорк таймс». Центральные газеты напечатали ее вместе с редакционными статьями, превозносившими до небес их храбрость. Фотографа номинировали на Пулитцеровскую премию.

— Генеральный прокурор Фордайс в то время работал в офисе окружного прокурора, — объяснял репортер, вновь появившийся на телеэкране. — Остальные трое были полицейскими. Джей Берджесс — второй из скончавшихся героев того дня. Патрик Уикем трагически погиб при исполнении служебных обязанностей примерно через год после пожара.

Вчера я разговаривал с Джорджем Магауаном, ныне чарлстонским бизнесменом. Я попросил его прокомментировать смерть человека, с которым он бок о бок сражался с огнем. Магауан уклонился от съемок, но сообщил, что Джей Берджесс был его лучшим другом, таким другом, о каком только может мечтать любой мужчина, и что ему, как и всем, кто был знаком с Джеем, будет его не хватать.

Репортер передал эстафету ведущим в студии, прокомментировавшим драматичные и пикантные подробности этого дела. В финале передачи вновь показали легендарную фотографию и крупным планом лицо Джея Берджесса с отблесками пламени в глазах и дорожками слез на щеках, покрытых сажей.

Кобб нажал на кнопку пульта, и изображение погасло. Проклятая фотография. Она положила начало стремительному взлету его карьеры, и все ожидали, что он повесит ее в рамочке на почетное место в своем кабинете. Именно поэтому он ее и не повесил.

Кобб встал и подошел к окну. Как он и предполагал, телевизионные микроавтобусы вытянулись вдоль обочины; репортеры разных каналов всего округа выстраивали кадры со зданием Законодательного собрания штата на заднем плане.

Пожар в полицейском участке. Неотступный кошмар, возвращающийся с пугающей настойчивостью. На этот раз интерес к нему возродился из-за смерти Джея Берджесса. Больше всего на свете Кобб хотел, чтобы о пожаре вообще перестали упоминать, чтобы средства массовой информации навсегда забыли о нем, прекратили бы снова и снова с упоением давать в эфир архивную запись, пересказывать всю эту историю и показывать обессмертившую их проклятую фотографию. Будь его воля, он наложил бы на все это судебный запрет. Он хотел, чтобы избирателям перестали напоминать о том, что, если бы не пожар, он, возможно, и не занял бы этот кабинет.

И больше всего на свете он хотел бы сам забыть об этом.

4

Остаток дня после пресс-конференции Бритт провела дома, отвечая на бесконечные телефонные звонки.

Звонили знакомые, звонили репортеры. Все жаждали получить полную информацию, узнать подробности ночи, которую она провела с Джеем Берджессом. Самое интересное, что хорошие знакомые были ничуть не деликатнее наглых репортеров. Они говорили, что потрясены случившимся, возмущались тем, что ей приходится оправдываться, но за их сочувствием ей мерещилось лишь неуемное любопытство. Как же им не терпелось выведать, что же произошло на самом деле! Устав отвечать на одни те же вопросы, она отключила домашний телефон прикорнула на диване с сотовым в руке.