Александр Ковалевский - Дело о черной вдове. Записки следователя (сборник) Страница 9

Сокольский и сам понимал, что никто не станет заказывать убийство скромной операционистки, она же не директор банка и не главный бухгалтер. Так что проверять бухгалтерские операции Юли не имело особого смысла. Поблагодарив Марию Ивановну, Сергей побеседовал с другими банковскими служащими. Восстановить почти поминутно события последнего рабочего дня Юли ему помогли ее сослуживцы. Седьмого марта для сотрудников банка в близлежащем кафе была устроена корпоративная вечеринка – празднование Международного женского дня. За Юлей в тот вечер ухаживал некто Игорь Мирошниченко – клерк из отдела пластиковых карт, и, когда она собралась домой, он вызвался ее проводить, и с вечеринки они ушли вместе. Получалось, что он был последним из коллег, кто видел ее живой, только вот и самого Игоря никто с того дня больше не видел. Сегодня Мирошниченко не вышел на работу, утром он позвонил в офис, сообщил, что его маршрутка стоит в пробке и поэтому он немного опоздает, но по неизвестным причинам до банка он так и не доехал, и где он сейчас, никто не знал – его мобильный телефон был вне зоны досягаемости. Узнав домашний адрес Мирошниченко, Сокольский послал к нему оперативников, но съездили они впустую – дверь им никто не открыл.

Тем временем Сокольский проверил Игоря Мирошниченко по милицейским базам. Оказалось, что это ранее судимый за изнасилование Игорь Дужкин. По приговору суда он отсидел восемь лет, а когда освободился, женился на некой Алисе Мирошниченко и взял ее фамилию. Через год он развелся, но фамилию жены себе оставил и уже как Мирошниченко устроился на работу в банк. С такой неприглядной биографией Дужкин автоматически попадал под подозрение в убийстве и изнасиловании Юли. Его объявили в розыск, и через день оперативники задержали Игоря Дужкина-Мирошниченко, скрывавшегося на загородной даче родителей его бывшей жены.

Уже сам факт, что подозреваемый прятался от милиции, свидетельствовал против него, но «важняк» Василевская не спешила с выводами. Когда розыскники доставили ей на допрос задержанного насильника, вид у того был, прямо скажем, неважный. Понятно, что в угрозыске с ним никто не церемонился. Как женщина, Зоя и сама не испытывала особой симпатии к подобным типам, но как следователь она должна была непредвзято относиться к подследственному, каким бы негодяем тот ни был. Зоя уже не раз убеждалась, что дальнейшие отношения с подследственным определяются с первого допроса: приглянулись они друг другу или нет, и всегда легче найти контакт с «клиентом», если тот видит, что следователь относится к нему без презрения и высокомерия. Как говорится, ничего личного. А если с самого начала испортить отношения с фигурантом, то следствие превратится в сплошную войну нервов и работать по делу в таких условиях будет очень тяжело. Любому злодею присущи человеческие черты, ведь не сразу же он родился злодеем, и Зое, как правило, почти всегда удавалось установить нормальные отношения с подследственными. Некоторые даже влюблялись в нее и ходили к ней на допрос, как на свидание, но чаще ей приходится иметь дело с такими выродками – убийцами и насильниками, общение с которыми она переносила с трудом.

Сейчас ей предстояло провести первый допрос подозреваемого, ранее уже судимого за изнасилование. Затравленно озираясь на своих конвоиров, тот волком смотрел на нее, и Зое стало не по себе от этого взгляда, столько ненависти в нем было. Чтобы оперативники, доставившие на допрос еле стоящего на ногах Дужкина, не оказывали на него психологического давления, она безапелляционно выставила их за дверь.

– Снимите с задержанного наручники и побудьте в коридоре, – потребовала она.

– Может, его это, к батарее пристегнуть? – предложил оперативник.

– Не надо. Я буду допрашивать его без наручников, – твердо заявила она.

– Зоя Юрьевна, и для нас и для вас будет спокойнее, если мы поприсутствуем на допросе, – настаивал опер.

– Я сказала: ждите в коридоре! – сказала она тоном, не терпящим возражений.

Розыскникам ничего не оставалось, как подчиниться, и Зоя осталась с задержанным наедине. Сидя напротив, тот растирал затекшие от стальных браслетов руки и исподлобья наблюдал за ней. Зоя тем временем приступила к заполнению бланка протокола допроса, который начинался с данных о личности допрашиваемого. Дужкин, недоверчиво косясь на нее, назвал ей свою новую фамилию.

– Мирошниченко – это фамилия вашей бывшей жены. До женитьбы вы были Игорем Дужкиным, – напомнила ему Зоя. – Вот здесь распишитесь, что предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, – попросила она.

Дужкин молча расписался в протоколе допроса.

– Вы взяли себе новую фамилию, чтобы скрыть судимость, из-за которой вас не приняли бы на работу в банк? – задала она риторический, в общем-то, вопрос.

– А вам хотелось бы, чтобы я всю жизнь ходил с таким позорным пятном в биографии? – с вызовом ответил Дужкин. – Вот благодаря таким, как вы, я и получил судимость за преступление, которого не совершал, и отсидел по приговору от звонка до звонка.

– Знаете, Дужкин, перед тем как вызвать вас на допрос, я полистала ваше прошлое уголовное дело. Ни во время досудебного следствия, ни на суде вы свою вину в инкриминируемом вам преступлении не отрицали, а наоборот, чистосердечно во всем признались, что суд, кстати, учел при вынесении вам приговора как смягчающее обстоятельство.

– А то вы не знаете, как выбиваются эти «чистосердечные признания», – с упреком бросил он. – Вот сейчас за что меня задержали? Раз я уже был, подчеркиваю, невинно осужден, хотите теперь на меня еще и убийство повесить?

– Пока что вы проходите по делу об убийстве Юлии Быстровой как свидетель. По нашей информации, вы были последним из ее коллег, кто видел ее живой и здоровой. А доставить вас на допрос под конвоем нам пришлось потому, что после того, как было совершено это преступление, вы без объяснения причин не вышли на работу и домой не вернулись. Это дало нам повод подозревать, что вы подались в бега. Согласитесь, основания для вашего задержания вы дали нам сами, – резюмировала она.

– Ну, в общем-то, да, – признал он. – Но поймите и вы меня. У меня уже есть печальный опыт общения с вашими так называемыми правоохранительными органами – удивительно, что я вообще тогда выжил. Поэтому, как только я узнал, что Юлю убили, а все видели, как мы с ней с той вечеринки ушли вместе, ну и решил, что нету мне резона вам попадаться. Вы ж докопаетесь, что я ранее судимый, и начнете меня прессовать по полной. Так что для здоровья лучше в бега податься, чем опять пережить весь кошмар вашего так называемого следствия.

– Можете поверить мне на слово, я, как следователь прокуратуры по особо важным делам, вам гарантирую, что мое расследование будет непредвзятым и объективным, – заверила Зоя.

– Вы знаете, а я вам почему-то верю, – посмотрев ей в глаза, сказал он. – Поверьте же и вы мне: я никого не убивал. В тот вечер я проводил Юлю до подъезда и все. О том, что ее убили, я узнал от нашей секретарши, когда звонил в банк предупредить, что опоздаю из-за того, что моя маршрутка застряла в пробке.

– Да, был такой звонок, мы проверяли, – согласилась Зоя. – А с мужем Юли вы были лично знакомы?

– Нет, не видел его никогда. Юля говорила, что разводиться с ним собиралась, но у них маленький ребенок, и она надеялась, что все у них еще наладится. Мне она, конечно, нравилась, но, пока была замужем, я с ней поддерживал только дружеские отношения. Знаете, после всего того, что мне пришлось пережить из-за ложного обвинения в изнасиловании, которого, повторяю, не было, поскольку все с той девкой было по обоюдному согласию, я не уверен, что у меня вообще с женщинами что-нибудь получится, – признался он.

– Игорь, раз вы все время возвращаетесь к тому, что вас незаконно осудили, давайте тогда расскажите, не для протокола, что там осталось за строкой приговора? – попросила она.

– Да история, в общем-то, банальна, – горько усмехнулся он. – Гулял в кабаке с друзьями, там познакомился с одной девочкой не очень тяжелого поведения, ну и кровь молодая взыграла, только ведь из армии пришел, мой дембель мы тогда и отмечали. В общем, привез я ту девицу крашеную к себе домой, всю ночь мы с ней, ну вы понимаете, а наутро за ней ее брат приехал. Ты, говорит, сестренку мою несовершеннолетнюю изнасиловал, так что если не хочешь, чтобы она на тебя в ментуру заяву накатала, с тебя две штуки баксов. Оказалось, девахе той и взаправду шестнадцать недавно только стукнуло, она при братце мне паспорт свой предъявила, видимо, специально таскала его с собой, чтобы таких лохов, как я, на бабки разводить.

– Да, в нехорошую историю ты влип, – покачала головой Зоя. – За сексуальную связь с несовершеннолетней тебя могли привлечь к уголовной ответственности, даже если у тебя с ней все было по обоюдному согласию. Ну, рассказывай, что дальше было…