Стивен Кэннелл - Президент от мафии Страница 10

— Управляющий, поганец, вечно норовит тебя потискать — у этого типа такой вид, будто он вырос в банке из-под майонеза, — ворчала Тузди. — Вонючая дыра, чтоб она провалилась. Костюмы не моего размера, трико врезается в задницу, а туфли приходится одалживать у Клоринды — а у нее нога на два размера меньше.

Тузди жаловалась на судьбу, коротая время в обществе Каза. Глядя на него, она не могла не отметить про себя, как он постарел за последние годы. Он продолжал носить чудовищной расцветки гавайские рубахи и выглядел лет на десять старше своих пятидесяти четырех. Руки у него были покрыты пигментными пятнами, свидетельствовавшими о больной печени. Видимо, он действительно тяжело переживал увольнение со службы.

— Что ж, Туз, тут ничего не поделаешь, верно?

— Точно, — с кислой миной согласилась она. — Ну да ладно, а ты-то как поживаешь? Слышала, тебе снова отказали в разрешении открыть практику.

Каз пытался получить лицензию частного детектива, чтобы иметь возможность вести дела, связанные с разводами, число которых в городе становилось все больше. К тому же всегда попадались подонки, на которых висело по несколько угонов. Как правило, это были молокососы, которые раздевали автомобили и продавали запчасти, чтобы купить наркоту. Казу отказывали в лицензии уже четыре раза — за годы, что он боролся с игорной мафией, у него появилось множество недоброжелателей.

— Собираюсь заняться торговлей подержанными автомобилями, — ответил он.

— Слушай, я, собственно, вот зачем хотела тебя увидеть, — сказала Тузди или просто Туз, как он ее называл. — На днях мне сказали одну странную вещь.

— Что же?

— Словом, у меня есть подружка, Синди Медина, мы с ней вместе выступаем в шоу. Ее сестра работает в офисе коронера.[6] Так вот, она говорит, что когда сделали анализ крови покойного сенатора Аркетта, реакция на ВИЧ-инфекцию была положительной.

В памяти Каза всплыли события десятилетней давности. Он всегда подозревал, что Пол Аркетт предоставлял клану Ало «крышу». Когда-то Каз обыскал апартаменты в отеле «Пески», в которых останавливался губернатор. Он не нашел ничего такого, что могло бы подтвердить его подозрения, однако в куче белья возле «джакузи» валялись скомканные мужские трусики. Бирка на них свидетельствовала, что они были приобретены в гостиничном магазине сувениров. Там Казу удалось выяснить, что трусы приобрел некто по имени Уоррен Сакс, а счет оплатил Пол Аркетт. Уоррен оказался консультантом губернатора по связям с прессой. Оба — Пол и Уоррен — погибли на Багамских островах на прошедшей неделе. Каз подозревал, что Пол находился в интимной связи с Уорреном, однако подтвердить или опровергнуть, что губернатор Аркетт бисексуал, никто не мог, поэтому дело замяли. Может, теперь ему следовало бы покопаться в этом — просто так, ради интереса. В конце концов, времени у него было полно, а в офисе коронера остались кое-какие старые связи.

— Спасибо, Туз. Ты прелесть и с каждым днем все хорошеешь, — сказал он, про себя отметив, что она выглядит изможденной и потрепанной.

— А ты с каждым годом все благороднее, как бутылочка доброго «Дом Периньон», — солгала она, подумав, что ему было бы неплохо сбросить вес и постричься.

Они перегнулись через стол и поцеловались, почувствовав исходивший друг от друга запах пота и виски. Когда они расстались, обоим взгрустнулось.

Каз вышел в холл; лишь на четвертый раз ему повезло — на его звонок ответил Чак Амато, судебно-медицинский эксперт. Он играл в гольф и ответил Казу по сотовому телефону.

— Это Каз.

— Черт, Каз, я играю в гольф. Я тебе перезвоню.

— Всего один вопрос. Ты «резал» сенатора Аркетта, когда его тело доставили сюда… два дня назад… верно?

— Слушай, Каз, мне некогда. Меня ждут.

— Пол Аркетт был ВИЧ-инфицирован — это правда?

Амато явно был не готов к этому вопросу. Каз услышал, как он глубоко вздохнул… затем в трубке установилось молчание.

— Откуда тебе это известно? — наконец спросил Амато.

— Держу нос по ветру.

— Слушай, все-таки он был нашим губернатором и сенатором. Не лучше ли оставить его прах в покое.

— В покое, говоришь? То есть, рыльце у него было в пуху? Этот тип всю жизнь спал с «голубыми».

— Я должен идти.

— Это следует понимать, как утвердительный ответ?

— Каз, не наседай на меня. К тому же, какая теперь разница? Он все равно мертв.

— Я знаю то, чего не знает никто. Поверь мне, разница есть.

— Да пошел ты. Если я немедленно не вернусь на площадку, мне запустят мячом для гольфа в голову. — С этими словами Амато отключился.

Каз понял, что попал в десятку. Он был единственный, кто знал, что десять лет назад Амато нелегально установил в доме Пола прослушку. Тогда Пол Аркетт время от времени трахался с Пенни Ало. Каз приберегал эту информацию до удобного случая, чтобы подбросить Джозефу. Но не успел — его подставили раньше.

Соломон Казоровски забрался в старенький «Шевроле Нова» серого цвета и не спеша покатил к отелю «Лейзи Дейз». По существу, это была обыкновенная ночлежка, обходившаяся ему в десять долларов за ночь. Он поднялся по лестнице к себе на второй этаж, сунул ключ в замочную скважину и открыл дверь. На полу валялся счет от так называемого управляющего. Это было напоминание о том, что он задолжал с оплатой за неделю. Каз не представлял себе, как ему удастся расплатиться — разве что продать «шевроле»… Он скомкал счет и завалился на кровать. Заскрипели старые пружины. На губах Каза играла мечтательная улыбка.

Как бы мне теперь прижать этих раздолбаев? — думал он. Лежавший на постели его новый товарищ по комнате, пятнистый черно-белый кот по кличке Джо, вопросительно поднял голову.

— Любопытно, поделился Поли этой новостью с Пенни или нет? — уже вслух произнес он. — Вот что было бы интересно узнать. Что, если Джозеф узнал и решил его убрать? — Кот сел, облизал лапы и замурлыкал. — Что, если пресловутое нападение акул — дерьмо собачье? — Безответные вопросы вращались в его мозгу, подобно грязному белью в прачечной.

Глава 7

Поиски «Отважного ранчо»

Рассвет пролился на серую поверхность океана брызгами красного шампанского. У Райана стучало в висках, словно в голове у него трудилась бригада садистов. В желудке у него было пусто, как после путешествия экономическим классом. В восемь, когда он только-только почувствовал надежду на то, что ему, возможно, удастся дожить до полудня, позвонил его агент. Джерри Апшоу был в ярости.

— Слушай, Райан, не знаю, что там у тебя на уме, но я не могу представлять интересы человека, который обзывает заведующего отделом художественным вещанием еврейским педиком и угрожает пересчитать ему зубы. Что, мать твою, с тобой случилось?

Джерри был агентом Райана с тех самых пор, как последний написал сценарий знаменитого «Механика».

— Джерри, это начинает действовать на нервы. Я не называл его еврейским педиком. Я только сказал, что это он виноват в том, что картина не получилась.

— Это уже неважно. Суть в том, что я больше не смогу представлять твои интересы.

— Джерри, но послушай…

— Никаких послушай. Знаешь, приятель, у меня есть другие, которых я должен продать Марти Ланье. Если в этом списке останешься и ты, это все равно что заявить, что мне наплевать, что ты угрожал убить его и обзывал еврейским педиком. Тем самым я как бы вступаю с тобой в молчаливый сговор. Все, Райан, это конец фильма. Я пришлю тебе твои материалы. Желаю удачи.

Конец фильма…

Райан посмотрел на берег. В его сторону верхом на лошади приближался какой-то мужчина. Он ехал осторожно — лошадь то и дело вязла в зыбучем песке. Эта картина напомнила ему день, когда погиб Мэтт. Они с Линдой были в Санта-Барбаре, а Мэтт на выходные уехал в гости к друзьям в северную Калифорнию. Идея принадлежала Райану. Он сам настоял на этом.

Он отправил Мэтта на погибель.

Они с Линдой на выходные остановились в отеле «Билтмор» в Санта-Барбаре.

Линде захотелось прогуляться; с милю они брели по пляжу, потом сидели на песке, глядя на океан. Тогда-то они и заметили всадника, который скакал по берегу верхом на прекрасном аппалузском жеребце.[7] Линда вскочила на ноги и обратилась к нему:

— Какая красивая лошадь, — сказала она, поглаживая жеребца по лоснящейся шкуре. — Где вы его взяли?

— На «Отважном ранчо», — ответил мужчина. — У них лучшие аппалузские скакуны на Западном побережье.

Линда любовно провела ладонью по лошадиной холке, заглянула жеребцу в глаза и принялась что-то нежно бормотать. Жеребец прядал ушами, точно тронутый ее вниманием.

Было два часа дня, а они еще ничего не ели. По пляжу они дошли до расположенного на причале ресторанчика с видом на бухту Санта-Барбара. Устроившись на залитой солнцем террасе, заказали пиво и сандвичи. А потом Линда вдруг словно помешалась. Она хотела во что бы то ни стало получить такую же лошадь.