Пропавшие среди живых. Выстрел в Орельей Гриве. Крутой поворот. Среда обитания. Анонимный заказчик. Круги - Сергей Александрович Высоцкий Страница 9

Уже давно расстояние от Москвы до Ленинграда поезда проходили меньше чем за шесть часов, а пробные даже за четыре. Но «Стрелы» эти новшества не коснулись. Она по–прежнему шла восемь с половиной часов. Так было удобно командированным…

Сосед Власова попросил у проводницы чаю.

— Только, если можно, покрепче, пожалуйста. И два стакана.

Власов достал из портфеля свежий номер еженедельника, печатающего обзоры прессы, статьи из зарубежных журналов…

Зима этого года принесла людям много сюрпризов. Выпал снег в Северной Африке, небывалая засуха стояла в Афганистане, и хозяева продавали баранов за бесценок: килограмм мяса стоил дешевле литра воды. В Средней Азии и в Закавказье погибли от морозов десятки тысяч прилетевших на зимовье уток. В промерзших украинских степях мели черные песчаные вьюги. В Москве и Ленинграде зимой вопреки прогнозам стояли по–весеннему солнечные, бесснежные дни, а весна выдалась сухой и жаркой.

Пресса была полна тревожных сообщений, серьезных раздумий о будущем мира, досужих рассуждений и пустяковых сенсаций.

— Вы не будете возражать, если я лягу спать? — спросил сосед.

— Ну что вы! — Власов сложил еженедельник, бросил на столик. — Уже давно пора…

Он вышел в коридор, чтобы не мешать соседу, и, прижавшись лбом к прохладному стеклу, пытался разглядеть, что там, за окном. Но темень была непроглядная.

Когда он лег в постель и погасил свет, спутник неожиданно сказал:

— Вы вот, кажется, журналист?

Власов хотел было удивиться и спросить, почему он так думает, но попутчик продолжал:

— Вам, наверное, часто приходится писать о людях. И о хороших и о плохих. А бывают ли такие случаи, когда, написав о ком–то, вы снова возвращаетесь к этому человеку?

Он помолчал несколько секунд и спросил:

— Я вам спать мешаю?

— Подумаешь, велика беда… Я в отпуск еду, — ответил Власов. — Отосплюсь. Ну а про то, возвращаемся ли к своим героям… В газетах же часто пишут: после выступления приняты меры… Иванов наказан… Петрова восстановили на работе… Сидорову квартиру дали…

— Э… э… э нет… — досадливо протянул сосед. — Я не об этом. Вы вот, допустим, очерк написали о человеке. О хорошем, красивом человеке. А прошло два года, поинтересовались снова — как, мол, все в порядке? Ведь, может быть, у человека трагедия произошла, оступился он? Нужна помощь… Или фельетон написали про хама, про пьяницу… Ну, пришлют вам в газету ответ — хаму выговор дали, обещал исправиться… А дальше–то, дальше? Как у него жизнь дальше складывается? Вот что важно! Иначе, что ж, описано — с плеч долой?

Власов усмехнулся. Его поразила горячность соседа, на вид такого хмурого и усталого.

— Да человек–то не в безвоздушном пространстве живет! Среди людей, — сказал он. — Газета напишет о нем, внимание к нему привлечет. Хороший человек — пример берите, плохой — помогите ему хорошим стать. Да и у него самого ответственности прибавится. Хочешь не хочешь — тянись, держи марку.

Сосед промолчал.

Власов понял, что он не одобрил его объяснений. Ему вдруг стало обидно от такого непонимания.

— Вы, наверное, слышали о том, что некоторые журналисты долгие годы поддерживают добрые отношения со своими героями. Друзьями становятся…

— Это я слышал, — ответил сосед без энтузиазма. — Но таких случаев — единицы. А пишите–то вы о многих.

— Вот именно. О многих! Со многими не будешь всю жизнь поддерживать отношения, следить за их судьбой. Жизни не хватит!

— Да–а… — неопределенно протянул сосед. — Так получается… А жаль… Но хоть про некоторых–то надо все знать. Все. Иначе ведь тоска заест. Делаешь, делаешь, а все как в пустоту.

— Да вы сами–то кто? — весело спросил Власов. — Уж не журналист ли тоже?

— Сыщик я. Есть еще такая профессия. Вы, наверное, даже писали про них? Журналисты дюже любят про уголовный розыск писать. У нас вот тоже — ловишь, ловишь, выковыриваешь… А дальше — передал человека следователю, следствие закончилось — суд. А из суда кто куда: один в колонию, другой еще дальше. Разве проследишь судьбу каждого? А если снова и встретишь, то нередко опять по тому же случаю… По печальному. Рецидивистов у нас еще хватает. Правда, бывает, что и от вставших на ноги письмо получишь. Ну это уж как подарок судьбы. — Он усмехнулся. — Такие редко напишут. Кому хочется темное ворошить. Ну ладно. Заговорил я вас, наверное. Давайте спать.

— А как вы догадались, что журналист я? — спросил Власов.

Сосед хмыкнул. Потом сказал:

— Газеты вы профессионально просматриваете… И знаете, где что искать…

Власов долго не мог заснуть. Думал о беспокойном попутчике, о его вопросах. «Нет, он, пожалуй, не прав. Точно: не прав. Каждый своим делом должен заниматься. И если как следует, то все будет в порядке. Остальное — любительство».

…В январе Власов приезжал в Ленинград в командировку на своей «Волге». Был гололед, на Средней Рогатке машину занесло и стукнуло о фонарный столб. Константин Николаевич отделался легкими ушибами, а машина пострадала сильно — левое заднее крыло, багажник — все было покорежено, выбиты стекла. Власов договорился о починке с директором авторемонтного завода. Заводская «техничка» отбуксировала его «Волгу» в тот же день — завод был совсем недалеко от места аварии, на Московском проспекте. Срок ремонта оказался довольно долгим, но Власов не спешил. Сделав свои дела в Ленинграде, он уехал и лишь изредка позванивал на завод — справлялся, не готова ли.

Все складывалось удачно — «Волгу» отремонтировали к его отпуску. Власов договорился с женой, что они встретятся в Таллинне, куда он приедет из Ленинграда на машине. «Обкатаю старушку, — думал Власов, — поезжу по Питеру, сгоняю на Карельский перешеек…» Он любил Ленинград и при каждом удобном случае старался туда съездить, хоть редактор и ворчал: «Как в Вологду или Сыктывкар, так большого энтузиазма не выказывают, а в Ленинград каждый норовит по два раза в году съездить…»

Рядом на полке ворочался сосед. Изредка он даже постанывал, начинал что–то бормотать. Уже засыпая, Власов подумал: «Какой беспокойный мужик… Есть, конечно, в его словах сермяжная правда. Но по большому счету он не прав. Интересно, он ленинградец или