Алексей Макеев - Восьмая горизонталь Страница 9

Улыбка Гаранина погасла. Он сокрушенно вздохнул.

– И вот ведь как все обернулось, – тихо и очень грустно произнес Сергей Сергеевич. – Так вот, о необычном. До меня дошли слухи, что кто-то ставил на мой выигрыш в нашем матче немалые деньги! А это, согласитесь, странно… Да, у нас есть что-то вроде тотализатора. Для своих. Появился с год тому назад в нашей компании один довольно странный тип. Игрок слабенький, но азартен сверх меры. Готов ставить деньги на что угодно. Ну, и наших некоторых заразил своей страстишкой. Ставки обычно совсем маленькие, так, для интереса. А вот на этот раз… Меня это удивило.

– Неплохо бы уточнить, – отозвался Гуров, почувствовав запах жареного, – кто ставил на вашу победу, сколько и все прочее. Действительно, странно. Займитесь этим, хорошо? И со странным типом желательно бы поближе познакомиться.

Гаранин на некоторое время покинул друзей. Сыщики вновь уселись на облюбованную Крячко скамейку под двумя канадскими елями.

– Когда вдруг всплывают некие денежные интересы, это меня настораживает, – задумчиво сказал Гуров, комментируя слова Сергея Гаранина.

– Ты что же, полагаешь, что кто-то поставил на выигрыш Гаранина в этом так называемом матче солидную сумму, а когда увидел, что победа почти наверняка останется за Таганцевым, организовал его убийство? – с явным сомнением спросил Станислав.

– Это не от хорошей жизни, – вздохнул Лев. – Хоть чем моя идея хуже других? Тоже ведь возможный мотив!

Крячко промолчал. Но по изменившемуся выражению его лица легко можно было догадаться, что он думает об этой идее.

Станислав вообще придерживался мнения, что мотивы преступления лучше всего обсуждать за победной рюмкой водки, когда дело завершено, а преступник пойман. Если выясним «кто», то выясним и «почему». Гуров исповедовал несколько иную точку зрения, по этому методическому вопросу у него с Крячко не раз возникали довольно ожесточенные споры.

Тем временем Гуров раскрыл свой кейс, извлек оттуда литровую бутылку седьмой «Балтики», стаканчик и пару громадных сандвичей, аккуратно упакованных в промасленную бумагу и фольгу.

– Держи. Не говори теперь, что начальство тебя голодом морит. И заставляет, как там, у Булата Шалвовича, «медузами питаться». В японском ресторанчике. Да, ты догадался – сперва я заехал в родную контору, сдал вещдоки, а потом домой, пообедать. Так что эти супербутерброды – работа моей супруги. Лопай! Мария, как узнала, что ты голодный и не хочешь за казенный счет в ресторанчик двигать…

– Что с вещдоками? – поинтересовался Крячко, утолив первый голод и выпив половину бутылки. – О результатах своих посиделок с бабушками у подъезда Таганцева я тебе чуть позже расскажу. Начинай ты.

– Самое интересное – нож. Песья мама с отпечатками, хотя… Я отдал в подвальчик, может быть, и вытянут что. Но! Даже внешний вид… Представь себе, Стас, наборная ручка, шесть колец из плекса. Это даже не нож, это заточка. Отличная рессорная сталь, гвозди можно при желании шинковать. Тебя это не наводит на определенные мысли?

Еще как наводило! В каждой зоне, точнее – в регионах, где расположены ИТЛ, есть свои сочетания набора рукоятки. Затачивают «пиковину» тоже вполне определенным образом.

– И что? Цвета? Наборка? Как заточили?

– Правая одинарная заточка. Черное с желтым, чередуются. Твое мнение?

– Однозначно – Мордовия. Скорее всего, – Станислав на секунду задумался, – четырнадцатый или шестнадцатый ОЛП. Да-а, любопытно. Выходит, те, кто его убил, светились в наших МВДшных палестинах? Похоже на то!..

– Вот и я так считаю. Мало того, раневой канал у тела Таганцева тоже очень напоминает след от удара тонкого, длинного и одинарно заточенного лезвия. Это, Станислав, второй нож. Точнее, первый. Убивали-то им…

Тишина стояла удивительная. Для сыщиков, привыкших к московской сутолоке и суете, к постоянному столичному гвалту – чуть ли не жутковатая. Словно в уши по куску ваты засунули. Лишь откуда-то из близких гостиниц доносился приглушенный туманом хриплый ор выясняющих отношения котов.

– Тихо как! – сказал Крячко, зябко поеживаясь. – Словно на другой планете, право. Тишина, спокойствие и благолепие.

– Внешнее, – угрюмо заметил Гуров. Глаза его блеснули, возле рта появилась жесткая складка. – В тихом омуте сам знаешь, что за живность водится, не к ночи будь помянута. Там тоже кувшинки на поверхности, водомерки бегают. А вот в глубине… Но теперь меня зацепило за живое. Теперь, пока я этот запутанный клубок несообразностей и недомолвок с Таганцевым не распутаю, не успокоюсь. И тебе покоя не дам. Я в этот омут нырну и попробую взять за жабры его обитателей. С твоей помощью.

Станислав лишь вздохнул философски. Ему-то было доподлинно известно, что если Лев Иванович Гуров пустил в дело свои клыки, то их не разожмешь. Мертвая хватка, почище, чем у любого бультерьера.

– Ладно, мой отчет впереди. Докладывай, что сам нарыл.

– Ничего конкретного, – сказал Стас, потупив взгляд. – Симпатичная такая бабуся, с видом бывшей преподавательницы консерватории, вот она-то мне и поведала, что самим Таганцевым и его квартирой интересовался некий странный тип. И прикинула мне словесный портретик. Лева, я таким старушенциям очень верю! Тип ей с ходу не понравился… ее соседкам по лавочке – тоже.

– Чем? Подробнее?.. – Давненько Станислав Васильевич Крячко не видел своего друга в таком напряженном состоянии.

Тут им помешали.

– Лев Иванович! – Сергей Сергеевич Гаранин буквально тащил за собой низковатого мужичка среднего возраста. – Вы познакомить просили…

Все у мужичка было средненьким: лицо, одежда… Серый такой типчик. Только вот, когда он увидел полковника Гурова, лицо его не смогло не выдать мгновенно мелькнувшего страха.

Он узнал Льва Ивановича. И тот тоже узнал этого человечка. Не было необходимости их знакомить.

Гуров очень надеялся, что лицо его остается бесстрастным, однако что-то такое, очевидно, промелькнуло в его глазах, потому что человечек окончательно побледнел. Над аллейкой вдруг повисло напряжение, которое почувствовал даже Сергей Сергеевич Гаранин.

Нынешний день, богатый на события, вступил в полосу совсем интересных совпадений.

– Какие люди, и без охраны, – прокомментировал появление серенького типа Лев Иванович, причем в его тоне можно было услышать что угодно, но только не приветливость и радушие. – Господин Свинухов-младший, надо же… Такая честь! Впору в запой от счастья удариться. Но, что до меня, я бы старшего предпочел. Тот был… хоть настоящей сволочью, а здесь с кем мы дело имеем? Стас, сделай милость, поговори пока с Сережей, – ничего, что я вас так фамильярно, господин Гаранин?

Сергей Сергеевич только кивнул с абсолютно растерянным выражением лица. Он ничего не понимал. Старший советник юстиции Департамента связей с общественностью при Верховном суде России… Честный, умный и талантливый чиновник. Да, бывают и такие. Но… Бюрократ, кабинетный работник, не более.

– В сторонку отойдите, хорошо? – Улыбка Гурова становилась все специфичнее. Такой только голодных волков отгонять от затравленной добычи. – А я с Хрюшей побеседую. Давненько не виделись. Присаживайтесь на скамеечку, Александр Андреевич, в ногах правды нет. А то еще свалитесь от радости, что меня повстречали.

Вот кто великолепно понимал Льва Ивановича, так это Станислав Крячко.

Два скрытных движения: «Он тебе не опасен?» – малозаметный, непонятный постороннему жест правой рукой.

Лев только чуть отрицательно покачал головой.

Вслед тому еще одно движение. Теперь Гурова. На их тайном языке это означало: «Молчи. Переводи разговор на что-то другое».

Командовать полковнику Крячко: «Уводи Сергея! И будь рядом с ним» уже не было необходимости.

– Это они, видать, старые друзья, – шепнул Станислав на ухо ничего не понимающего Гаранина, у которого мелькнула мысль, что встреча старых друзей в его представлении должна выглядеть несколько по-иному.

«Они» остались.

– Ага. Черный тотализатор… Ставки на… – в тоне Гурова послышалась нескрываемая угроза, – что угодно? Ты их подвинтил?

– На что вы намекаете? – хриплым голосом спросил человечек. Выглядел он неважно.

Лицо его побледнело и осунулось буквально на глазах. Ему было страшно. Ах, видела бы его сейчас подруга Еленочка… И подруга Оленька…

А супруга Катенька!..

– Какие, к песьей матери, намеки, – махнул рукой Гуров, – все прямым текстом. Не старайся выглядеть глупее, чем на самом деле, я все едино не поверю. Все ты отлично понял. Просто ты, дур-рак, вляпался по уши в крайне неприятную историю. И, не скрою, есть вероятность, что тебя, когда ты перестанешь быть нужным, утопят так качественно, что не то что волн, ряби не будет. Ты вот об этом подумай. Кто ставил на выигрыш Гаранина?

…Александр Свинухов был неплохо известен в криминальных и околокриминальных кругах столицы. Его отец, Андрей Свинухов по кличке Кабан, в свое время являлся одним из лидеров солнцевской группировки и пользовался у братвы немалым авторитетом. Вот уже более десяти лет Кабан пребывал в лучшем мире. Хотя, как сказать… Если загробная жизнь впрямь существует, то, скорее всего, окружают Андрея Свинухова не самые симпатичные персонажи. С рогами и копытами, а в лапах – вилы.