Николай Леонов - Волчий билет Страница 7

– Беспредел. Москва большая, всем поможем. Я переключаюсь на универсам, – ответил Станислав.

– Черствый ты человек, Стас.

– Мягкости у тебя займу.

– Если у него занять, голый кремень останется, – входя на кухню, сказала Мария. – Ну, выкладывайте, бедолаги, чем могу помочь?

Гуров коротко, не называя имен, изложил историю.

– Никому не говорю, Маша, – закончил Гуров, – но от этой истории плохо пахнет.

– А ребята – дети олимпийских богов? – спросила Мария. – Безусловно. Иначе делом занимался бы участковый. Ищите наркотик. Утром езжайте в морг, возьмите кровь, сдайте втихую на анализ независимому эксперту. Иначе вы получите заключение, что в крови у него ничего, кроме божьего наследия, не обнаружено. Да сами вы все лучше меня знаете.

– Если не наркотик? – спросил Гуров.

– Тебе и карты в руки, ты сыщик. В сто раз хуже тебя разбираюсь, но чувствую женщину. У мужика рука грубее и точнее, здесь слишком много «если». Проверьте на всякий случай несчастную любовь. Беременность, невозможность брака. Я лично в такой вариант не верю. Как я понимаю, парень – «сынок»? Значит, на учете в психушнике не состоит. Проверяйте через друзей, лучше меня знаете, ваш хлеб. У меня есть интересная мысль, я ее пока придержу. Выдохнетесь, поговорим.

К столу даже не подошли, никто грамма не выпил.

Утром Станислав поехал в морг, а Гуров остался в кабинете. Котов и Нестеренко отправились в университет. Хотя занятия еще не начались, но оперативники рассчитывали найти кого-нибудь из преподавателей.

Гуров смотрел в окно, пытался заставить себя не думать о происшедшем, хотя бы до получения результатов экспертизы. Он боялся создать версию и попасть под ее влияние. Такое случалось, когда опер, уверовав в свое чутье, строил мостик, а потом не желал с него слезать, неумышленно подгоняя условия задачи к заготовленному ответу.

Можно сколько угодно заставлять себя о чем-то не думать, но мысли, хотя и наши, не очень нас же и слушаются.

Вопросы «кто?» и «кому выгодно?» сыщик убрал легко, а вот «каким образом?» – зудело в голове, словно назойливая муха.

Как парочка проникла на крышу и с какой целью? Романтика? Чувство одиночества? Магнитофон? Сыщик несколько раз прослушал кассету, он слабо разбирался в музыке, выяснил только, что звучат фуги Баха.

«Если самоубийство, то ничего не клеится. Ни способ, ни время суток, ни идиотский магнитофон. Можно понять – бутылка шампанского либо коньяка. Хоть как-то объяснимо. Но магнитофон? Возможно, данная музыка каким-то образом связана с судьбами ребят? А если это закодированный сигнал к действию? Кому опасны такие дети? Я прослушал запись несколько раз. Бах. Музыка невеселая, но и ничего угрожающего. Ненаучная фантастика. Хотя при современной технике?… Надо проконсультироваться у профессионалов. Возможно, под крылом ФСБ существует какая-то хитрая лаборатория, исследующая воздействие звуковых волн на человеческий мозг. Какие-то исследования в данном вопросе ведутся наверняка.

Если убийство, то каким образом заманили на крышу? Главное, к чему такие сложности? Ежедневно убивают десятками, почти по-деревенски, колом или кирпичом. Более современно – пуля, нож, удавка, газ.

Все чепуха, должен быть простой, естественный ответ.

Пока я не узнаю, как жили ребята, что любили, что ненавидели, я с места не сдвинусь».

Зазвонил телефон, Гуров снял трубку, продолжая находиться в потустороннем мире.

– Можно полковника Гурова?

– Здравствуйте, Гуров слушает, – сказал сыщик.

– Здравствуйте, Лев Иванович, беспокоит полковник Кузькин. Ребята упали с крыши, а у тебя она поехала? Мне принесли результаты анализов девушки и парня. За вчерашний день истрепали все нервы. Кто только не звонил. Так у ребят все в норме, за исключением жизни. Никаких намеков на алкоголь или наркотик. Может, парень банку пива и выпил, но не более.

– Спасибо, Валера, – сказал Гуров, удивленный звонком начальника криминалистического управления. Обычно звонил секретарь, сообщал, что можно получить заключение. – Кто звонил, чем интересовался?

– Мне легче тебе перечислить людей, которые не звонили. – Полковник сытно хохотнул. – Интересовались погодой на Ямайке и прочими глупостями. Мальчик на сто процентов чистый. Анализ состава крови нормальный.

– А девочка?

– У нее на левой руке имеются три следа уколов, но старые, в крови ничего, – ответил Кузькин. – Ну все, успеха, у меня другой аппарат связи.

От звонка остался неприятный осадок. Не так уж они с начальником ЭКУ были близки, чтобы очень занятой человек сам звонил, когда и говорить-то нечего. И эти следы уколов у девушки? Что они сохраняются длительное время, Гуров не знал. Надо взглянуть на протокол осмотра тела, может, следы уколов зафиксированы при первичном осмотре? И полковник был вынужден о них упомянуть? Почему ему звонили? Кто? Стремятся замять факт, что ребята были наркоманами? Не хотят газетной болтовни, что сын одного из крупнейших финансистов России покончил жизнь самоубийством? Стоит ли из-за этого поднимать такую волну?

Вновь зазвонил телефон, сыщик уже находился в реальном мире, снял трубку, сухо ответил:

– Гуров.

– Здравствуйте, Лев Иванович, вас беспокоит Сергеев Платон Викторович, несчастный отец мальчика, которого сбросили с крыши.

– Примите мои самые искренние соболезнования, Платон Викторович, – ответил Гуров. – Мне необходимо с вами встретиться, но до похорон не хотел вас беспокоить.

– Антону уже все безразлично, а я хотел бы вас увидеть, задать некоторые вопросы. – Сергеев говорил неуверенно, словно пьяный.

– Пожалуйста, Платон Викторович. Как вам удобнее, можете приехать ко мне, могу я подскочить к вам, – ответил Гуров.

– У вас строгое учреждение, если вы можете подъехать… Я пришлю за вами машину. – Сергеев говорил медленно, не очень уверенно и связно.

– Машину мне дадут, – неизвестно почему слукавил Гуров. – Когда вам удобнее?

– Допустим, через часок. Адрес знаете? Вахту я предупрежу.

– Разыщу, и через вашу охрану как-нибудь просочимся, – ответил Гуров.

– Конечно-конечно, я не подумал, – бормотал Сергеев. – Жду.

Года два назад Гуров познакомился с крупным финансистом Юрием Карловичем Горстковым. У него случились неприятности с дочерью, начальство приказало, и Гуров с группой оказывал Горсткову помощь. Миллионер оказался добрейшим человеком, умницей, не имел ничего общего с представителями новой русской волны, обогатившимися неизвестными способами.

Сыщик не то что подружился с финансистом, но достаточно сблизился, однажды они с женой обедали у магната. Гуров разыскал его визитку и позвонил.

– Лев Иванович! Здравствуйте, куда пропали? – У Горсткова был густой уверенный голос.

– Здравствуйте, Юрий Карлович. Как здоровье? Как супруга? Дочка не вышла замуж?

– В пути, я в дамские вопросы не лезу. Чего не звоните? Заскочили бы на рюмку чая!

– Ну, Юрий Карлович, дорогой мой, вы человек неординарный, а разговариваете черт-те как!

– Обидеть не хотел, – поспешил сказать Горстков. – Я совершенно искренне.

– Я знаю, иначе бы и не звонил. Парадокс, но все говорят одни и те же слова. Куда пропал, почему не звонишь? Так ведь это я вам звоню, а не вы мне! Значит, и вопросы задавать должен я, а не вы. – Гуров рассмеялся, представляя, как магнат сопит, думает, сдвинув густые брови.

– Да, верно, – наконец произнес он. – Чертова жизнь. У меня тут небольшой юбилей состоялся, я вас и не пригласил. Позор. Ну, женщины, знаю, вы не любите слово «бабы», хотя они типичные бабы. Ладно, проехали. У меня дела, вы тоже не в шашки играете, потому мы не перезваниваемся. Хотя, когда меня припекло, я время находил, и мы с вами неоднократно виделись, беседовали. Я, так понимаю, зачем-то понадобился. Прошу, вечерком подъезжайте, обсудим. Чем могу – с радостью.

– С удовольствием, Юрий Карлович, подъеду, не сегодня, так днями. Мне справочка нужна. Сергеев Платон Викторович из вашей команды? – спросил Гуров.

– Олигарх по-сегодняшнему, – сказал Горстков. – Ну, род занятий у нас, можно сказать, один – финансы. Личных отношений не поддерживаем, видимся редко, я для него пожилой старомодный человек, не более того.

– А он для вас? – спросил Гуров.

– Молодой… А вы не гибелью его сына интересуетесь? Впрочем, не такой он, Сергеев, и молодой, если сыну за двадцать. – Горстков помолчал. – Ничего о Сергееве, к сожалению, сказать не могу.

– Спасибо, что истратили на меня время.

– Лев Иванович, я вас жду, хозяйка будет рада.

– Скажите, Юрий Карлович, почему Сергееву надо, чтобы я дал заключение, что его сына убили, а не произошел несчастный случай? – спросил Гуров.

– Хочет выглядеть жертвой? – предположил магнат.

– Слабо, недостаточно, еще раз спасибо, в ближайшее время позвоню.

– Всего доброго, буду ждать, – ответил Горстков и положил трубку.