Ариф Караев - Раскол Страница 12

Второй мужчина был убит двумя выстрелами, сделанными Вагифом в самом начале перестрелки. Им повезло, они начали стрелять на долю секунды раньше тех двоих. В противном случае, у них было бы куда меньше шансов выжить. Те двое, несомненно, были профессионалами.

Вагиф повернул голову. В дверях гостиной стоял Геннадий. Он был бледен, в правой руке виднелся миниатюрный браунинг. Изящная, но бесполезная в настоящем деле вещица. Вагиф знал, что сотрудники аналитического центра КГБ принципиально не носили оружия.

В свое время был хорошо известен почти анекдотичный случай, когда одного многообещающего аналитика — неуклюжего молодого человека в очках с толстыми стеклами чуть не уволили из-за систематических пропусков занятий по физической подготовке. Позже этот неуклюжий человек стал выдающимся специалистом в новой области прикладной науки — вероятностном прогнозировании, широко применяемом спецслужбами всего мира.

Так что Вагиф не удивился, увидев Геннадия с таким оружием. Гена был аналитиком и, надо признаться, одним из лучших.

— Вагиф? — с недоумением произнес Геннадий, опуская пистолет. — Как ты здесь оказался и что, черт подери, происходит?

На лице Геннадия было столько неподдельного удивления, что Вагиф невольно улыбнулся. Кто-кто, а уж он точно не мог ответить, что тут произошло.

— Я так понимаю, — послышался вдруг из гостиной густой баритон, — что нас посетил сам господин Керимов, которого безуспешно ищут по всему Союзу. Я не ошибся? — И в дверях появился дородный мужчина лет пятидесяти пяти в безукоризненно сшитом сером костюме.

— Нет, вы не ошиблись, я тот самый Керимов, — ответил Вагиф, засовывая пистолет за пояс.

Через полчаса, потраченные на бесконечные звонки, споры и пререкания с какими-то таинственными «ангелами», в гостиной остались трое мужчин: Геннадий, его гость и Вагиф. Трупы убрали немногословные, хорошо сбитые молодые парни, появившиеся тотчас же после звонка дородного мужчины, которого Геннадий почтительно называл Алексеем Васильевичем.

Эти парни прихватили с собой и третьего горе-налетчика, находившегося в сарае. Павел, Настя и Мишка по настоянию все того же Алексея Васильевича были определены в какой-то закрытый пансионат, куда минут пять назад и направилась с ними специально вызванная машина. Так что все было решено оперативно, а главное — с умом.

— Я вот что хочу у вас спросить, — неторопливо начал Алексей Васильевич, слегка пригубив рюмку с коньяком. — Откуда вы, мил человек, знали, что у Гены имеется «гнездышко», и почему были уверены, что эти типы не расстреляют вас еще в дверях, до вашего «героического» прорыва, а?

— Что касается «гнездышка», то я просто вспомнил, что Геннадий как-то проговорился, что использует для работы одну из конспиративных квартир, но то, что в ней окажетесь вы, я, естественно, не знал. Ну, а что до этих типов, то я сильно надеялся, что они примут нас за своего приятеля и не сразу сориентируются. Так что никакой уверенности у меня, по сути дела, не было.

— Ну, хорошо, вернемся к вашим делам, господин Керимов, — все так же неторопливо продолжал Алексей Васильевич. — Вы, очевидно, хотите знать, с чего это на вас начали охоту и кому конкретно вы перешли дорогу? Не так ли?

Вагиф утвердительно кивнул головой.

— Чтобы ответить на ваш вопрос, нам, как ни странно, необходимо поговорить о некоторых общих проблемах, с которыми столкнулась наша страна в последнее время. Надеюсь, такая необычная связь вас не удивляет?

Вагифа уже ничто не удивляло. Казалось, он был готов поверить во что угодно, но то, что он услышал, превзошло самые смелые его предположения.

— Так вот, где-то еще во времена первой хрущевской «оттепели», стали появляться умные, предприимчивые люди, которые начали мыслить, а главное — действовать несколько иначе. Точнее говоря, они практически сумели доказать непреложность основной доктрины, универсальной для всех народов и обществ: основа развития и существования любого общества — это следование трем основным, по сути своей банальным истинам: право на частную собственность, право на развитие через механизм свободного рынка и право на личную свободу. И чем реальнее для большого числа членов общества эти истины, тем гармоничнее и жизнеспособнее эта общность людей.

В нашей конкретной ситуации, в начале шестидесятых они начали преодолевать первую ступень — создание первичного капитала. И появились сначала мелкие, а потом и крупные «левые» производства, где все эти три принципа в той или иной степени выполнялись. Может, далеко не цивилизованным образом, но все же.

Вы, очевидно, хотите задать три следующих вопроса. Первый — как на это реагировали наши партийные боссы и соответствующие службы? Второй — существовали ли у них связи с преступным миром, и если существовали, то какие? И третий — была ли альтернатива этому пути в рамках «развитого» социализма? Я правильно угадал?

Вагиф должен был признаться самому себе, что Алексей Васильевич задал именно те вопросы, которые действительно его мучили.

— Я начну с третьего, если, конечно, вы не возражаете. Была ли альтернатива? Нет, дорогой, не было. Сознавали ли это наши вожди? Да, притом на самой заре построения этого государства. Просто те, кто это понял еще в двадцатых, не смогли ничего противопоставить «революционному» порыву народных масс.

В результате у власти оказались неглупые неучи, которые, как обычно, все принялись упрощать, а что проще коммуны и репрессий? А попав однажды в колею, ой как трудно ее изменить! Да к тому же еще и собственные амбиции: а не попросят ли ненароком освободить место у руля? И пошло-поехало. И доехало до логического конца всеобщего Гулага. К слову сказать, в истории человечества — очень хорошо наезженная дорожка.

Сознавали ли все это партийные боссы? Некоторые сознавали и даже пытались что-то сделать, но их быстро усмиряла намертво спаянная своими шкурными интересами партийная элита, как огня боявшаяся любых изменений. И посему наши партийные гении нашли соломоново решение — не замечать нарождающуюся новую силу. По принципу: если, закрыв глаза, не видишь света, значит — это ночь, ни более ни менее.

Что касается преступного мира — особых контактов не было. Просто некоторые, наиболее удачливые из них, на каком-то этапе отошли от своего специфического бизнеса и пополнили ряды «теневиков». К слову сказать, в силу специфики нашей страны преступный бизнес до последнего времени серьезной роли у нас не играл.

Особенно важно, на мой взгляд, подчеркнуть, как реагировали на происходящее в стране такие службы, как МВД и KГБ. Первыми, кто с этим столкнулся, были сотрудники МВД. И что самое интересное — кое-кто из них, наиболее умные, понял этих предпринимателей. И не только понял, но и увидел в них силу, способную остановить бесцельный бег по кругу, характерный в последнее время для всего нашего общества. А поняв, стал сотрудничать и поплатился. Ты понимаешь, о ком я говорю.

Наша же служба столкнулась с этим несколько позже. Говоря по правде, тогда, когда стали разбирать дела некоторых высокопоставленных чинов МВД. А разобравшись, задумалась. А задумавшись и хорошо зная, к чему приводят подобные думы в МВД, не торопилась что-либо высказывать. И вот тогда-то среди интеллектуалов КГБ и появились люди, которые поняли, что необходимы перемены. Более того — что эти перемены неизбежны. Но что самое главное — просчитав возможности всех потенциальных сил, сделали ставку на нарождающийся класс собственников. И я надеюсь, не ошиблись.

Все сказанное произвело на Вагифа сильное впечатление. Голова раскалывалась. Взяв со стола пачку сигарет, он жадно закурил.

— И вот в конце семидесятых — начале восьмидесятых произошла историческая встреча будущих капиталистов Союза и настоящих кэгэбэшников. И был заключен союз. Цель которого — приход к власти, законным путем, нового класса — класса предпринимателей и специалистов высокого уровня. Поскольку существующая государственная структура была уже неспособна, в силу естественных причин, обеспечить правовую поддержку преобразованиям.

Здесь необходимо учитывать следующее. Во-первых, далеко не все руководство КГБ знало о таком союзе. Скорее, именно руководство-то и не знало, поскольку в целом принадлежало к той же партийной элите и выражало ее интересы. Знали и поддерживали все это прежде всего профессионалы-интеллектуалы, далекие от партийной кормушки. То есть уже в то время в КГБ назрел идейный раскол. Во-вторых, была договоренность об усилении борьбы с преступностью, поскольку она уже существенно мешала концентрации необходимых средств и возможностей. В-третьих, и на мой взгляд, это очень принципиально — никаких контактов с Западом по этому вопросу ни по каким каналам не было.

Но гром грянул именно оттуда, с Запада. Один из партийных выдвиженцев, которых в те времена стало в «конторе» особенно много, перебежал. И что-то там сболтнул. Ну, а наши западные «друзья», не сориентировавшись, решили, что инициаторы — кое-кто из молодых в партийной элите, и пошли на контакт. И наткнулись… Но тот, из молодых, оказался в отличие от большинства партийных маразматиков достаточно сообразительным и не стал спешить. Дождался, когда естественным путем уйдет со сцены главное действующее лицо и истинный вдохновитель всех этих идей, ставший на короткое время у руля государства, и нанес удар. Прямо скажем, иезуитский удар.