Ю Несбё - Призрак Страница 72

Трахаль. Тигр.

Он кашлянул.

И полностью вышел на свет.

Он был убийственно красив, и, несмотря на болезненное состояние, я узнал эту красоту. Желание прикоснуться к его груди. Ощутить кончиками пальцев нагревшуюся на солнце потную кожу. Ощутить мышцы, которые автоматически напрягутся от неожиданности — какого черта я себе позволил?

— Как ты сказала? — переспросил Харри.

Беата кашлянула и повторила:

— Микаэль Бельман.

— Бельман?

— Да.

— Когда Густо умирал, у него под ногтями была кровь Микаэля Бельмана?

— Кажется, именно так.

Харри запрокинул голову. Это все меняет. Или нет? Это может не иметь никакого отношения к убийству. Но к чему-то должно иметь отношение. К чему-то, о чем Бельман не хочет говорить вслух.

— Выметайся, — сказал Бельман, не повышая голоса, потому что этого и не требовалось.

— Значит, вы вместе, — сказал я, отпуская Исабеллу. — А я-то думал, она наняла Трульса Бернтсена. Умно с твоей стороны выбрать вышестоящего начальника, Исабелла. И какая схема? Бернтсен просто твой раб, Микаэль?

Я скорее приласкал, чем произнес его имя. Ведь именно так мы представились друг другу на стройплощадке в тот день. Густо и Микаэль. Двое мальчишек, два потенциальных партнера по играм. Я увидел, как в его взгляде что-то вспыхнуло и разгорелось. Бельман был совершенно голым, может быть, поэтому я вообразил, что он не нападет. Для меня он действовал слишком быстро. Не успел я выпустить из рук Исабеллу, как он уже насел на меня, удерживая мою голову в вывернутом положении.

— Пусти!

Он втащил меня на вершину лестницы. Нос мой был зажат между мышцами его груди и подмышкой, и я ощущал его запах и ее тоже. Только одна мысль не выходила у меня из головы: если он хочет меня выгнать, зачем волочет вверх по лестнице? Мне не удавалось высвободиться, поэтому я вонзил ногти ему в грудь и дернул на себя, как когти, почувствовав, что один ноготь зацепил его сосок. Микаэль выругался и ослабил захват. Я выскользнул из тисков и прыгнул, оказался на середине лестницы, но удержался на ногах. Пронесся по коридору, прихватив по дороге ключи от ее машины, и выбежал на двор. Естественно, машина ее тоже оказалась незапертой. Колеса вгрызлись в гравий, как только я нажал на газ. В зеркало я увидел, как Микаэль Бельман выбегает из дверей дома. У него в руке что-то сверкнуло. А потом колеса сцепились с грунтом, меня вдавило в спинку сиденья, и машина понеслась по двору к дороге.

— Это Бельман привел с собой Трульса Бернтсена, когда переходил в Оргкрим, — сказал Харри. — Можно ли предположить, что Бернтсен работал сжигателем по приказу Бельмана?

— Ты осознаешь, куда мы сейчас двигаемся, Харри?

— Да, — сказал Харри. — И с настоящего момента ты не будешь иметь к этому никакого отношения, Беата.

— Черта с два! — Мембрана затрещала. Харри не помнил, чтобы Беата Лённ когда-нибудь ругалась. — Это мое подразделение, Харри. Я не хочу, чтобы люди вроде Бернтсена втаптывали его в грязь.

— Хорошо, — сказал Харри. — Но давай не будем делать поспешных выводов. Единственное, что мы можем доказать, — это что Бельман встречался с Густо. А на Трульса Бернтсена у нас пока вообще нет ничего конкретного.

— И что ты будешь делать?

— Начну с другого конца. И если все обстоит так, как я надеюсь, то у нас есть домино с выстроенными в ряд костяшками. Мне всего лишь нужно продержаться на свободе достаточно долго для того, чтобы успеть привести в действие план.

— Ты хочешь сказать, что у тебя есть план?

— Конечно, у меня есть план.

— Хороший план?

— Этого я не говорил.

— Но все-таки план?

— Совершенно точно.

— Ты врешь, так ведь?

— Не совсем.

Я несся по направлению к Осло по трассе Е18, когда до меня дошло, в какие неприятности я вляпался.

Бельман хотел затащить меня на лестницу. В спальню. Там находился пистолет, с которым он выбежал вслед за мной. Он хотел, блин, ликвидировать меня, чтобы заткнуть мне рот. Это могло означать только одно: он и сам по колено в дерьме. И что он теперь будет делать? Засадит меня, конечно. За угон машины, оборот наркотиков, гостиничный счет — у него было из чего выбирать. Засадить меня за решетку и избить, прежде чем я успею с кем-нибудь переговорить. А в том, что произойдет после того, как меня засадят и заткнут рот, сомневаться не приходилось: они сделают это похожим либо на самоубийство, либо на разборку с другими заключенными. Самым глупым поступком с моей стороны было разъезжать в этой машине, которую уже наверняка объявили в розыск. Поэтому я надавил на газ. Место, куда я направлялся, находилось в восточной части города, поэтому мне не пришлось ехать через центр. Я поднялся на пригорок и въехал в тихий жилой квартал, припарковался и дальше пошел пешком.

Солнце снова показалось на небе, и на улице появились люди, катившие детские коляски с вложенными в сетчатые карманы одноразовыми грилями. Они улыбались солнцу, как будто в этом и заключалось счастье.

Я забросил ключи от машины в один из садиков и пошел к многоквартирному дому с террасами.

Нашел табличку с именем на двери парадной и позвонил.

— Это я, — сказал я, когда он наконец ответил.

— Я немного занят, — прозвучал голос из динамика.

— А я наркоман, — заявил я.

Это должно было прозвучать как шутка, но я ощутил силу воздействия этого слова. Олегу казалось смешным, когда я порой дурачился и спрашивал клиентов, не страдают ли они наркоманией и не желают ли получить немного «скрипки».

— Чего тебе надо? — спросил голос.

— Мне нужна «скрипка».

Реплика клиентов стала моей.

Пауза.

— У меня нет. У меня совсем ничего нет. Нет основы, чтобы приготовить еще.

— Основы?

— Леворфаноловой основы. Может, тебе еще формулу сказать?

Я знал, что это правда, но хоть что-то у него должно было остаться. Должно. Я думал. Я не мог поехать в репетиционный зал, там меня уже наверняка ждали. Олег. Старый добрый Олег приютит меня.

— У тебя два часа, Ибсен. Если ты не придешь на улицу Хаусманна с четырьмя дозами, я отправлюсь прямиком в полицию и все расскажу. Мне больше нечего терять. Дошло? Хаусманна, девяносто два. Входишь с улицы и поднимаешься на третий этаж.

Я попытался представить выражение его лица. Полное ужаса, покрытое потом. Несчастный извращенец.

— Хорошо, — ответил он.

Вот так. Просто надо заставить их понять, что ты говоришь серьезно.

Харри допил остатки кофе и глянул на улицу. Пора менять местоположение.

Когда он шел по площади Янгсторге к кебабным забегаловкам на улице Торггата, зазвонил телефон.

Клаус Туркильсен.

— Хорошие новости, — сказал он.

— Вот как?

— В интересующее тебя время телефонный аппарат Трульса Бернтсена был зарегистрирован четырьмя базовыми станциями в центре Осло, и это дает нам возможность поместить его в район дома номер девяносто два по улице Хаусманна.

— Насколько велик этот район?

— Как сказать. Шестиугольник диаметром восемьсот метров.

— Хорошо, — проговорил Харри, переваривая информацию. — А как насчет второго парня?

— Я ничего не нашел непосредственно на его имя, но у него есть рабочий телефон, зарегистрированный на Онкологический центр.

— И?

— И у меня, как я уже сказал, хорошие новости. Этот телефон находился в том же районе в то же время.

— Ммм… — Харри вошел в дверь, миновал три занятых столика и остановился у прилавка, на котором были изображены разные неестественно яркие кебабы. — У тебя есть его адрес?

Клаус Туркильсен продиктовал адрес, и Харри записал его на салфетке.

— По этому адресу зарегистрирован какой-нибудь еще номер телефона?

— Что ты имеешь в виду?

— Я просто интересуюсь, есть ли у него жена или сожительница.