Ян Гийу - Красный Петух Страница 79

Главный прокурор К. Г. Йонссон, конечно же, потребовал провести заседание за закрытыми дверями. Но защита решительно возразила, ведь это означало бы нежелание суда раскрывать перед общественностью всю правду.

Как и ожидалось, суд со ссылкой на государственную безопасность действительно потребовал закрытого обсуждения.

Само обсуждение дела оказалось длительным. А после его окончания прошло еще целых три часа, прежде чем были объявлены результаты: Хедлюнда арестовать по подозрению в незаконном хранении оружия и в покушении или в содействии (альтернативно) в убийстве.

Адвокат разозлился, но ему тут же заткнули рот. И все же он сообщил прессе об этом беспрецедентном скандале в его тридцатипятилетней практике. И немедленно передал дело в Королевский суд, попросив вызвать нового свидетеля, а именно комиссара полиции Эрика Аппельтофта.

Ко всеобщему удивлению, Королевский суд пошел навстречу защите по многим пунктам еще до решения дела. Во-первых, согласился на немедленное рассмотрение дела с учетом того, что слишком уж надолго задержанный был лишен свободы.

Монарший суд, кроме того, согласился большую часть слушаний сделать открытыми. Уже это сбивало с толку, поскольку такое решение шло вразрез со всякими ожиданиями, но объясняло причину подобного поведения самого Королевского суда, а именно его недоверие ко всему, что утверждалось Тринадцатым отделением городского суда и так называемым "шпионским прокурором", однако об этом общественность так никогда и не узнала. В своем же кругу юристы говорили, что довольно хорошо представляли себе слабую сторону доказательств в проходившем деле о терроризме. Вдобавок при рассмотрении вопроса о задержании председательствовала сама председатель Королевского суда. Юридически это означало, что Верховный суд должен был вынести демонстративно суровый приговор.

Этот день был, таким образом, триумфальным для "звезды"-адвоката и печальным для главного прокурора, то есть для "шпионского прокурора" К. Г. Йонссона.

Зал был набит журналистами до отказа. А когда председатель суда дала слово чрезвычайно озабоченному и красному как рак Йонссону, зал закипел от разного рода предположений и радостного ожидания сенсаций.

Представление дела Йонссоном было удивительно коротким. Вначале он согласился с тем, что хранение охотничьего ружья марки "Хюскварна", калибра 12 мм, старой модели с "наружными курками", из которых к тому же один не работал, едва ли дает существенное основание для задержания, хотя его хранение бесспорно должно рассматриваться как преступление и, естественно, в связи с остальными уликами. А вот хранение патронов к оружию убийства - отягчающее обстоятельство, и оно является достаточным основанием для подозрений в содействии убийству. Такие патроны чрезвычайно редки, и приобрести их в Швеции трудно. Но именно этот тип патронов подходит к оружию убийства, а оно тоже очень редкое. Вероятность того, что Хедлюнд хранил их без связи с убийством, а лишь по чистой случайности, очень мала. К этому следует добавить, что Хедлюнд по вине своего адвоката отказывался помочь следствию, что, в свою очередь, учитывая бесспорную серьезность дела, должно считаться отягчающим обстоятельством.

Вот и все. Правда, к протоколу прилагался некий материал технической экспертизы, подтверждавший правильность описания типа патронов, отсутствие отпечатков пальцев на них и тому подобное.

Нервный шумок пронесся по залу, когда слово получил "звезда"-адвокат. Он обещал "обрезать когти этому дьяволу Йонссону". (Такое выражение обычно сопровождается пожеланием говорящего: "Конечно же, я прошу это не записывать, поскольку это сказано конфиденциально", и репортеры по уголовным делам почти всегда уважают эту просьбу, по крайней мере если она исходит от прокурора.)

Адвокат был в отличном настроении, он говорил мягко и сознательно затягивал паузы, прежде чем начал накидывать первую удавку на все еще красные уши "шпионского обвинителя".

- Если я понял прокурора правильно, в чем нельзя быть уверенным, когда это касается господина Йонссона, - начал адвокат и при этом сделал паузу в ожидании, когда закончатся смешки публики над такой дерзостью, - то, таким образом, мой клиент должен бы быть одним из четверых задержанных "пропалестинских активистов", которые теперь могут быть арестованы как террористы. Так ли это, господин прокурор?

Последнее он внезапно прокричал. Прокурор продолжал безразлично собирать свои бумаги и притворяться, что не слышал вопроса. Тактика, оказавшаяся не очень удачной.

- Я спрашиваю: это так, прокурор?! - улыбаясь, повторил адвокат, уверенный, что поймал противника в сети.

- Предварительное следствие все еще продолжается, и у меня нет пока никакого повода высказываться о содержании или направлении, в котором оно ведется, - пробурчал наконец К. Г. Йонссон, упорно глядя в свои бумаги.

- Несмотря на комментарии, данные вами по делу в средствах массовой информации, мой клиент должен быть единственным, против кого есть доказательства.

И эти доказательства состоят прежде всего из старого сломанного ружья, которое, вероятно, не сделало ни одного выстрела за последние шестьдесят лет и которое опасно скорее для охотника, чем для случайной дичи. Разрешите тогда спросить прокурора, имея в виду, что он считает преступление доказанным: какое же он предусматривает наказание за такой проступок?

- Госпожа председатель, - возразил уже спровоцированный прокурор, - это "улики на право задержания", и обвинение не имеет никакого повода развивать тему следствия.

Все пять членов суда упрямо посмотрели на прокурора. Председатель суда ответила коротко и ясно:

- Интересно было бы знать, считает ли обвинение, что предполагаемое преступление может привести подозреваемого к лишению свободы? Ведь обвинение хочет, чтобы мы лишили подозреваемого свободы еще до суда.

Один прокол. Таким образом, обвинитель был вынужден ответить на явно демагогический вопрос адвоката.

- Нет, - сказал он, - хранение охотничьего ружья не может привести к лишению свободы. Однако существует принципиальная разница между ружьем и патронами к русскому пистолету, и я хотел бы обратить внимание суда, что, во-первых, хранение такого типа "амуниции" - криминал и, во-вторых, что гораздо серьезнее, само хранение патронов дает основание к подозрению в преступлении, за которое полагается минимум четыре года тюремного заключения.

Адвокат плел сеть, как паук.

- Если я правильно понял обвинителя, этот тип "амуниции", то есть патроны, невозможно раздобыть. Это так?

Прокурор занервничал. Он не хотел опять настраивать против себя уже явно враждебно настроенного председателя Верховного суда. Так что лучше было отвечать.

- Да, этот тип "амуниции" не просто раздобыть вне пределов Советского Союза, - ответил он, не предчувствуя ничего скверного.

- Очень интересно, - сказал "звезда"-адвокат и медленно направился к столу обвинения по другую сторону зала суда, вытаскивая из кармана нечто поскрипывавшее. За метр до стола обвинения он остановился, демонстративно скрежеща чем-то в кармане. Зал замер в напряжении.

- Вот здесь, - сказал он, - такие же патроны, и куплены они вчера моим коллегой в Гамбурге.

И он достал шесть пистолетных патронов, бросив их на стол перед обвинителем. Двое из публики начали аплодировать. Председатель суда стукнула молоточком по столу и указала, что никаких комментариев со стороны публики не допускается.

Адвокат передал патроны суду и при этом выложил свою "козырную карту".

- Что же касается патронов, то они, как оказалось, не очень надежная "валюта". Ведь это патроны к немецкому маузеру калибра 7,63. Разница, таким образом, всего в одну сотую миллиметра с русскими оригинальными патронами. Даже если бы эти патроны и могли использоваться в пистолете Токарева.

Но решающим стал совершенно другой пункт. Адвокат констатировал, что единственным основанием для задержания было утверждение о наличии (что оспаривалось защитой) русской "амуниции". Но, во-первых, квартира Хедлюнда подверглась обыску во время захвата, а потом, насколько защите известно, еще один раз. И только во время третьего посещения дома Хедлюнда полиция сумела найти эти вещественные доказательства. И даже если теперь можно было поставить под большой вопрос эффективность шведской службы безопасности, то не были же они, во всяком случае, такими чудаками, что дважды, раз за разом, пропускали такую интересную находку. Есть, таким образом, основания полагать, что данные патроны подложены в квартиру Хедлюнда после его ареста кем-то, кто по неизвестным причинам хотел иметь "основание для задержания", кроме ружья "Хюскварна", которого - с чем обвинение любезно согласилось - оказалось недостаточно для обвинений.